Андрей Троицкий - Знак шпиона

– Надо увидеться. По срочному делу.

– Да что с тобой? – Чернов зевнул в трубку и покосился сначала на часы, затем на симпатичную блондинку, ещё спящую, с которой ночью разделил двуспальную кровать. – Во-первых, сегодня воскресенье. Я не занимаюсь делами по выходным. Во-вторых, ещё такая рань…

– А в-третьих, – продолжил Медников, – если ты откажешься со мной встретиться, то моими делами завтра же займется другой человек.

– Хорошо, – Чернов сдался без боя. – Приезжай. Жду.

Через час Медников подогнал машину к высотному дому на Мичуринском проспекте, поздоровавшись со старухой кастеляншей, поднялся на последний этаж. Чернов, одетый в шелковый халат с китайскими драконами, пустил гостя в прихожую и, наблюдая, как Медников снимает куртку и переобувается в тапочки, гадал, какая шлея попала под ягодицу клиента, если он в воскресный день с утра пораньше выскочил из теплой постели и завалился к нему домой.

Только что выпроводивший ночную блондинку, Чернов был разочарован скоротечной близостью с этой женщиной, загадочной, так и не раскрытой, он крепился, но не мог справиться с хандрой и паршивым настроением. Сразу после Медникова позвонила супруга, уже целый год жившая отдельно от мужа, но не дававшая развода из корыстных меркантильных соображений, и в довольно вольных, даже грубых выражениях, напомнила о задержанных алиментах за прошлый месяц, после чего бизнесмен окончательно впал в беспросветную меланхолию. Он хотел из вежливости поинтересоваться самочувствием супруги Медникова, но передумал, решив, что вопрос нетактичный, и спросил о другом:

– Как погодка?

– Тебе как, подробно рассказать? – недобро усмехнулся гость. – Или в общих чертах? Ну, что… Где поговорим, здесь, в прихожей?

– Нет, проходи в комнату. У меня, правда, не убрано…

Медников был одним из лучших, самых выгодных клиентов, поэтому с ним приходилось играть в церемонии и цацкаться. В большой комнате Чернов вырубил проекционный телевизор, оставленный включенным со вчерашнего вечера, составил со стола на пол грязную тарелку с рыбными объедками и бутылку шампанского, уже негодного, выдохшегося, незаметно засунул под подушку кресла бюстгальтер, забытый здесь блондинкой. Медников сделал вид, что не заметил этих суетливых манипуляций, сел на стул, прикурил сигарету.

– Как наши успехи? – пустив дым, поинтересовался Медников. – То есть мои успехи?

– На те сто пятьдесят тысяч баксов, что ты передал в начале недели, я купил «голубых фишек», потому что акции газодобывающих и перерабатывающих компаний стабильно растут, риск тут минимальный, – сказал Чернов. – От нефтяников сам не знаю, чего ждать, поэтому лучше действовать наверняка. Кстати, «голубые фишки» выросли за пять дней на два пункта. Проще говоря, ты неплохо заработал.

– А что с остальными акциями?

– Портфель твоих акций в целом сейчас можно оценить почти в восемьсот тысяч баксов. Ну, есть некоторое колебание, есть рост… Если в двух словах, за прошлый год ты заработал без малого сто двадцать штук с копейками. Мог бы и больше. Но к чему рисковать? Если ты приехал только для того, чтобы узнать эту цифру, мог не трудиться. Просто позвонить. Мой телефон защищен от прослушки.

– Телефонов, полностью защищенных от прослушки, нет в природе. Это я утверждаю, как специалист. Но я приехал не за этим. Нужно посоветоваться. Обстоятельства складываются так, что мне, может статься, придется уехать из России. Надолго.

– В смысле?

– На год, на два или насовсем. Я хотел сбросить акции, перекинуть деньги на мои счета на Кипре. Ну, скажем, провести эти деньги по фиктивным контрактам. Твой совет?

– Это глупо, выводить деньги из дела, – покачал головой Чернов. – Это поступок, достойный дебила. Сейчас, в конце года, в конце квартала, когда не подведены итоги… Нет, не расстраивай меня. Сбросить акции, значит, потерять верные сто штук. Не меньше. Сейчас покупают, а не продают. У меня есть совершенно достоверная информация с самого верха, что наши бумаги поднимутся. А управлять своими делами ты сможешь из любой страны мира, из любой части земного шара. Скажешь продать – продам хоть завтра. Но зачем терять деньги? Что, у тебя серьезные неприятности?

– Возможно, – уклончиво ответил Медников.

– Но арест ценных бумаг тебе не угрожает. В реестрах акционеров значится не твое, чужое имя. Генеральная доверенность на управление капиталом оформлена на меня. Не пори горячку. Если уж припекло, сбросим акции в январе. Продадим, но хоть с наваром. Впрочем, тебе решать…

Медников раздумывал пару минут.

– Хорошо, – сказал он. – Пусть будет по-твоему. Жалко терять деньги.

– Вот это другой разговор, – Чернов обрадовался так, что даже не смог скрыть своей радости. – Если бы не такая рань, стоило бы выпить. Например, за купоны, которые мы будем стричь большими ножницами. И за лучшие времена, которые скоро наступят.

Распахнув халат, он похлопал себя по высокому плотному животу, словно давал понять, что для биржевых спекулянтов хорошие времена давно стали реальностью, и тучи на горизонте пока не маячат.

– В следующий раз так и сделаем, выпьем, – сказал Медников. – Кстати, как тебе удается работать на бирже и всегда выигрывать, а в худшем случае оставаться при своих?

– Это просто. Правило первое: чтобы стать богатым, не ставь только на одну лошадку. Правило второе: всегда играй на понижение, потому что это верная игра. На повышение играют полные идиоты или те, кто имеет верную информацию.

– Отлично, – сказал Медников. – Выслушав твой совет, я испытал некоторое облегчение, почти счастье. Серьезно.

– Как мало тебе надо для счастья: всего лишь бесплатный совет, – грустно ответил Чернов. – Всем бы так. А я, если хочешь знать, в жизни лишь дважды испытывал настоящее облегчение. Первый раз это произошло, когда Кобзон публично объявил, что навсегда уходит с эстрады. Второй раз, когда жена сообщила о нашем разрыве. Но, как оказалось, все это лишь блеф и низкое вранье.

Медников поднялся, вышел в прихожую, натянул ботинки.

– Ладно, счастливо оставаться.

– Ты знаешь счет деньгам, – сделав комплимент, Чернов с чувством тряхнул ладонь гостя. – Тебе надо было становиться биржевиком.

– У меня только одна жизнь, – сказал Медников. – Некоторые умники считают меня скупым человеком, но это не так. А деньгам знаю счет, потому что вырос в такой беспросветной бедности, что спустя многие годы об этом тошно вспоминать.

– Вот как? – удивился Чернов. – Первый раз слышу эти подробности.

– Мы жили в рабочем поселке рядом с Каширой, – Медников просунул руки в рукава куртки. – Мать работала маркеровщицей на деревообрабатывающим комбинате, и она одна по существу кормила всю семью. Мой младший брат Миша умер от порока сердца, не дожив до восьми лет. Не хватало денег, чтобы возить его по больницам, показывать разным светилам. А мог бы вырасти, кем-то стать, чего-то добиться.