Николай Стариков - Ваше благородие

— Война!

Несмело подошел Шалевич. Приложил руку к фуражке, поздоровался. Бодров встал, молча подал руку.

— Сергей Николаевич, как поступите со мной? — глядя в землю, спросил Шалевич.

— Разве вас отстранили от исполнения обязанностей?

— Нет.

— О чем речь? Вы заместитель командира отряда. Выполняйте свои функции. Кроме того, возглавьте спецгруппы. Объедините их. Трофейными автоматами вооружите бойцов девятой роты, а высвободившимися винтовками спецотрядовцев. Появилось трофейное оружие в других ротах. Везде автоматы передавайте красноармейцам, винтовки спецотряду. После операции проведем общий строевой смотр с новым вооружением. И еще: надо раздобыть проволоку шести-восьмимиллиметровую, наделать щупов на всех бойцов и сержантов отряда.

— Есть!

— Товарищ Шалевич, как вас зовут? Извините, до сего времени не познакомились поближе.

— Лев Герасимович.

— Лев Герасимович! Вы заместитель мой. Прошу: слова «есть», «так точно» не употреблять. Не принято в такой форме вести диалог начальнику с заместителем.

— Хорошо! Можно идти?

— Побудьте еще здесь. Побеседуем с пленным эсэсовцем, примем сообщение об итогах первого дня операции.

Два автоматчика привели выловленного в люке схрона эсэсовца. Грязный, с лицом, заросшим щетиной, в помятой форменной одежде, он не был похож на фанатичного и жестокого члена СС. Дополняли несоответствие курносый нос, бегающие глаза, потрескавшиеся губы. Скорее, он выглядел пойманным за руку жуликом.

Как зовут? — спросил Шведов.

— Я военнопленный, — не ответил задержанный на вопрос, — а мне не дают ни пищи, ни воды. — Претензии он предъявил на чистом русском языке.

— Как зовут, тебя спрашивают, — ткнул кожухом автомата в бок эсэсовцу конвоир.

— Дрозд Станислав, рядовой дивизии СС «Галичина».

— Как оказались в дивизии?

— М… — замялся пленный.

— Смелее! Чего застеснялись? — вмешался Шалевич.

— А он держался неплохо в схроне, — кивнул головой Дрозд в сторону майора.

— Того и вам желаем. Отвечайте на вопросы, да побыстрее, нет у нас времени для бесед, — поторопил Шведов.

— Мобилизован был в Красную Армию в начале войны. Немцы нажали, все бросились бежать, я остался в окопе. В концлагере сидеть не хотелось. Пошел служить полицаем, затем зачислили в Украинский добровольческий полицейский отряд. Был с подразделением в Сталинграде.

— Чем занимались в городе? — спросил Бодров.

— Выполняли полицейские функции.

— Точнее.

— Проводили аресты среди местных жителей, вылавливали укрывавшихся красноармейцев, разведчиков, распространителей листовок, помогали разыскивать евреев полевой жандармерии.

— Еще чем? — повысил голос Шведов.

— На войне люди звереют, — неопределенно ответил полицейский.

— Какой же ты военнопленный, — вновь вступил в разговор Шалевич, — ты настоящий изменник и предатель Родины. Судить тебя будет военный трибунал за все преступления.

— Свою родину, Украину, я не предал. Я ей служу.

— Украина — моя родина, — ответил Шалевич. — Я здесь родился и служу ей верой и правдой как могу. Ты же враг, эсэсовец, дезертир, преступник. Такой ты Украине не нужен. Выродок!

— Вы не военнопленный, а преступник, — сделал заключение Бодров. — Вас передадут военной прокуратуре, там доказывайте, кто вы есть.

— Сергей Николаевич, разрешите, я его расстреляю? — попросил Шалевич.

— Не наше это дело, Лев Герасимович. Руки у нас должны быть чистыми.

Окрыленный доверием командира, Шалевич развил бурную деятельность. Уже к обеду объехал на «студебекере» все роты, собрал еще двадцать винтовок, посадил на автомашину вторую спецгруппу, вооружил ее. Вскоре объединенная спецгруппа стояла в строю вооруженная, готовая к самостоятельным действиям как боевая единица. Оружие не получили лишь несовершеннолетние.

После десятидневного обучения по распоряжению политуправления вооруженному спецотряду следовало дать самостоятельное дело в рамках общей операции. Ему поручалось провести осмотр небольших лесных массивов, изрезанных оврагами. Ставилась задача: при обнаружении бандгруппы или признаков ее присутствия блокировать данный объект, доложить об этом руководителю операции. В бой вступать в случае нападения или попыток прорыва. Командиром объединенного спецотряда был назначен бывший лейтенант Красной Армии Падалец, демобилизованный по ранению. Выше среднего роста, подвижный, он с первых дней создания спецотряда стал признанным авторитетом. Для решения вопросов оперативного характера в ходе выполнения задачи был определен Шалевич.

Рассматривая полученную майором топографическую карту, Падалец обратил внимание на небольшой хутор едва ли не в середине участка, назначенного для осмотра.

— Жители отселены, — сказал замполит, — но посмотрим.

Наутро спецгруппа вышла по намеченному маршруту. Чтобы придать ей вид воинского подразделения, Падалец построил отделения по ранжиру, поверх пиджаков приказал надеть солдатские ремни с подсумками, раздобытые майором, назвал группы взводами. Назначил дозор. Ответственную задачу получил «молодняк», как называли безоружных бойцов. Трое из них поочередно несли радиостанцию, остальные — питание для нее.

Участок находился в пяти-шести километрах от Червонопрапорного, включал четыре лесных массива, два оврага и хутор. Командир отряда решил не распылять силы по объектам, выполнить задачу под своим личным руководством. Шалевич с этим согласился.

Погода выдалась хорошая. Синело осеннее небо, было тепло. Видимость — от горизонта до горизонта.

— Товарищ лейтенант, споем? — предложил вихрастый парень из первого взвода.

— Разговоры прекратить!

Подошли к лесу. Долго вдали от опушки выстраивали цепь, слышались разговоры, перебранка, велись бесконечные перемещения вправо-влево.

— Если в лесу кто-то есть, — говорил Молдаванин, — он с головной болью от нашей болтовни уйдет, прежде чем мы сдвинемся с места.

Замполит с радиостанцией переминался позади строящейся цепи, поторапливал: «Побыстрее, хлопцы, побыстрее». Падалец находился перед фронтом и следил за соблюдением интервалов между бойцами и отделениями.

Наконец цепь пошла вперед, но тут же начала разрываться: в одном месте бойцы группировались, в другом, напротив образовывались большие интервалы. Пока подошли к опушке, командир дважды останавливал цепь, восстанавливал боевой порядок. То же повторилось в лесу. Падалец бегал из конца в конец цепи, устал, охрип. Благо расстояние между деревьями значительное и видимость неплохая. Бойцы больше уделяли внимания тому, чтобы соблюдать единую линию в цепи и скорость движения, чем следить за местами возможного укрытия бандитов.