Джон Гарднер - Никто не живет вечно

© 1986 Glidrose Publications Ltd.

© Куоррел, 003.5 и Ian Lemming, перевод на русский язык, 2014 www.james-bond.ru

Сидя за рулем своего роскошного «Бентли», Джеймс Бонд с запозданием включил поворотник, затормозил гораздо резче, чем это понравилось бы его инструктору по вождению, и свернул с автострады Е5 на последний съезд к северу от Брюсселя. Это была простая мера предосторожности. Чтобы добраться до Страсбурга к полуночи, логичнее было продолжать движение по кольцевой, огибавшей Брюссель, после чего вырулить на бельгийское шоссе N4 и ехать в южном направлении. Но Бонд знал, что даже в отпуске следует быть начеку, и небольшой крюк по сельской местности поможет ему быстро обнаружить возможный хвост. А через час или около того он вернется на европейский маршрут E40.

Недавно все сотрудники Секретной службы получили директиву: «сохранять постоянную бдительность даже в неслужебное время, особенно в отпуске и за границей».

Этим утром Бонд сел на паром до Остенде, но посреди Ла-Манша судно остановилось более чем на час. Спущенная на воду шлюпка кружила вокруг парома около сорока минут, после чего прилетел вертолет, и судно двинулось дальше, а вскоре стало известно, что двое пассажиров упали за борт и бесследно исчезли.

«Молодые балбесы, — пояснил бармен, — дурачились, дурачились — и доигрались. Здесь такое часто бывает. Наверняка их винтом разрубило».

Пройдя таможенный контроль, Бонд припарковал свой «Бентли-Мулсанн-Турбо» в безлюдном переулке и открыл потайное отделение в приборном щитке. Автоматический пистолет «АСП» калибра 9 миллиметров и запасные обоймы были на месте. Бонд достал из тайника небольшую телескопическую дубинку в чехле из мягкой кожи и, отстегнув ремень безопасности, прицепил ее к поясу брюк с правой стороны. Этот черный стрежень длиною около пятнадцати сантиметров был эффективным средством самообороны, а в руках профессионала становился смертельным оружием.

В дороге, время от времени меняя положение тела, Бонд ощущал на бедре приятную тяжесть металла. Он сбросил скорость до сорока километров в час и разгонялся только на поворотах, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида. Спустя полчаса он убедился, что хвоста не было.

Но даже несмотря на директиву Бонд вел себя осторожней обычного. Что это — шестое чувство или слова М, сказанные пару дней назад?

— Нашел время для отдыха! — проворчал шеф, но тогда Бонд не придал этому значения. Всем было известно, как М относился к сотрудникам, уходящим в отпуск.

— Но мне полагается отпуск, сэр. Вы сами согласились отпустить меня на месяц. Если помните, мне пришлось отложить его в начале года.

М хмыкнул.

— Манипенни тоже вздумалось прошвырнуться по Европе. А вы, часом…

— Часом, не вместе? Нет, сэр.

— Наверное, ты куда-нибудь на Ямайку или на Карибы, да? — предположил М, нахмурившись.

— Нет, сэр. Сначала — в Рим. Затем проведу пару дней на Ривьере дей Фьори, после чего поеду в Австрию, чтобы забрать мою экономку Мэй. Надеюсь, к тому времени она поправится и сможет вернуться в Лондон.

— Ну да… Ну да… — продолжал ворчать М. — Что ж, оставь Начальнику штаба свой точный маршрут. Кто знает, когда ты нам понадобишься.

— Уже оставил, сэр.

— Береги себя, 007. Будь начеку. В наши дни Континент кишит злодеями, так что излишняя предосторожность не помешает.

Глаза моряка блеснули холодной сталью, и Бонду показалось, что шеф чего-то не договаривает…

На прощание старик проявил вежливость и выразил надежду на то, что Мэй поправится.

На тот момент пожилая шотландка Мэй, преданная экономка Бонда, была единственной причиной тревог на безоблачном горизонте. Зимой она дважды перенесла серьезный бронхит и заметно сдала. Казалось, что Мэй работала у Бонда целую вечность. И если вдуматься, то помимо Секретной службы, она была единственным постоянным элементом в его насыщенной событиями жизни.

После второго случая бронхита Бонд настоял на комплексном обследовании и показал ее доктору с Харли-стрит, к услугам которого часто прибегала Секретная служба. Мэй возражала, говорила, что она «еще крепкая птичка и в кастрюлю ей рановато», но Бонд был непреклонен. Последовала неделя изнурительных походов по врачам и бесконечного ворчания, однако диагноз оказался неутешительным: сильный отек левого легкого грозил серьезным осложнением. Врачи рекомендовали немедленно удалить легкое и направить Мэй в санаторий на трехмесячный отдых, в противном случае до своего следующего дня рождения она могла попросту не дожить.

Операцию провел лучший хирург, который был по карману Бонду, и как только Мэй набралась сил, ее отвезли в известную на весь мир клинику Моцарта, которая находилась в горах, к югу от Зальцбурга. Бонд регулярно звонил туда, и пациентка поразительными темпами шла на поправку.

Прошлым вечером он даже разговаривал с ней лично, и теперь улыбнулся, вспоминая, каким гневным тоном Мэй отзывалась о клинке. Она проклинала весь персонал — от прислуги до поваров.

— Они даже готовить прилично не умеют, мистер Джеймс! — жаловалась ему Мэй.

— Правду вам говорю! Эти горничные кровать, как следует, заправить не могут! Я бы ни одну из них не взяла на работу! А вы платите за меня такие деньги, мистер Джеймс. Это ж кринимал, да и только!

Мэй никогда не могла выговорить слово «криминал».

— Я уверен, Мэй, что вы в надежных руках, — успокаивал ее Бонд.

Мэй была слишком самостоятельной, чтобы беспрекословно слушаться врачей. «Такой уж она человек, — думал Бонд. — Любит, чтобы все было так, как она хочет, и никак иначе. Наверное, клиника Моцарта стала для нее настоящим чистилищем».

Бонд проверил уровень горючего и решил перед долгой поездкой по трассе Е40 заправить бак. Убедившись, что хвоста нет, он сосредоточился на поиске бензоколонки. Был восьмой час вечера, и число машин заметно поубавилось. Миновав две деревеньки, Бонд увидел дорожный знак, указывавший расстояние до автострады. Затем на прямом и пустом участке дороги он заметил яркую вывеску небольшой автозаправочной станции.

На площадке не было ни души, хотя дверь небольшого кирпичного здания с большими окнами была открыта. Красная надпись предупреждала о том, что на автозаправке нет самообслуживания, поэтому Бонд подъехал к колонке с бензином «Супер» и заглушил двигатель. Он вышел из машины, чтобы размять ноги, но услышал за домом какой-то шум: сначала — грубые голоса, затем тупой удар, как будто кого-то повалили на машину. Бонд поставил автомобиль на сигнализацию и поспешил за угол дома.

Перед открытыми дверьми ремонтного гаража стояла белая «Альфа-Ромео-Спринт». К ее капоту двое крепких мужчин прижали молодую девушку. Водительская дверь была распахнута, а на земле валялась выпотрошенная дамская сумочка.