Николай Стариков - Громовые степи

Сестренка Лида фыркнула по поводу «друзей» и вышла во двор. Мать пыталась остановить ее, но она сказала, что хочет посидеть на крылечке.

Лида остановила за руку проходившего мимо Сергея и тихонечко шепнула:

— Мы с Зинкой случайно оказались вместе в магазине, сегодня она идет в клуб на танцы. Духовой оркестр приезжает от военных.

Он часто удивлялся Лидкиным способностям не болтать много, как это обычно делают девчонки, а сказать самое важное в нужный момент. А ведь всего-то десять лет! Вот и теперь исчерпывающая информация родному брату.

— Без тебя знаю.

— Ничего ты не знаешь, — обиделась девочка невниманию брата, — подумаешь — взрослый. Уедешь, не буду тебе писать письма.

— Ты смотри не вздумай всерьез сердиться, — Сергей положил руки на плечи сестренки, — пиши суть, я пойму.

— Ладно уж.

Танцы были в самом разгаре, когда Сергей пришел к клубу. На небольшой сцене, сверкая медью, играл оркестр из летнего военного лагеря. Событие для Батурино довольно редкое, поэтому в фойе клуба и около двери бурлили голоса, народу было не пробиться. Из раскрытых настежь окон лились приятные звуки вальса «На сопках Маньчжурии». Сергей стоял с друзьями у входа, слушал музыку. Ему не хотелось идти в зал. Вальс был торжественно-печальным, вполне созвучным настроению. Теплый летний вечер, музыка духового оркестра, друзья, милая сердцу обстановка — все это до щемящей боли в груди, до слез вдруг реально воплотилось в понятие «Родина».

Зина кружила в танце с высоким симпатичным парнем из десятого класса. В приталенной голубой кофточке и черной юбке, она резко выделялась в общей массе танцующих. Темные, всегда туго заплетенные, откинутые назад красивые косы девушки, его любимые косы, сейчас покорно лежали на руке партнера. Эта их беззащитность больно отдалась в сердце. Захотелось взять Зину за руку и увести от музыки, от людей. В это время объявили о начале соревнования: «Кто — кого». Ударили медные тарелки, протяжно, на одной ноте, протрубил бас, затем полились звуки польки. Зина с тем же юношей включились в танец. Оркестр начал вести мелодию в медленном темпе, затем постепенно стал убыстрять его. Вскоре лишь несколько человек выдерживали бешеный ритм в образовавшемся танцевальном круге, еще немного и осталась только симпатичная разгоряченная пара.

— Зина, — громко позвал Сергей.

— А, Сережа? — я сейчас.

Она отвела взгляд от лица партнера, и до конца танца, казалось, для нее ничего не существовало, кроме музыки. Присутствующие дружно аплодировали победителям, хотя оркестр все еще продолжал играть.

Сергей не разделял общего ликования по поводу веселых танцев, делал даже попытки уйти домой, но всякий раз останавливал себя. Ведь это их последний вечер. Ему нужно было сказать о многом и услышать в ответ что-то важное, наверное, самое нужное.

Последнее свиданье с Зиной! Он много раз представлял себе, как пройдет этот вечер. Думалось, что они будут говорить друг другу какие-то красивые слова, она будет ласковой и обязательно поцелует его. Он сжимал до побеления пальцев и разжимал свои тяжелые кулаки, которых побаивались многие сверстники.

Будущий красноармеец не ушел, дождался, когда вышел из клуба тот парень, двинулся вслед за ним. Услышав за собою шаги, он остановился. Сергей, не говоря ни слова, без размаху ударил его в ухо. Оглушенный танцор робко постоял мгновенье, покачиваясь, затем бросился бежать.

«Получилось как-то по-глупому», — отозвалось в сознании.

Подошла Зина.

— Зачем ты его так?

— Для ясности.

— Ну конечно! Характер у тебя мягкий, а бываешь порой злым.

— Не от меня зависит.

— Сережа, не обижайся. Я просто потанцевала, и все. Тебя ведь не было, а одной скучно.

Она провела тонкими пальчиками по его лицу, взяла ладонь, погладила запястье, прижалась к нему губами.

— Успокойся. Чего тут такого?

На этот дурацкий вопрос Сергей не нашелся с ответом.

Взявшись за руки, они молча шли по залитой лунным светом тропинке клубного садика, вышли на поросшую полынью поляну. Сменившая дневной зной прохлада, отступившие деревья с их тенями, окружавшая тишина поднимали настроение. Хотелось сказать что-то важное, но нужных слов не находилось.

— Ты знаешь, что это наш последний вечер?

— Знаю. Мне разрешили сегодня прийти домой попозже.

Остановились. Сергей обнял девушку, она не отстранилась, как это нередко бывало.

— Посмотри, как красиво, — Зина показала на их тени, вокруг верхней части которых ярким ореолом светилась полынь, — у святых так бывает.

Молодые люди долго любовались игрой лунного света. Сходились, расходились — белое сияние сопровождало их.

Мягким тихим голосом она сказала просто, по-будничному:

— Сережа, милый. Я буду тебя ждать. А ты не говори ничего, я и гак знаю. Я буду приходить сюда, вспоминать, как нам хорошо было здесь вдвоем.

Ее глаза смотрели ласково и преданно. Сергей привлек к себе девушку и поцеловал. Неожиданно она обхватила руками его шею, приподнялась на цыпочки и впервые поцеловала в губы.

— Смотри, веночки вокруг наших голов вновь соединились, — указала Зина на тени. — Пусть это будет нашим знаком.

Последний раз они так шли к разлучному столбу, голова к голове.

Сергею потом много раз снился светлый нимб вокруг головы Зины.

Стояла предрассветная тишина, когда Сергей возвращался домой. Восточная сторона небосвода уже заметно посветлела. Прохладный воздух приятно освежал лицо. Пахло землей, полынью. Сизый тонкий дымок тумана росою оседал в ложбинках. Тишина и благодать! Он шел не спеша, думать ни о чем не хотелось, спать тоже.

На пороге дома сидел отец, курил.

— Я жду тебя, сынок, хотелось поговорить, да уже поздно, пошли спать.

Пробудился Сергей от команды «подъем». Ничего не понимая, он вскочил с кровати. Перед ним стоял Алексей Московии, как всегда подтянутый, бравого вида командир Красной Армии, давний друг семьи Бодровых. С женой и дочуркой он прибыл в отпуск и теперь, узнав, что Сережку, этого пацана, призывают в армию, они всей семьей пришли сказать напутственные слова.

— Здравствуй, дядя Леня. Вы уже все знаете?

— Я в курсе. А ты команду выполнил неплохо. Еще тебе один совет: самый главный в армии человек — это командир отделения. Он для бойца бог, царь и воинский начальник. А если ты будешь командиром, запомни: быть жестоким, недобрым — тяжело. Требовать от подчиненных надо только то, что предписывается уставами.

— Спасибо, дядя Леня, за науку. Я ничего не забуду.

Стали подходить и подъезжать родственники. Первым — брат отца, дядя Иван, крестный. Сергей любил дядю и звал отцом. Иван Дмитриевич в Гражданскую войну восемнадцатилетним парнем вступил добровольцем в армию Миронова и прошел с нею до ее печального конца.