Александр Логачев - Капитан госбезопасности. Ленинград-39

– Я же сказал, что стреляю, пока ты не окажешься в танке.

Третья пуля, пущенная с тщательным прицеливанием, пробила рабочему в пропитанном мазутом свитере, пытавшемуся доползти до уложенных стопками траков и укрыться за ними, лодыжку.

– Не надо больше стрелять! – взмолился Котин. Забыв об ушибленных коленях, он бросился к башне и прыгнул, как в прорубь, в открытый башенный люк.

Навроцкий забрался следом.

– Вниз! Лезь вниз! – ворвался в танковое нутро крик. Нависший над люком человек заслонил свет цеховых электроламп. Котин спустился из башни, освобождая путь в танк этому безумцу.

Внутри танка царила полутьма. Но конструктору и вовсе не нужен был свет, он мог вслепую не то что добраться до места механика-водителя, но и найти, а также исправить любую неполадку. В полутьме, нагнувшись, он проделал два метра по танковой тесноте, задевая стенки корпуса, пустующие крепежи для боекомплекта.

Конструктор опустился в кресло механика-водителя. Пока этот тип освоится, глаза его свыкнутся, пока нащупает дорогу и обо что-нибудь обязательно шваркнется… Есть капля времени… Выбраться через люк стрелка-радиста? Но этот тип может успеть и вцепиться в ноги. И танк, его «кэвэшка», останется в руках сумасшедшего. Что он может натворить!

Котин замер и услышал, как скрипнула кожа кобуры, принимая пистолет. Потом лязгнул запор затворяемого башенного люка. Есть несколько секунд. Думай же, конструктор! Он же не знает танка так хорошо, как ты. Он не проскользнет ужом. Думай, конструктор, думай…

– Что происходит, Петя?! Что?! Что делать-то?! – Нормировщица Зина трясла за отвороты спецовки Петю, слесаря и тайного любовника, и, плача, утыкалась ему в плечо.

– Подожди, схожу узнаю, – сказал Петя и хотел выйти из-за станка, но был ухвачен за рукава с криком:

– Не пущу!!!

Навроцкий запер башенный люк. «Дьявол! – молнией прошила мысль. – Ученый может смыться через второй люк!»

Граф обрушился вниз. Больно ударился обо что-то локтем. Бросившись вперед, вовремя не пригнувшись, он лбом налетел на край башенного выреза. В глазах вспыхнули оранжевые круги. Стоп, приказал он себе. Присел на корточки, потирая ушиб. «Ты сам на себя не похож, граф, делаешь глупости».

В полутьме глаза выхватили светлое пятно. Значит, в люк никто не лезет. Выбрался уже, успел? Навроцкий застыл, затаил дыхание. С той стороны в глухой гул сливались звуки цеха, его монотонность нарушали крики. Забегали! Внутри стальной машины сильно пахло машинным маслом. Шаркнуло, раздался тихий «дзиньк», скрипнула пружина. Свыкающиеся с полумраком, отходящие от удара глаза уловили движение. Стали вырисовываться очертания человека в полутора метрах впереди. Здесь ученый, бежать не решился. Навроцкий разобрал копошение и тихий перезвон. «Ах вот оно что!» Граф протянул руку, нащупывая верх танкового корпуса. «Изобретатель изобретает мне встречу! Что ж, он молодец, не теряется»…

Инженер Тихонов, который увидел в проезжающем «опеле» Жореса Яковлевича Котина, бежал за машиной от соседнего цеха, стараясь привлечь его внимание. Тихонову надо было в срочном порядке согласовать с главным конструктором вопрос.

Так инженер Тихонов, отчаянно запыхавшись, добежал до сборочного цеха и ввалился внутрь. Ввалился тогда, когда Жореса Яковлевича грубо тащили за шинель, а потом началась стрельба. Тихонов был отличным инженером, великолепно умел собирать отдельные узлы в единый, работающий механизм. И сейчас он как-то ловко сложил в уме все куски из увиденного и расслышанного и понял, что некий вредитель или психически неустойчивый, переодевшись в форму войск НКВД, собирается угонять их «кэвэшку». Тихонов выбежал из цеха, собираясь бежать на КПП за вооруженной подмогой, и тут его взгляд как раз и натолкнулся на трех вооруженных людей. Он узнал начальника караула, рядом с ним находились двое его караульных. Они возвращались с обхода территории…

Навроцкий коснулся спинки кресла механика-водителя. Согнутая фигура ученого, переместившись, закрыла собой световое пятно люка стрелка-радиста. Молодец, отметил Навроцкий, грамотно работает. «Ну давай, ученый!»

Выдох. Блеснуло там, где Навроцкий ожидал увидеть этот блеск. Изобрести что-нибудь более оригинальное, чем выпад правой, «развитой», руки с зажатым в ней орудием поражения, ученый не смог. Но это же так легко было предсказать вплоть до того, в какую область тела будет направлен удар.

Граф отклонился, одновременно выбрасывая руку. Пятерня Навроцкого обхватила тонкое запястье конструктора и сжала его. Звякнул об пол выпавший из ладони ученого предмет. Финский разведчик его тут же поднял, выворачивая захваченную руку под сдавленный стон конструктора.

– Отвертка. Хвалю за выбор, – граф освободил ученого от захвата. – Но нам пора ехать, не находите? – Он быстро снял свой поясной ремень. – Надо торопиться. Так что без глупостей, хорошо?

Котин сидел на полу, покачиваясь, растирая запястье.

– Что ж, правильно, тяжелым тупым предметом здесь не размахнешься, ножа вы не нашли, – не встречая сопротивления, Навроцкий связал руки ученого кожаным ремнем с фигурной прострочкой и двузубой рамочной пряжкой. – Оставалась отвертка. Прекрасное оружие, я вам доложу, не хуже кинжала. И вы правильно действовали, мон шер. Бить надо в горло, именно в горло, в глаз в такой темноте попасть весьма непросто. Между прочим, из-за вас, мой дорогой, мы непростительно задержались…

– Сюда! – инженер Тихонов, держась одной рукой за створку цеховых ворот, другой загребал к себе воздух, таким макаром показывая солдатам из заводского караула, куда бежать. Те уже давно видели его и понимали, куда им надо. Впереди, придерживая фуражку, мчался начальник караула. У одного из бегущих солдат винтовка системы Мосина болталась на плече, другой держал трехлинейку наперевес.

Штамповщик Бобин метался перед «кэвэшкой». Он то подбегал к танку, в котором скрылся товарищ Котин. (Или в который затащили товарища Котина?) То несся к выходу, возле которого заметил инженера Тихонова. (Может, тот разъяснит. Идут учения? Проверяют бдительность, а стрельба и ранения притворные? И потом будут разбирать действия каждого в обстановке, приближенной к боевой?) То Бобин хватал кувалду, не вполне ясно осознавая, зачем она ему нужна.

Вдруг со знакомым грохотом захлопнулась крышка переднего люка. Бобин, покрыв матом весь белый свет, в сердцах бросил кувалду на пол.

Рабочего в пропитанном мазутом свитере два его товарища по цеху оттащили за сварочный аппарат, куском гибкого провода перетянули кровоточащую ногу под коленом.

– Несем в медпункт, – сказавший это рабочий взял раненого под мышки и приподнял. – Ну, берись!