Андрей Воробьев - Секс-ловушка для Папы Карло

— Да, и теперь наш спецагент Че вместе со своим пчелиным чемоданчиком и профессором Клопиным находится в Кодорском ущелье, где вражеские спецслужбы готовят провокацию с применением генетического оружия. Разумеется, и «саркофаг» Че, и чемоданчик снабжены устрашающими российскими маркировками, чтобы наши заклятые «друзья» ни на секунду не сомневались, что заполучили в свои руки страшное оружие. Но это только внешняя оболочка. Внутри сохранена оригинальная американская маркировка, которую в нужный момент и необходимо будет предъявить международным наблюдателям.

— И их провокация обернется «пшиком» — со своими боевыми пчелами они не сумеют провернуть ничего толкового, кроме как людей насмешить, — улыбнулся Иван.

— Так-то оно так, если бы не одно «но», как любит говорить твой непосредственный начальник, — снова нахмурился Кондрат Тимофеевич. — Дело в том, что для того чтобы картина провокации была реалистичной, ее организаторы наверняка захватят группу заложников из числа абхазских военнослужащих и наших миротворцев. Их мертвые тела, вместе с телом профессора Клопина и российским оборудованием, будут предъявлены международным наблюдателям как доказательство неудачного испытания российского оружия. Так что Клопина и этих потенциальных «кавказских пленников» нужно будет обязательно выручать. Ведь террористы расправятся с ними в любом случае, особенно когда поймут, что их обманули и вместо генетического оружия подсунули их же собственных боевых пчел.

— Но при профессоре же состоит героический бодигард Че, который, судя по описанию, в огне не горит, в воде не тонет и особенно опасен в мертвом виде, — попробовал пошутить Ракитин.

— Один чупакабрас в поле не воин, — вздохнул генерал.

— Уж не намекаете ли вы, товарищ генерал…

До Ракитина окончательно дошел смысл происходящего, он понял, почему ему «посчастливилось» быть посвященным во все эти военные и шпионские тайны.

— Времени у нас меньше суток, Иван, на все про все, — в голосе генерала неожиданно зазвучали мягкие отеческие нотки, — напарником возьмешь с собой Шершнева. Он хотя и «отморозок», но лишних посвященных в курс нашей деликатной миссии нам не нужно. Не спорю, командировка предстоит непростая, но это не только хороший способ отличиться, но и шанс спасти людей… а это не только на этом свете, но и на том в зачет принимается…

Иван на секунду опешил от неожиданно обрушившегося на него предложения — отказаться от него он не смог бы при всем желании. В этот момент в помещение вошел бледный, как пыль, Мягков.

— Товарищ генерал, — обратился он к Кондрату Тимофеевичу, — автозак по дороге в Питер обстреляли из гранатометов. Конвой и двое задержанных убиты. Водитель и Шершнев контужены. Лада Курская и Суслик исчезли.

В воздухе повисла пауза, как после взрыва вакуумной бомбы.

Оперативное совещание в офицерском общежитии проходило, как говорится, в духе полного взаимопонимания.

Для завязки разговора Товарищ первый, он же Иван Ракитин, предложил присутствующим вспомнить, не наблюдали ли они за последние дни в Кодори какие-либо нештатные ситуации. На это капитан Синцов, старавшийся вести себя в присутствии гостей с максимальным достоинством и независимостью, заметил, что основная головная боль — это исчезновение отделения резервистов абхазской армии, которые проходили обучение в горах. Правда, к сожалению Синцова, абхазская сторона пока не стала придавать эту информацию огласке, ограничившись извещением о происшествии МООНГ.

— А почему вы не предали этот инцидент гласности? — обратился Ракитин к капитану Авдзинбе.

— У нас в Абхазии говорят: в вате огня не спрячешь, — насупился капитан горного спецназа. — Так что все, кому это надо, и так в курсе. А обвинения Грузии мы выдвинуть официально не можем, потому что нет никаких следов, и никто ничего не видел.

— То есть как никаких следов? — изумился Товарищ второй, он же майор Шершнев.

Авдзинба ткнул указкой в разложенную на столе карту Кодорского ущелья.

— А вот так… Вот в этом квадрате отряд резервистов в последний раз вышел на связь, командир доложил, что все спокойно и они устраиваются на ночлег в горах. Это были обычные учения резервистов, поэтому когда отряд не вышел с утра на связь, панику поднимать не стали. Поисковую группу направили только к середине дня. Место, где они предположительно останавливались на ночлег, найти удалось. Это небольшая площадка на горном уступе, туда добраться можно только пешком, и то желательно наличие специальной подготовки. Расположенные у подножия хребта дозоры, миновать которые на обратном пути практически невозможно, ничего подозрительного не заметили. Вертолетов наши радары тоже не засекли…

— Выходит, целое отделение просто испарилось в воздухе?.. — в голосе Шершнева послышалось сомнение.

— Выходит так, — развел руками капитан Авдзинба.

— Кто мочится в постели, тот знает, как ее высушить, — блеснул Ракитин познаниями в абхазской народной мудрости. — Давайте вместе подумаем, как это могло случиться, а я вам по ходу дела буду подсказывать верное направление расследования. Итак, с чем еще необычным вы или местное население сталкивались в последнее время?

— Конечно, для труса и тень — медведь, — замялся капитан Авдзинба, — но в последнее время даже наихрабрейшие нарты такое рассказывают, что если бы я сам не видел, не поверил бы…

— И что вы видели? — поинтересовался Товарищ первый.

— Мы вместе с лейтенантом Лакобой, — капитан покосился в сторону своей подчиненной, словно опасаясь, что она не подтвердит его слова, — несколько часов назад наблюдали в Кодори неопознанные летающие объекты, проще говоря, «тарелки». Их было две, они шли на очень низкой высоте, так что, я думаю, радарами их не засечь. А потом раздался очень резкий звук. Нас затошнило, появилась резь в глазах, и мы были вынуждены… — капитан на мгновение осекся, подбирая подходящее выражение, — вынуждены покинуть наши наблюдательные позиции…

— Я, конечно, понимаю, что аламыс превыше всего, и все же… — Ракитин старался подбирать слова как можно осторожнее, поскольку был проинструктирован перед командировкой о вспыльчивости и обидчивости местных жителей. — И все же скажите честно, вы оставили позиции, потому что у вас неожиданно возник сильный страх?

— Я ничего не боюсь, — ответила за своего командира лейтенант Лакоба, — но в этот момент я испытала какой-то животный ужас и вынуждена была отступить. Я хотела открыть огонь, но руки не слушались меня.