Лев Овалов - Медная пуговица

— Километров двенадцать еще.

— Пожалуй, я выйду, — говорит Джергер. — Я не думал, что так далеко.

— Вы же говорите, вам все равно! Едемте!

— Нет, я не думал, что так далеко, — упрямо повторяет Джергер. — Я не успею вернуться сегодня на станцию.

— Это конечно, — соглашается шофер и останавливает машину.

— Спасибо, — говорит Джергер и протягивает деньги.

— За что? — удивляется шофер.

— Берите-берите!

— Ну спасибо…

В это время на дороге показывается встречная машина. Шофер машет рукой, и она останавливается.

— Генка, ты на станцию? — спрашивает шофер, поглядывая на Джергера.

— Ага.

— Захвати вот товарища.

— С полдороги?

— Да не рассчитал он…

— Пожалуйста!

Вокруг расстилается степь. Еще черная, парная, слегка пригретая солнцем. Это не просто тысячи акров распаханной земли, а живое пространство, имеющее свою неповторимую душу. Здешние русские парни, несущиеся на своих грузовиках, удивительно простодушны и тоже чем-то сродни своей степи. Джергер рассказывает Генке, что он корреспондент, что проездом ему хотелось побывать в Завидове, но вот не рассчитал времени, а Генка, в свою очередь, рассказывает что-то о Завидове и о себе…

Так, за разговорами, они доезжают до станции.

Джергер и этому шоферу дает деньги, приобретает билет на ближайший поезд.

В ожидании поезда он заходит в уборную, рвет карту и бросает обрывки и компас в нечистоты.

Без всяких приключений доезжает до узловой станции, пересаживается в московский поезд и через двое суток вылезает на Казанском вокзале.

Для того чтобы его появление выглядело естественнее, покупает чемодан, и не проходит нескольких часов, как он становится обладателем комфортабельного номера в одной из недавно выстроенных столичных гостиниц.

Все в порядке. Как будто никто им не интересуется. Да и с какой стати стали бы им интересоваться…

Звонить из своего номера опасно. Джергер спускается в вестибюль. Там несколько телефонов-автоматов, но он не решается звонить даже оттуда.

Он выходит на улицу, ищет будку с телефоном-автоматом. Если даже разговоры Харбери подслушиваются, пусть попробуют угадать, с кем тот разговаривал!

Джергер набирает номер, который помнит лучше, чем «Отче наш…».

— Да! — слышит он негромкий, сипловатый голос.

— Мистер Харбери?

— Да!

Джергер меняет интонацию:

— Билл, дружище, здорово! Это говорит Робби… Привет от Чарли!

— Здравствуйте, Робби! — В голосе Харбери тоже появляются приветливые интонации. — Где вы пропали? Жду… Завтра в шесть часов у меня дома…

Они обмениваются еще несколькими незначительными фразами.

Джергер выскальзывает из будки и спешит отойти подальше.

План их первой встречи разработан далеко от Москвы, и Харбери своевременно о нем осведомлен.

По приезде в Москву Джергер звонит Харбери по его домашнему телефону, и тот называет день и час встречи. Место определено заранее. Теперь Джергер должен лишь свериться с расписанием и выбрать поезд, который подойдет к перрону станции Клязьма в названное Харбери время.

Северная железная дорога… Джергер должен находиться в поезде, идущем со стороны Загорска. В третьем вагоне с хвоста, на третьей скамейке от заднего входа, с правой стороны, у окна. В руке он должен держать коробку с папиросами «Казбек».

Еще месяца за два до появления Джергера в Москве Харбери начал получать предписания: «Окажите полное содействие… Ознакомьте с условиями работы… Обеспечьте успех операции…»

Формально Харбери подчинен генералу Доннове-ну. Военное разведывательное управление, вот кому он подчинен, и все остальные могут убираться ко всем чертям! А Джергер едет по заданию SSI. Но шифровка за шифровкой предлагала Харбери обеспечить успех операции…

Шифровка за шифровкой: Джергер, Джергер, Джергер…

Откуда он только взялся на его голову, этот Роберт Джергер?!

Харбери даже не очень ясно представлял себе, кто кому будет подчинен: он Джергеру или наоборот.

Военное разведывательное управление и SSI действовали независимо друг от друга, но все это было до тех пор, пока во главе SSI не встал мистер Нобл. С его приходом все полетело вверх тормашками. Сперва он принялся только координировать деятельность смежных ведомств, а затем подмял всех под себя, и, как говорят, даже президент иногда не в силах противостоять его воле…

Донновен ценит майора Харбери, но Харбери известно, что SSI считает его слишком осторожным и недостаточно расторопным…

Попробовали бы они поработать с русскими! Они не понимают, что все испытанные средства, какие годны в любой другой стране, в России слишком часто дают осечку.

Лично Харбери предпочел бы действовать иначе, солидно, продуманно, спокойно, но… служба есть служба.

Поэтому все произошло так, как заранее было определено высшим начальством.

— В шесть часов, — сказал Харбери, — у меня дома.

Если его подслушивают, пусть поинтересуются, кто явится к нему домой!

Он с утра отправился в свой «офис», в свою контору, или канцелярию, как говорят русские, и прямо оттуда поехал в своем «шевроле» в Клязьму.

По дороге одна из попутных машин показалась ему подозрительной. Он велел Антонио — шофер у него из американских итальянцев — остановиться и пропустить голубую «Волгу» вперед. В ней ехали трое молодых людей. Харбери даже кивнул им, и один из них в ответ помахал рукой. Но в Клязьме эта машина не попалась больше ему на глаза.

Харбери отпустил Антонио и отправился на станцию.

Но когда в восемнадцать часов две минуты к перрону подошел поезд из Загорска, он лишь в самый последний момент вскочил в третий вагон.

На третьей скамейке справа у окна сидел молодой человек. Ничем не примечательный молодой человек в кепи, в легком сером пальто. Сидел и посматривал в окно.

Харбери подошел поближе. Левая рука лежит на колене, в руке папиросная коробка. «Казбек»!

Харбери наклоняется и слегка притрагивается к плечу этого человека…

Узковатое лицо, серые глаза, белесые брови…

Так вот он каков, этот Джергер!

Не очень красивое, самое обыкновенное лицо, без каких-либо особых примет. Хорошее лицо для разведчика.

— У вас не найдется спички?

— Пойдемте, я тоже хочу курить, — небрежно произносит в ответ человек с папиросной коробкой.

Он поднимается и выходит вслед за Харбери в тамбур.

Там — трое каких-то парней и женщина с клеенчатой сумкой.

Человек с папиросной коробкой раскрывает ее, достает папиросу, но Харбери папиросу не предлагает, тот достает сигарету. Человек с папиросной коробкой зажигает спичку, дает прикурить Харбери и закуривает сам.

— Гостиница «Москва», номер пятьсот сорок три, завтра и послезавтра, после шести вечера, входите без стука и смотрите, чтобы никого не было в коридоре, — негромко скороговоркой произносит Харбери.