Пьер Нор - Двойное преступление на линии Мажино

— Я тоже ощутил потребность немного пройтись.

Идя бок о бок, мужчины подошли к месту, где стоял особнячок супругов Брюшо; одно окно на первом этаже было открыто и освещено, оттуда донеслись обрывки шумной ссоры: «…за дурака… не может больше продолжаться… этот Эспинак… с этим кончать…»

Оба офицера, смутившись и повинуясь одинаковому порыву, ускорили шаг, стараясь найти тему для разговора, но это никак не удавалось.

— Так, — сказал наконец Эспинак. — Кунц тоже не спит. У него горит огонь.

— Да. Угадайте, господин майор, что он сейчас делает. Заканчивает контрольную работу по тактике для поступления в Военную академию, он должен отправить ее завтра на проверку. Просто ненормальный.

— Это прекрасно, но, быть может, даже слишком, вы правы. Передайте ему это от моего имени. Хорошего вам окончания ночи.

Еще несколько шагов — и майор оказался позади своей виллы. Денщики оставили гореть лампу под козырьком подъезда, освещавшую фасад дома. Чтобы выключить ее, Эспинак прошел через сад.

Обогнув угол дома, он попал в зону света и буквально уткнулся носом в спину неподвижно стоявшего там человека; тот, слегка вскрикнув, обернулся и отпрянул назад.

Ослепленный светом, Эспинак сначала моргал глазами какое-то время, потом на его лице выразилось удивление. Нависло молчание, которое мужчины прервали одновременно, сделав над собой некоторое усилие.

— Как, это вы, господин майор? Вы меня напугали. Бесшумны, как кошка. Я не слышал, как вы подошли.

— Вы тоже меня удивили в этой своей фуражке, да еще с платком на шее, Легэн. Что это вас носит, старина? Похоже, сегодня ночью весь батальон на ногах? Хотя в вашем возрасте ночи кажутся длинными.

— Дело в том, господин майор, что я спохватился, что ваши распоряжения на завтра… в общем… все мне ясно, за исключением того, что касается лично вас. Вы отправитесь на объект на машине или на лошади, и к какому часу вам подать то либо другое?

— Легэн, вы — образцовый и верный помощник. Прекрасно, прекрасно. Значит, так. Завтра, до того как выехать, мне надо будет в своем кабинете подготовить к отправке кое-какие бумаги. Машину подадите в половине седьмого туда, и благодарю вас. Сейчас я постараюсь ненадолго заснуть. Ступайте. Я погашу свет, когда вы выйдете на дорогу.

Однако в ту ночь майор д'Эспинак не сомкнул глаз. Он вошел в дом, оставив по своему обыкновению все двери открытыми, и поднялся в спальню на втором этаже виллы.

Быть может, он решил, что ложиться уже нет смысла? Он надел форму для учений, даже застегнул ремень, на котором висела кобура уставного образца, и в этом неудобном облачении лихорадочно писал что-то в течение часа. Когда кончил, выключил свет, сел в кресло лицом к двери и стал ждать рассвета.

В половине шестого утра Эспинак ногой открыл дверь кабинета своих заместителей. Капитан Дюбуа спал у стола. Легэн, уткнув нос в оконное стекло, был погружен в грезы: бледный и явно не в себе после волнений ночи.

— Ну, поэнергичней, черт возьми. Нам предстоит напряженный день. Даю вам полчаса — время, пока я разберусь с почтой, чтобы вы стали свежими как огурчики, и мы отправимся на объект. Пришлите мне через полчаса начальника почтовой службы, — сказал майор.

Он зашел в свой кабинет, откуда вскоре послышался шум выдвигаемых ящиков, передвигаемых стульев, насвистывание солдатских песенок. Дюбуа возвел руки к небу:

— Этот малый — не человек. Это какой-то пчелиный рой. Что ему неймется в такой час? Ему бы еще видеть сны.

И он снова заснул.

Так его и застал Эспинак и моментально разбудил, сунув ему под стул зажженную газету. Он был из тех редких военачальников, что могут позволить себе даже шалости, и при этом авторитет их ничуть не страдает. Но как только он вышел наружу, то сразу принял облик и тон командира.

— Так вы приказали оседлать для вас лошадь вашего капитана, Легэн. Вы что, собираетесь совершить прогулку? Вам следовало предупредить меня об этом.

— Дело в том, господин майор, что мне полезно немного протрястись. У меня будет достаточно времени, чтобы оказаться на своем посту до того, как туда прибудете вы, поскольку вы обойдете мою роту последней.

Эспинак, казалось, колебался.

— Ну хорошо, — сказал он наконец.

Весело наблюдавший эту сцену Дюбуа улыбнулся. Он уже привык к той мгновенной перемене, которая в начале обхода превращала Эспинака в требовательного начальника, а к концу службы делала самым покладистым и общительным человеком в отношениях с товарищами.

Выехав из леса, машина стала с трудом двигаться по дороге к перевалу, и вот появились вершины «Головы Старого Фрица», очистившиеся от утреннего тумана, голубоватые на фоне розового неба. Эспинак отдал честь объекту, своему объекту, с удовольствием и гордостью командира, только что назначенного на новенький корабль. Неужели он когда-нибудь сможет смотреть на него привычным взором? Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Ну разве не добродушный вид у нашего «Старого Фрица»?! Кто подумает, что он способен быть и злым? Я доволен, Дюбуа. Сегодня хороший день для форта и, следовательно, для нас тоже.

Машина свернула с дороги и после короткой тряски по замаскированной дорожке пересекла вход в главный тоннель, устроенный в отвесной скале, в трех километрах позади линии казематов, прикрытый от ударов с севера. Фундаментальная стальная дверь, произведя не больше шума, чем поршень в цилиндре, поднялась на мгновение и снова опустилась за обоими людьми. Прохлада бетона, еще не переставшего испарять влагу, заставила их поежиться.

Эспинак решил проинспектировать «Старого Фрица» по режиму военного времени — весь личный состав в полевой форме на своем боевом посту. Он намеревался не только проверить орудийную прислугу в условиях занятия объекта и скорость приведения крепости в состояние боевой готовности, но и уточнить свои наблюдения относительно небольших дефектов, которые, как ему показалось, он обнаружил в плане ведения огня у своего предшественника. Еще никогда не бывало так, чтобы новый начальник нашел, что до него все было великолепно. По-человечески это вполне объяснимо и, кстати, полезно, как все, что помогает бороться с рутиной.

Этот объект — один из наиболее важных на линии Мажино. Лабиринт из коммуникаций всех видов, делающий его чем-то вроде гигантского термитника с необычайно сложными и запутанными на первый взгляд переплетениями, в общих чертах отвечает простому до чрезвычайности плану.

Для понимания сути этого рассказа излишним будет описывать расположение сооружений общего назначения, энергослужб, госпиталя и т. д., а также вспомогательные установки, которые дублируют, иногда несколько раз, центральную систему. Все это можно свести к следующей схеме.