Александр Насибов - Тайник на Эльбе.

— Можете. — Лыков взглянул на Чистова. — Ответьте майору Керимову.

Чистов сказал:

— Источник — это наш разведчик, действующий по соседству.

Аскер встал, подошёл к карте Германии, занимавшей одну из стен кабинета, приложил к ней линейку, что-то прикидывая, потом вернулся.

— Всего полтораста километров, — сказал он. — Только сто пятьдесят километров отделяют Остбург от Карлслуста. Города — на разных берегах реки. В остальном все совпадает — расположение тайников, метод хранения, упаковка.

— Да, даже упаковка, — кивнул Лыков.

Чистов молчал. Он был дисциплинирован и вопросов не задавал: все, что нужно, генерал Лыков скажет.

— Два тайника в соседних городах… — Аскер потёр переносицу. — Странно.

— Послушаем полковника Чистова, — сказал Лыков.

Аскер сел.

Чистов продолжал:

— Архивы ищет специальная группа. Она в Карлслусте, заброшена удачно, действует активно. Определился район нахождения объекта. Это все. Дальше группа не может продвинуться. Контрразведка едва её не нащупала. Теперь там все настороже, и малейшая оплошность может привести к катастрофе.

— Простите, когда это произошло? — Аскер беспокойно задвигался на стуле.

— Вы спрашиваете, когда произошло осложнение и немцы встревожились? — переспросил полковник.

— Да.

— Месяца два назад…

— А что, разве трудно архивы вывезти и в каком-нибудь другом месте соорудить новый тайник?

— Мы предусмотрели такую возможность и наблюдаем за транспортом. К тому же архивы, о которых идёт речь, — это сотни больших ящиков. Передвинуть колонну машин с таким грузом незаметно для вражеской разведки, которая находится в данном районе и специально охотится за этими архивами, вряд ли возможно. Немцы поумнели по сравнению с тем, как действовали в первый период войны. Сейчас они далеки от того, чтобы недооценивать силы и возможности советской разведки.

Генерал поблагодарил Чистова. Тот ушёл.

— Ну, — сказал Лыков, когда он и Аскер остались одни, — что вы обо всем этом скажете?

— Аскер молчал.

— Говорите же, — усмехнулся Лыков.

Аскер встал, взялся за спинку стула.

— И все же я верю перебежчику Хоманну, — проговорил он.

Лыков не ответил.

— Верю, — продолжал Аскер, — и ничего не могу с собой поделать. Вот я разговариваю с ним, он глядит мне в глаза, я слушаю его неторопливую, обстоятельную речь и чувствую — Хоманн говорит правду!

— Любопытно…

— Товарищ генерал, он никогда не выгораживает себя, напротив — часто говорит вещи, которые могут только повредить ему. Говорит и понимает, что действует себе во вред, — я вижу это по его глазам, по тому, как меняется его настроение, голос… А ведь к этому его никто не принуждает. Он поступает так добровольно, хотя о многом мог бы и словом не обмолвиться. Сергей Сергеевич, все то из его показаний, что я имел возможность проверить, — правда, одна лишь правда, от начала до конца, от главного до последней мелочи… Могут сказать: это приём, применяя который подследственный хочет расположить к себе следователя, чтобы тот поверил его дальнейшим показаниям. Но такой приём хорош лишь в одном случае. А именно: когда преступник знает, что следствие имеет возможность проверить его показания. Ведь так?

— Пожалуй.

— Но Хоманн и не подозревает, что в наших руках и лейтенант Шульц, и обер-ефрейтор Ланге, и многие другие из тех, с кем он служил.

— Что же вы предлагаете, майор? Как нам отнестись к тому, что сообщил полковник Чистов?

Аскер молчал.

— Ну хорошо. — Лыков встал, давая понять, что разговор окончен. — Вы принесли показания Хоманна?

— Да, они в этой папке.

— Оставьте. Сегодня вызову перебежчика. Хочу познакомиться с ним. Вас жду завтра, в десять утра.

Наутро Аскер вновь был в кабинете начальника. Лыков сказал:

— Хоманна допрашивал. Впечатление — сходное с вашим.

Генерал взял со стола карандаш, задумчиво повертел между пальцами, отложил.

— Итак, — проговорил он, — мы условились, что верим Хоманну… Ну, а как быть с тем, что докладывал полковник Чистов? Есть у вас основания не верить ему и его людям?

— Нет, товарищ генерал.

— И у меня таких оснований не имеется.

Наступила пауза. Аскер и Лыков сидели в задумчивости.

— Быть может, тайники есть и в Остбурге и в Карлслусте? — продолжал генерал. — Предположение при данных обстоятельствах правдоподобное. Но пока я не могу его принять. Удерживают две причины. Первая: города слишком близко расположены, чтобы был смысл дважды производить одну и ту же большую работу… Я имею в виду сооружение тайника. И вторая причина: данные полковника Чистова о тайнике поразительно похожи на данные Хоманна и арестованного в Баку агента. Напрашивается мысль: а не идёт ли в этих двух случаях речь об одном и том же хранилище. Припомните: сходится все — устройство тайников, место расположения, система хранения…

Генерал встал, прошёлся по кабинету, остановился за спиной Аскера.

— Ночью я докладывал руководству. Меня спросили: «Не следует ли рискнуть и группу, работающую в Карлслусте, перенацелить на Остбург?» Я не счёл это возможным. Мы пришли к заключению заслать в Остбург разведчика. Пусть во всем разберётся на месте.

Аскер хотел встать. Лыков придержал его за плечо, обошёл стол, тяжело опустился в кресло.

— Вам придётся ехать, товарищ Керимов…

Аскер кивнул.

Лыков взял его руку.

— Мы уже говорили о том, как нужны нам эти архивы. Хотел бы напомнить о старой фашистской агентуре и о тех новых шпионах, которых оккупанты, конечно же, постарались завербовать и, уходя, оставить на нашей земле. Вы представляете, сколько ценнейших сведений обо всех этих негодяях содержат архивы, которые мы с вами ищем! Но это далеко не все. Подумайте, сколько советских патриотов схвачено и умерщвлено в застенках гестапо, абвера и СД! Сколько наших людей приняло мученическую смерть в подвалах и крематориях различных зондеркоманд и эйнзатцгрупп [13] Зондеркоманды и эйнзатцгруппы — специальные команды и группы СС, занимавшиеся карательными операциями и уничтожением военнопленных и мирного населения. . В тех архивах, несомненно, сохранились данные о том, как они жили, как боролись и умирали… Пойдём дальше. К нам разными путями просачиваются данные: негодяи занимаются преступными опытами над пленными, убивая их кислородным голоданием, холодом, сверхнизким давлением. Пленным впрыскивают яды, на них пробуют действие отравляющих веществ, испытывают новые виды оружия — гранаты, мины, фугасы. Кто знает, не найдутся ли данные и обо всем этом в секретных архивах фашистов!… И ещё раз подчёркиваю: списки и сведения об агентурной сети гитлеровцев! Беда, если мы запоздаем. Необходимо во что бы то ни стало, любой ценой перехватить эту документацию. Учтите: она интересует не только нас. Далеко нет. Страна не простит нам, если документы, о которых идёт речь, окажутся в лапах разведок других государств. В этом случае фашистские шпионы получили бы новых и весьма энергичных хозяев.