Лев Овалов - Медная пуговица

— Так о какой свободе вы говорите, господин Блейк? — поинтересовался Эдингер.

— В данном случае о свободе передвижения, — сказал я. — Я буду откровенен с вами, господин обергруппенфюрер. Вы буквально блокировали меня в Риге, а мне необходимо связаться с Лондоном.

— Кто же вам мешает? — любезно осведомился Эдингер. — Вы так ловко устраиваете свои дела…

— Вот поэтому-то я и не могу выполнить свое намерение, — с досадой подчеркнул я. — Не считайте меня мальчиком. Если бы я держал рацию у себя дома, вы давно бы меня запеленговали. В том-то и дело, что моя рация заморожена.

— Ваша рация в Риге? — поинтересовался он.

— В окрестностях Риги. Я хочу снестись с Лондоном, возникнуть, так сказать, как феникс из пепла. Возможно, там меня даже похоронили. А потом… потом мы продолжим наш разговор…

Эдингер снова пошевелил своими усиками.

— Вы толковый парень, Блейк, но вам не удастся меня провести, — самодовольно произнес он. -Я знаю, о чем вы будете говорить с Лондоном. Вы скажете, что вас вербует немецкая разведка. — Он хитро посмотрел на меня, желая знать, какое впечатление произвели на меня его слова. — Но мы… мы не возражаем против этого. — Легкий смешок вырвался у него. — В этом есть своя логика. Запрашивайте, запрашивайте инструкции. Вам посоветуют согласиться. Пусть английская служба знает, что вы связаны с немецкой разведкой, это обеспечит вашу безопасность со стороны англичан, а работать вы будете на нас: умные люди всегда работают на победителя.

Я молчал, как бы пораженный проницательностью своего будущего шефа.

— Поэтому отправляйтесь и размораживайте свою рацию, — продолжал Эдингер. — С моей стороны помех не будет.

— Но я не хотел бы, чтобы меня сопровождали невидимые спутники. Доверие за доверие, господин обергруппенфюрер. Или вы доверяете мне, или вряд ли мы с вами договоримся.

Эдингер добродушно засмеялся.

— Вы все хитрите, Блейк, вы боитесь, что я воспользуюсь вашей рацией помимо вас. Но я действительно считаю вас своим коллегой и окажу вам доверие: мы освободим вас от наблюдения.

Разумеется, он мне нисколько не верил.

— Итак, вы можете ехать куда хотите, — согласился Эдингер и предусмотрительно добавил: — В радиусе… в радиусе… ну, скажем, сорока-пятидесяти километров… — Он опять посмотрел на меня со всем возможным добродушием. — Надеюсь, вы не захотите бежать? — И сам тут же ответил: — Нет, вы достаточно благоразумны. Во-первых, вам не прорваться, во-вторых, в этом нет смысла…

Он был убежден, что разведчик такой квалификации, как Блейк, не захочет выйти из игры.

— Я попрошу вас еще об одной любезности, — небрежно сказал я. — Я скажу госпоже Янковской, что уезжаю из Риги вместе с вами.

Эдингер ответил вопросом:

— Побаиваетесь ее?

Я пожал плечами.

— Не слишком, но не хочу посвящать ее во все дела.

— Вы умница, Блейк, — похвалил меня Эдингер. — Вы понимаете, что никто в Риге не осмелится интересоваться мною. — И доверительно добавил: — Эта дама малосимпатична, и я бы давно прибрал ее к рукам, но у нее сильные покровители…

Подробнее он не высказался.

— И еще одна деталь, господин обергруппенфюрер, — обратился я к Эдингеру, пользуясь его хорошим настроением. — Какой-нибудь документ, пропуск, который я смогу предъявить, если мною кто-нибудь заинтересуется.

— О, это не представляет трудностей! Я выдам вам корреспондентский билет. Вы будете художником местной газеты…

Он отдал распоряжение приготовить для меня удостоверение, и я, не заходя ни в какие редакции, получил его тут же, в канцелярии.

Удача моих переговоров объяснялась тем, что у Эдингера не возникло ни малейшего сомнения в подлинности Блейка!

Встретившись с Янковской, я сказал, что ненадолго уезжаю из города.

— Мне понадобится машина. Я буду признателен вам, если вы отдадите ее сегодня в мое распоряжение.

— Что ж, машина ваша, вы вправе ею распоряжаться. Но куда это вы собрались?

— Недалеко, — лаконично ответил я. — Хочу немного проветриться на лоне природы.

Янковская испытующе посмотрела на меня.

— А я не могла бы вас сопровождать?

— Нет, — решительно возразил я. — Ведь вы сами говорили, что мистер Блейк посвящал вас не во все свои тайны.

Она посмотрела на меня еще настороженнее.

— Это тайна? — многозначительно спросила она.

— Как вам сказать?… — замялся я. — Я не вижу в этом особого секрета, но меня просили не посвящать вас.

По-видимому, Янковскую осенила какая-то догадка, она внезапно села за обеденный стол — мы разговаривали в столовой, — подперла голову ладонями и задумчиво посмотрела на меня.

— Послушайте… — нерешительно сказала она. Я видел, что она колеблется, не знает, как меня назвать. — Послушайте… Андрей Семенович… Вы… я не хочу вам зла… Вы… собираетесь бежать?

Я снисходительно на нее посмотрел.

— Видите ли, Софья Викентьевна, вы впервые задаете мне неумный вопрос. Если бы я собирался бежать, я бы поостерегся ставить вас об этом в известность… — Я усмехнулся. — Вас слишком терзает женское любопытство, и, пожалуй, лучше его удовлетворить. Я собираюсь прогуляться за город не с кем иным, как с начальником гестапо господином Эдингером!

— Но зачем же вам тогда нужна машина? — быстро спросила Янковская.

— Если мне не изменяет сообразительность, господин Эдингер намеревается устроить встречу Блейка с кем-то, кого он считает одним из моих сотрудников, — тут же нашелся я. — Как мне кажется, я играю до некоторой степени роль приманки, поэтому я и должен ехать на своей машине. Эдингер будет лишь сопровождать меня…

Янковская бросила на меня быстрый подозрительный взгляд.

— А что, если я сейчас позвоню Эдингеру? — вызывающе спросила она. — Что вы на это скажете?

— Прошу вас, — небрежно сказал я, хотя мне совсем не хотелось, чтобы она разговаривала с Эдингером: кто знает, какие между ними были отношения и что мог он ответить ей.

Она решительно прошла в кабинет и позвонила Эдингеру.

— Господин обергруппенфюрер, у меня к вам просьба, — обратилась она к нему капризным топом избалованной женщины. — Я приглашаю господина Берзиня провести сегодня вечер в ресторане, но он говорит, что должен сопутствовать вам в какой-то поездке. Не могли бы вы его освободить?

Я беспечно посматривал на Янковскую, хотя на самом деле чувствовал себя очень тревожно: я не знал, что ответит Эдингер, и не был уверен, что он меня не подведет. Но, должно быть, уж очень ему хотелось завоевать Блейка!

Янковская опустила трубку.

— Нет, вы не обманули меня, — удовлетворенно произнесла она и вдруг со свойственной ей быстрой сменой настроений раздраженно выкрикнула: — Только он напрасно пытается выключить меня из игры! — Она помолчала и как-то угрожающе, с явной целью произвести на меня впечатление, добавила: — Этот Эдингер излишне самостоятелен… Что ж, посмотрим… — Она задумчиво покачала головой. — Смотрите, Андрей Семенович, не переигрывайте, послушайте моего дружеского совета. Может быть, вы и впрямь входите во вкус этой игры, но Эдингер не та лошадь, на которую ставят опытные игроки.