Николай Шпанов - Ураган.Привидения,которые возвращаются

Ивашин сбросил наушники телефона, отвернулся от локатора и пошел к выходу. За светлым квадратом двери спинами к нему стояли летчики. В своих высотных костюмах они были похожи на выходцев из далекого, чужого мира. Они стояли неподвижно, с обращенными к небу лицами. Ивашин тоже посмотрел туда, но ничего не было видно. Только ужасающе жаркое, ослепляющее солнце. Ивашин болезненно зажал глаза ладонью, повернулся и пошел обратно в темноту КП. Ему не хотелось сейчас говорить, хотя он и знал, что летчики молчат, потому что ждут его слова. Они уверены, что именно он объяснит, почему все-таки произошло то, что произошло, и то ли это, что должно было произойти!

Возглас Семенова заставил его отнять руку от лица.

— Товарищ генерал, Рашидов в зоне!.. Ориентировку восстановил.

И тут же голос оператора-поисковика:

— Еще один самолет в зоне… Ответчик "свой — чужой" показывает противника…

— Данные? — спросил Ивашин.

Высота нового гостя показалась ему неправдоподобно большой — около тридцати шести тысяч метров. Когда наблюдение подтвердило высоту, Ивашин вопросительно глянул на Семенова. Тот в сомнении пожал плечами. И все-таки Ивашин сказал:

— Пускай Рашидов попробует достать. Наводите.

Меньше чем через минуту Рашидов донес, что находится на потолке. Машина проваливается. Противника не видит.

— Прикажите уходить из зоны. Пусть садится на запасной аэродром.

Ивашин сообщил ракетному дивизиону, что потолок перехватчика недостаточен, чтобы сбить нарушителя. Остальное было уже вне воли Ивашина — действовать должны были ракетчики. Ивашину оставалось только наблюдать за самолетом-нарушителем, насколько хватит зрения у его локаторов. Передоверив противника ракетчикам на любой высоте — до пятидесяти, а может быть и больше, километров, Ивашин мог спокойно уйти. И если бы не профессиональное любопытство и чувство солидарности со всеми воинами, стоящими на страже советских рубежей, Ивашин и ушел бы из локаторной к своим офицерам, но его вернул голос оператора:

— В воздухе еще два самолета. Ответчик говорит: "чужой". Высота — тридцать два. Направление то же. Скорость…

Прежде чем оператор успел договорить, сейсмолокатор отметил в воздухе несколько взрывов, последовавших так быстро один за другим, что на индикаторе они слились. И тотчас же в поле локатора возникло облако блесток во второй четверти круга. Они то и дело вспыхивали под вращающимся лучом аппарата.

Холодок тревоги пробежал по спине Ивашина.

— Рашидов?!

Его голос прозвучал громче и взволнованней, чем привыкли слышать офицеры:

— Ищите Рашидова!

Мысль о том, что Рашидов не успел уйти из зоны стрельбы с неработающим ответчиком "свой — чужой" и поражен ракетчиками как враг, была отвратительна. Ивашин отвернулся от локатора. Словно в туче мелькавших там блесток, означавших падающие обломки сбитых самолетов, он уже ясно отличал то, что прежде горело звездочкой рашидовского истребителя.

— Ищите Рашидова… — повторил он на этот раз так, что его могли слышать только ближайшие операторы, и быстро пошел к выходу.

Ожидавшие у КП офицеры увидели генерала, как всегда, собранным и спокойным. Самый проницательный глаз не угадал бы бушевавшей в нем тревоги. Голос генерала прозвучал и совсем весело, когда он с гордостью сказал:

— Все одним залпом!.. Ракетчики молодцы! Есть с чем поздравить соседей. Нам бы так, а?

И тут взгляд его упал на показавшегося у выхода КП Семенова. "Рашидов", — мелькнула обжегшая сознание мысль, однако и тут улыбка не сбежала с лица Ивашина. Так, словно это было для него последним делом, он выслушал доклад Семенова.

— Рашидов уже сидит на запасном аэродроме… В полном порядке.

Ивашин отер ладонью пот со лба и, засмеявшись, проговорил

— Ну и климат, черт его дери!

Штаб УФРА. Через головы государств и народов, через моря и горы на антенну личной станции генерал-полковника Ганса Хойхлера пришло сообщение Хажира: "Фиги пропали. Сосед ссудил новую партию в оригинальной упаковке фирмы Шредер. Спешно меняю этикетки и посылаю партию по назначению". Так гласил расшифрованный текст. Но и он был понятен только самому Хойхлеру: "Самолеты, высланные для прощупывания советской обороны, не вернулись. Начальник базы УФРА ставленник Хойхлера генерал фон Шредер ссудил Хажиру с базы УФРА опытные бомбардировщики с оружием нового типа. Хажир спешно меняет опознавательные знаки перед отправкой самолетов в провокационный полет в воздушное пространство СССР".

Хойхлер вызвал Цвейгеля:

— Сейчас же займитесь дезориентацией русских в отношении операции Хажира, — сказал Хойхлер.

Все: длинная спина, узкий затылок с редкими, крепко прилизанными волосами и даже оттопыренные прозрачные уши — решительно все выражало сомнение, когда, стоя у стены, оберст Цвейгель смотрел на карту. Хотя Цвейгель был всего лишь начальником разведки штаба и круг его служебных интересов, казалось, замыкался пределами Западной Европы, деревянная указка, которую держал оберег, ползла по крайнему правому краю карты. Начав свое движение далеко на юго-востоке Азии, указка Цвейгеля переползла пределы Китая, и ее конец оказался над коричневым пятном среднеазиатских просторов Советского Союза.

— Простите, экселенц, — не оборачиваясь к Хойхлеру, равнодушным голосом, словно речь шла о чем-то совсем неважном, проговорил Цвейгель, — вы помните судьбу Ямамото?

— Ямамото?

— Я имею в виду нашего обожествленного друга и союзника адмирала Исороку Ямамото. Случившееся с ним имеет прямое отношение к тому, что нас с вами занимает, экселенц, — сказал Цвейгель. — Благоволите взглянуть. — Он провел указкой по карте: — Где-то здесь находится сейчас советский самолет "ТУ-128", тот самый, данные о котором содержит наша последняя сводка…

— Тот, что везет в Лугано так называемых представителей Азии — всех этих корейцев, вьетнамцев?..

— Да, да… — не давая Хойхлеру продолжать, с необычной для него непочтительностью перебил Цвейгель. — Вашему превосходительству хорошо известно, какое значение имеет прибытие этого самолета в Москву и дальше в Лугано. Легко себе представить, зачем они летят! Вот уж когда можно будет считать, что наши планы похоронены.

— Так Ямамото? — Хойхлер стукнул очками по столу. — Что же вы предлагаете? Впрочем, я, кажется, начинаю понимать… Действительно этому самолету лучше бы никогда не прилетать в Лугано. — Хойхлер быстро надел очки и с оживлением воскликнул: — К тому же, мой милый Цвейгель, гибель всех этих желтолицых на советском самолете была бы хорошей черной кошкой между Азией и Россией. Это еще один шанс в драке, а? Но время, где время, чтобы организовать то, что вы предлагаете?