Евгений Воеводин - Совсем недавно…

Но всё это ровным счетом ничего не давало Курбатову. Ложась спать в номере гостиницы, он заставлял себя прочитать перед сном хотя бы десять страниц (плохая привычка читать лежа сохранилась у него с детства, несмотря на все усилия матери-учительницы искоренить ее), но ему не читалось.

Ночью его поднял с постели телефонный звонок:

— Товарищ майор? С вами говорит полковник Усвет. Есть интересная новость, прошу прибыть немедленно. Да, я уже выслал машину за вами.

Тищенко повторил свой рассказ и Курбатову, не скрыв ничего. Он сидел растерянный, бледный, и всё-таки смотрел прямо в глаза Курбатову.

— А кому вы говорили про блиндированную сталь? — спросил Курбатов.

— Я этого не могу вспомнить. Были какие-то инженеры, чужих не было.

— Ну, один чужой всё-таки был, — заметил Курбатов. — Да, наломали вы дров. Словом, придется вам притворяться, товарищ Тищенко. Сделайте вид, что согласны. А мы будем следить дальше. Можете быть свободны, подпишите у секретаря пропуск.

Когда Тищенко встал, Курбатов протянул ему руку. Потом майор начал звонить Брянцеву; тот был дома. Курбатов услышал сонный голос:

— Что, кто говорит, кого вам нужно?

— Здравствуйте, товарищ лейтенант, — весело сказал Курбатов. — Какие сны смотрим? — Он послушал, что говорит Брянцев, а потом, сразу став серьезным, приказал: — Товарищ Брянцев, завтра же с утра раздобудьте на «Электрике» фотографии всех итээровцев и как можно скорее приезжайте сюда сами. Всё поняли? Ну вот, а теперь — спокойной ночи. Да не подумайте утром, что вам этот разговор приснился, — снова пошутил он.

Через несколько дней в токарном цехе началась обработка лопастей. Курбатов несколько раз звонил в разные города, на разные предприятия, наводил справки о тех, кто за эти дни впервые переступил ворота комбината. Блокнот был уже исписан, а того, что он ждал, всё еще не было. Перелистывая странички, он сознавался себе в том, что по-настоящему его всё еще интересуют только один рабочий литейщик да работник расчетного отдела. Конечно, это не сам Найт, вряд ли он стал бы рисковать теперь так. Но где враг (не Найт, а другой, еще неизвестный) может больше навредить — в расчетном отделе или в литейном цехе? Конечно, в литейном. В расчетном отделе малейшая путаница в цифрах, малейшая ошибка будет замечена моментально, там один и тот же документ проходит десятки рук. Враг, опытный и ловкий, не станет рисковать так бездумно ради того, чтобы на сутки позже было доставлено сырье или отправлены изделия заказчику. Значит, надо оставить расчетный отдел в покое. Но и этот вывод не успокаивал Курбатова.

Не успокаивал он его потому, что молодой литейщик, как это удалось выяснить, приехал сюда из Кузбасса. Там же кончил курсы, работал полтора года, и неплохо. Мысленно Курбатов спрашивал сам себя: зачем его, будь он враг, понадобилось бы перебрасывать сюда? Там, в Кузбассе, он уже зарекомендовал себя как отличный производственник, сжился с коллективом Да, если он враг, его там и оставили бы, конечно…

У Найта есть определенное задание — диверсия; это подтвердил и Хиггинс на допросе, это рассказал и Тищенко. Новый работник расчетного отдела прибыл из того города, где начались розыски: это уже настораживало. Но какая связь между диверсией и расчетным отделом? Там, в лучшем случае, можно вести только экономическую разведку, и то в узких рамках…

Курбатов и Рогов — парторг ЦК партии на комбинате — обходили цехи, майор интересовался всем, что на первый взгляд не имело прямого отношения к его мыслям. А мыслями он всё время возвращался к литейному цеху.

Так, зайдя с Роговым туда, он подробно познакомился с расположением цеха, Рогов не успевал отвечать на вопросы Курбатова. Потом удивился:

— Да вы же задаете вопросы как специалист!

Курбатов только улыбнулся в ответ.

В углу цеха Курбатов заметил узенькую винтовую лестницу, ведшую наверх, и спросил:

— А там что?

— Там? Расчетный отдел, — равнодушно ответил Рогов. — Смотрите, дают плавку.

А Курбатов словно не видел ни плавки, ни Рогова. Жмурясь от нестерпимо яркого света расплавленного металла, он быстро обдумывал то небольшое открытие, которое ему удалось сделать. Ход его мысли был прост: если враг работает в расчетном отделе, то какая ему может быть выгода от близости литейного цеха?

— Скажите, — спросил он у Рогова, — а другой ход из отдела есть?

Рогов не сразу расслышал, о чем его спрашивают, а потом отрицательно покачал головой: пока нет, закрыт из-за ремонта.

В цехе потемнело: плавка окончилась, печь загружали вновь. Время подходило к обеденному перерыву, и рабочие, вытирая с лица пот, уже собирались уходить.

— Сейчас все уйдут из цеха? — спросил Курбатов.

— Да, — Рогов взглянул на часы. — Плавку дали секунда в секунду.

— А кто же будет следить за ходом плавки?

Рогов кивнул куда-то в сторону, улыбнулся:

— Сколько я вас понял, вы когда-то сами занимались сталеварением. Так ведь? Ну вот, а с тех пор многое изменилось. — Он говорил с нескрываемой гордостью. — У нас зоркие глаза есть: механизмы в лаборатории.

Прогудел гудок, смена ушла на обед. По железной лестнице загрохотали шаги: шли служащие. И когда прошли они, исчезли за широко раскрытыми дверьми цеха. — быстро вслед за ними прошагал тощий мужчина в сатиновых нарукавниках.

Курбатов видел его фотографию. Это был новый работник. Он прошел, не заметив ни его, ни Рогова, прошел по пустому цеху, чуть повернув голову влево, к зияющим отверстиям отводных труб… И Курбатов, еще не имея никаких оснований делать выводы, отметил этот поворот головы, не ускользнувший от его внимания.

— Вы познакомились с новым литейщиком? — спросил он Рогова. — Молодой такой парнишка из Кузбасса.

— A-а, да, конечно…

— А с этим, вот прошел сейчас, из расчетного отдела?

— Нет, еще не успел.

— У меня будет просьба к администрации, и вы поддержите ее. Нужно было бы нового литейщика перевести временно… ну, хотя бы на курсы повышения квалификации с отрывом от производства, а за цехом…

Он не договорил, но он чувствовал, что начальство его поддержит: здесь необходимо установить надзор. Диверсию допустить нельзя, она дорого обойдется… И, проходя к выходу, Курбатов сам взглянул влево: горловины труб охлаждения — как близко они были!

На «Электрике» жизнь шла своим чередом. Закончилась работа над созданием парогидравлических прессов, и Катя была переведена в бюро генераторов. Она была рада этому: в связи с выпуском новых генераторов работы здесь было более чем достаточно. Руководил работой бюро один академик; на заводе он бывал два раза в неделю, а теперь совсем перестал приезжать, — заболел, слег, а после поправки уехал в отпуск на Кавказ. Директор вызвал к себе Катю и предложил ей занять место ведущего конструктора, иными словами — по мере сил и способностей постараться выполнять то, чем обычно занимался сам академик. Катя смутилась. Директор с улыбкой протянул ей на прощание руку и сказал как можно более ободряюще: