Николай Стариков - Ваше благородие

— Вадим Николаевич, понимаю — медовый месяц, но вам надо ехать в Горшовку, а потом дальше… Куда, пока еще не знаю. Отвезем тебя с велосипедом. Звони мне каждый вечер в восемнадцать ноль-ноль о результатах работы.

Так новоиспеченный следователь вновь оказался на хуторе в гостях у дедов, но в совершенно новом качестве. Деда распирала гордость за внука, еще бы — следователь!

Уже за обеденным столом Вадим спросил у Дмитрия Карповича, не помнит ли он злополучную ночь.

— Как же, — ответил он, — я тревожился за тебя, выходил во двор, прислушивался. Была темная ночь. Небо закрыли облака. Молодая луна дождем умывается. Вот и скапливались облака за день-другой до ее появления.

Встретился следователь с Верой. Она обрадовалась ему.

— До сих пор не могу успокоиться.

— Говори всем, что разогнать одиночество оставалась на току по моей просьбе. Помоги мне в расследовании. Что в этот день или накануне было в Горшовке не так, как обычно? Не появлялись ли чужие люди, кто-то приезжал или приходил?

— Я подумаю, а ты поговори с Люськой, она посыльная у председателя, каждый день мотается по хутору, знает все новости.

Председатель колхоза встретил Вадима радушно, обещал помочь в расследовании. На вопрос, есть ли сторож на конюшне, ответил — нет. Ночью лошади на базу отдыхают. Телега, которую использовали преступники, стоит возле дверей конюшни, а сбруя внутри.

— По злой воле за два-три часа можно запрячь лошадей, съездить куда-то и вновь возвратить все на прежнее место до наступления рассвета. Никто не заметит.

— Кто мог такое совершить?

— Сколько ни думал, никого из своих заподозрить не могу. Но и чужой человек не мог этого сделать. Надо знать, что где находится, чтобы взять. Да и лошадь от чужака отвернется. Ничего не пойму, — развел он руками.

Пообщался следователь с жизнерадостной и смышленой Люсей, заводилой на всех хуторских сборах молодежи, в том числе на току памятным вечером.

— Давай вспомним, — говорил он девушке, — кого не было тогда с нами из ребят и девчонок?

Вместе начали перебирать, кто был. Недосчитались Мишки и двух подружек.

Мишка сейчас в Филоново, у родственников, а девки дома.

— Люся, позови их, побеседуем.

Девушки рассказали, что по дороге на «улицу» зашли к бабушке Фекле, родственнице одной из них, та попросила подождать, а сама пошла к соседке Чесночихе, да задержалась там. Потом было уже поздно.

— Почему Фекла задержалась у подруги?

— К ней какой-то родственник приезжал, но он куда-то ушел, а повидать его хотелось.

— Люся, милая, садись на велосипед, жми на обе педали и срочно Чесночиху к следователю.

Вадим сидел сбоку председательского стола, писал показания самого председателя, Люси, девушек. Мысли путались. Зазвонил телефон. В трубке послышался голос начальника. Следователь доложил о результатах, но посетовал, что не справляется с бумажными делами, попросил разрешения на обыск предполагаемого места хранения похищенного зерна.

— Не отходи от телефона, — сказал начальник, и в трубке послышались короткие гудки.

Чесночиха не заставила себя ждать. Вошла, поздоровалась с Вадимом.

— Следователь меня вызывал, не знаешь, где его отыскать?

— Я и есть следователь.

— Да будет тебе, — улыбнулась Чесночиха.

— На самом деле так. Проходи, побеседуем.

— Со своим человеком можно поговорить. Только о чем? Я вроде бы ни в чем не замешана.

— Марфа Ивановна, кто у вас был в гостях этим летом?

— Внук сестры приходил. Жил дней десять. Чувствовал себя неважно, в основном лежал в горнице. Иногда лишь ночью выходил погулять. Мальцом он каждое лето жил у меня, теперь бывает накоротке.

— Почему он не в армии?

— Одного глаза у него нет. Атак он здоровый, сильный. Живет с матерью в Урюпино.

— Когда ушел?

— Однажды вечером вдруг вспомнил, что-то надо срочно сделать, и, не дожидаясь утра, ушел. Пообещал еще навестить до зимы.

— Вновь зазвонил телефон. Начальник сказал, что прокурор разрешил обыск, а следователю направляется помощница для ведения протоколов. Уже через час милицейская двуколка остановилась под окном правления колхоза. Вадим даже переморгнул от удивления, когда увидел спрыгнувшую на землю Юльку.

Следователь оставил помощницу оформлять протоколы дознания по своим черновикам, а с председателем и конюхом поехали к Колчанихе. Глуховатая старушка ничего толком сказать не могла. Были трое гостей, один из них дальний родственник, как он назвался, но она не помнит, по какой линии родство.

— В разговоре ребята часто упоминали Урюпино, — с трудом удерживая мысль, говорила Колчаниха, — но там у меня родных нет. А может быть, и есть. Ну, как всегда, — развела она руками, — когда надо что-то вспомнить, не могу.

— Что у вас в сараях хранится?

— Я туда давно уже не хожу. А что в них, забыла.

Вадим с понятыми пошли посмотреть в ближнем, что в двух метрах от обрыва в Панику. Под соломой обнаружили двенадцать мешков пшеницы.

— В случае опасности, — сделал вывод председатель, — зерно с обрыва прямо в омут, и шито-крыто, никаких улик.

Следователь ликовал в душе. А что дальше? Опять туман в голове. На многие вопросы плана расследования он мог ответить, но не на все.

— Где теперь родственник? — спросил Вадим у старухи.

— Да ведь кто его знает. Ребята неожиданно пропали, потом приходил один кривой, угостил меня сахаром, дал целый стакан! Сказал, на днях еще забежит вечерком, обещал что-то принести. Но я забыла, что.

— Когда приходил?

— Надысь.

— Позавчера?

— Кажись, так, а может, нет, не помню точно.

Вышли на улицу посовещаться. Председатель пожелал немедленно перевезти обнаруженное зерно на ток. Но следователь высказал предположение, что за хлебом преступники придут, надо выждать время, задержать с поличным. Если мешки везти сейчас через весь хутор, можно заранее сказать, что они не появятся.

— Нужно организовать засаду.

— Кто сидеть будет?

— Я с ружьем!

— Тогда тебе Вера помогала, теперь кто?

— Юля. Она член бригады содействия.

— У меня нет второго ружья.

— Обойдемся одним. Нашего появления ведь никто не ожидает, а это похлеще любого автомата.

Однако начальник райотдела не согласился с планом Бодрова.

— Тебе молодую хорошую жену не жаль? Пришлю помощь на несколько дней.

Уже к вечеру возле правления колхоза остановилась знакомая двуколка. Не спеша из нее выбрался мужчина в годах с большим свертком в руках. Через минуту он появился в кабинете.

— Подарок привез от начальника, — улыбнулся гость.

Вадим развернул сверток, в нем лежали два автомата ППШ со снаряженными магазинами и автомобильная камера с насосом. На недоуменный вопрос дядя Ефим, как звали милиционера, ответил: