Жерар Вилье - Крот из Лэнгли

— Тоже ничего. Его единственный сын был убит во Вьетнаме в 1967 году, одним из первых. Жена его умерла от рака в 1969 году. С тех пор он живет один в большом доме в Фоксхолле со старым дворецким, который служит у него уже сорок лет. У него есть несколько друзей, он играет в бридж и интересуется живописью. Но, главным образом, он много работает. Мало выходит, практически не ведет светской жизни. У него связь с его секретаршей Фон Мак-Кензи; она разведена.

— А деньги? — настаивал Малко, становясь адвокатом дьявола.

Заместитель начальника оперативного отдела пожал плечами.

— Он получает доходы с треста, которые были оценены более чем в десять тысяч долларов. Свое жалование он, должно быть, даже не тратит. Это человек, который ни в чем не нуждается.

— Каковы его политические взгляды?

— Он принадлежит к Республиканской партии, но никогда не высказывал экстремистских взглядов. Разумеется, никаких связей с левыми или странами Восточной Европы. Он всегда был либерально настроен.

Вновь воцарилась тишина. Трое мужчин были не в Лэнгли, а на «конспиративной квартире», принадлежавшей ЦРУ, расположенной на Л-стрит в Джорджтауне. Скромный особняк, отданный в распоряжение начальника оперативного отдела для его секретных встреч. Здесь не было ни микрофонов, ни нескромных камер. Впрочем, Малко был удивлен, что его вызвали сюда, а не в штаб-квартиру в Лэнгли. Однако подозрения, нависшие над Уильямом Ноланом, оправдывали эти предосторожности.

— Есть ли против него еще что-нибудь конкретное, кроме сообщения, записанного Полом Крамером? — спросил Малко.

— Толкачев сказал, что «суперкрот» работал в Ливии тогда же, когда там находился полковник КГБ, известный как очень активный вербовщик... Однако Пол Крамер никогда не выезжал из Соединенных Штатов...

— Это может быть совпадением, — заметил Малко.

— Разумеется. Но есть еще кое-что: когда Пол Крамер удрал в Санто-Доминго, он, как следует из допроса Карин Норвуд, когда совсем растерялся, встречался с кубинским офицером. Это было как раз на следующий день после того, как мы узнали, где он находится... Есть и другое: Крамер мог давать только отрывочную информацию. Однако у нас были провалы в нашем представительстве в Москве. Мы до сих пор не можем найти им объяснение. Конечно, Уильям Нолан знал о «пестром» списке по Советскому Союзу. Провалились именно те люди, чьи имена были в этом списке.

Пролетел тихий ангел. Это был абсолютный кошмар. Малко ломал себе голову. Как и во всех делах об изменниках, всегда оставалось какое-то сомнение.

— В таком случае, — сказал Малко, — если ваше предположение верно, русские сознательно спровоцировали бегство Пола Крамера, чтобы заставить нас поверить, что он был «суперкрот».

— Точно. Я проверял: в Управлении никто не знал, что Крамер установил у себя собственную систему подслушивания. Значит, Уильям Нолан был уверен, что он ничем не рисковал, когда сам предупреждал его. Не найди вы эту кассету, его никогда бы не заподозрили.

— Следовательно, — заключил Малко, — в настоящий момент КГБ и Уильям Нолан — если это он — считают себя в полной безопасности, уверенные, что на их приманку клюнули. Даже если здесь не все стыкуется.

— Верно, — подтвердил заместитель начальника оперативного отдела. — И через несколько месяцев дело будет забыто.

Воцарилось молчание. Милтон Брабек жадно ловил каждое слово, сказанное обоими мужчинами. В маленькой комнате пустого здания в этом мирном жилом квартале царила удушливая жара.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Малко. — Кто в курсе дела?

— Милтон Брабек, вы и я, — сказал заместитель начальника оперативного отдела. — Я считаю, что был достаточно осторожен в сборе данных о Нолане, чтобы не вспугнуть его. Я уверен, что здесь нас не подслушивает ни ФБР, ни центр "М". Это здание обслуживают мои люди. Что касается ответа на ваш вопрос, то процедура очень проста: я составляю отчет и передаю его вышестоящему начальнику.

— Уильяму Нолану?

— Точно.

Снова тишина.

— Я также могу, учитывая возникшие против него подозрения, передать отчет непосредственно директору ЦРУ, который примет соответствующие меры.

— Какие?

— В данном случае мне неизвестно. Насколько я его знаю, он должен вызвать Нолана. Он не сможет скрыть от него такое. Или, если он герой, он предупредит ФБР, и оно установит за Ноланом слежку. Что станет неслыханным позором для Управления. И ведь нет полной уверенности, что они что-нибудь обнаружат. Если Нолану удавалось обманывать всех в течение многих лет, он прекратит всякую деятельность, как только почувствует, что попал под подозрение... И мы никогда ничего не узнаем.

Неразрешимая задача. Тишину вновь нарушил Фрэнк Вудмилл; казалось он говорит с самим собой.

— Возможен другой вариант, — медленно произнес он. — Который ставит меня вне закона. Если он провалится или получит огласку, я окажусь в тюрьме.

— Какой вариант?

Взгляды американца и Малко скрестились.

— Поручить расследование вам.

— Вы считаете, что у меня есть шансы на успех? — спросил Малко.

Фрэнк Вудмилл утвердительно кивнул.

— Только у вас одного. Если за дело возьмутся ФБР и Фирма, отзвуки непременно дойдут и до Нолана. Это проницательный и умный человек, находящийся в центре множества информационных сетей. Ваше преимущество состоит в том, что вы не имеете отношения к Управлению, но в курсе дела.

— Совсем один я бессилен, — возразил Малко. — На такое следствие может уйти несколько месяцев.

— Если вы соглашаетесь, у меня есть одна идея, — пояснил Фрэнк Вудмилл. — Это позволит нам действовать быстро. Поскольку за Ноланом не следят ни ФБР, ни наши люди, это облегчит вашу задачу. Вы рискуете только тем, что вас засечет КГБ в случае, если наши предположения верны. Но вы ставите себя вне закона. И в случае неудачи вас могут подвергнуть длительному тюремному заключению. Я не могу ни финансировать вас, ни нанять официально, ни прикрыть. Я могу только помогать вам.

— Я согласен, — сказал Малко, почти не раздумывая. — Хотя бы просто из любопытства. Уильям Нолан не пьет, у него нет финансовых проблем, это гражданин вне всяких подозрений, патриот, консерватор, набожен. Что могло толкнуть его на измену?

— Не имею ни малейшего понятия, — признался заместитель начальника оперативного отдела. — Вы получите его досье. Возможно, оно что-нибудь прояснит. Я вам благодарен за оказанное мне доверие. Но прежде всего надо уладить еще одно дело.

— Какое?

— Милтон Брабек. Он присутствует при этой беседе. Его долг пойти и немедленно сообщить о ней в ФБР. Если он этого не сделает, то совершит преступление, за которое полагается десять лет тюрьмы. Я не имею права просить его хранить молчание. Молчание делает его соучастником. Ему решать.