Жерар Вилье - Хандра

В самом деле. Нужно отправляться. В Африке ощущение времени исчезало. Иногда ему казалось, что он находится в Бурунди уже шесть месяцев.

— Ты действительно хочешь меня сопровождать?

— Да.

Тон не допускал возражений.

— Тогда мы должны выехать завтра утром. Я уже потерял очень много времени.

— Как скажешь. «Лендровер» готов. Пойдем спать.

Позднее, когда Малко лежал в большой кровати, Энн положила свою голову ему на плечо. Вдруг они услышали шум двигателя.

Энн подскочила и села.

— Машину уводят!

Она оделась в один миг. Малко последовал за ней, в одних брюках. Когда они подбежали, то увидели, как на тропинке исчезли красные огни. Энн сунулась в гараж. Один из «лендроверов» исчез. Малко уже был в комнате Кудерка.

Никого.

Энн и Малко кинулись в вестибюль. Там, где стояли винтовки, не хватало одной.

— Он взял винтовку «ремингтон 44/45», — тихо сказала Энн. — Для охоты на слона. Но зачем? Нужно его догнать...

Малко положил ладонь на ее руку.

— Нет, оставь. Это ни к чему. Думаю, что знаю, почему он уехал. Иди, я тебе объясню.

Они поднялись в комнату на втором этаже. Опять слышалось лишь жужжание насекомых. Отец Энн не проснулся или не захотел слышать.

Мишель Кудерк насвистывал за рулем «лендровера». Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо. Отдохнув после обеда в доме Уипкордов, он проснулся спокойным, уверенным в себе, совершенно другим человеком. Боли в голове полностью прошли; у него оставалось лишь странное ощущение легкости, как будто он плыл на облаке.

Он подавил смешок, подумав, как удивится комиссар Никоро.

Украв «лендровер», он проспал в машине, спрятавшись в кустарнике, в ожидании дня. Теперь солнце стояло высоко в небе, и он въезжал в Бужумбуру. Кроме сильной радости, он не испытывал никакого особого чувства.

Перед тем, как прибыть в комиссариат, он взглянул на свои часы: они показывали десять. Хорошее время для встречи.

Не колеблясь, припарковав машину, он направился к кабинету комиссара и без стука вошел.

Никоро сидел за своим столом. Когда он увидел Кудерка, его здоровый глаз быстро заморгал.

«Ремингтон 44/45» казался огромным в маленьких пухленьких ручках Мишеля Кудерка. Но он держал винтовку твердо и горизонтально, направив ствол в грудь комиссара.

— Вы с ума сошли! — заорал Никоро.

Он лихорадочно стал искать какое-нибудь оружие, чтобы защититься. Но он был настолько уверен в своей власти, что не загромождал свой стол подобными вещами.

— Бакари! — заорал он.

От первой пули гейзером посыпалась штукатурка со стены за его столом. Отброшенный отдачей, Кудерк сделал комический прыжок назад.

Но вторая пуля попала Никоро в угол рта и снесла ему полголовы. Он рухнул на свой стол. Во все стороны брызнула кровь, полетели осколки костей и мозг.

— Как прекрасна жизнь! — сказал Кудерк безразличным голосом.

Лишь для развлечения он выстрелил еще раз в безжизненное тело. От удара оно свалилось на пол.

Мишель Кудерк обернулся как раз вовремя и оказался нос к носу с М'Поло. Он поправил свои очки и упер ствол ружья в желудок черного полицейского, который и поглотил звук выстрела. Но М'Поло умер прежде, чем упал на пол. Через дыру в его животе можно было просунуть тарелку.

Утомленный всеми этими упражнениями, Мишель Кудерк оперся на секунду о стену. Голова опять разболелась.

«Как прекрасна жизнь!» — вздохнул он, тем не менее.

Но он испытывал неприятное чувство, как будто что-то забыл сделать.

Чувство, которое сразу же исчезло, когда он заметил Бакари, который спускался по лестнице со второго этажа.

Черный полицейский увидел его одновременно с трупом М'Поло. Он попытался выхватить свой «кольт», но повернулся и издал вопль:

— Hapana! [17]

Пуля Кудерка разорвала ему спину, и он покатился по ступенькам.

Преимущество «ремингтона 44/45» состояло в том, что не требовалось особой меткости.

В кабинете Никоро плавало небольшое синее облачко порохового дыма.

Мишель Кудерк вышел из комиссариата весь сияющий. «Какая глупость с моей стороны, — думал он, — что я никогда не охотился под предлогом близорукости».

Он бросил ружье рядом с собой на сиденье, и машина тронулась. Через двадцать секунд куча полицейских в форме высыпала из комиссариата с автоматами в руках и рассредоточилась по всем направлениям.

На углу авеню Упрона Мишель Кудерк остановился и перезарядил свое оружие. Он позаботился взять с собой две коробки по 25 патронов. Маленькая негритянка остановилась, чтобы посмотреть, как он это делает, и улыбнулась ему. Он заколебался. Но он не знал, сколько же патронов на самом деле ему еще понадобится. Он пообещал себе вернуться.

Когда он трогался, острая боль пронзила ему голову. Он сдержался, чтобы не закричать. К счастью, аптека «Мишаллон» находилась напротив. Он вышел из машины, держа ружье в руке, и пересек улицу.

Его принял черный лаборант. Для солидности тот нацепил очки из оконного стекла.

Кудерк объяснил ему, что страдает от ужасных головных болей; Тот дал ему коробочку с порошками, два из которых Кудерк тут же принял.

— Вам необходимо обследоваться, если это не пройдет, — сказал лаборант.

— Да, действительно, — сказал Кудерк.

Поскольку денег у него с собой не было, а скандала он не хотел, он выстрелил в упор в грудь лаборанта.

Волной от выстрела разбило десяток склянок, и Кудерк вышел из аптеки, подавляя задорный смех.

«Как забавно».

Ари-убийца завтракал на своей террасе, лицом к озеру, закутанный в желтый шелковый халат, когда услышал какой-то шум позади себя.

Он проглотил ложку творога и оглянулся:

— Какого черта ты там делаешь?

Первой его реакцией был гнев. Вот уже к нему вваливаются, как в кабак! Он собирался пинками вышвырнуть слугу.

Затем он заметил тяжелое ружье, направленное на него. Оно было настолько неуместным в руках Кудерка, что он не испугался. К тому же, последний, по-видимому, колебался.

Он уже больше и не знал, зачем он здесь. Ари ведь не был негром. Он чуть было не положил ружье и не сел, чтобы поболтать. Злой голос грека напомнил ему, зачем он пришел.

— Я у тебя спрашиваю, чего ты сюда приперся? Ты будешь отвечать, мокрица?

В мозгу Кудерка включился механизм, и к его губам вернулась улыбка. Своими боками он еще чувствовал острые носки ботинок посыльных грека.

Сухим жестом он взвел «ремингтон».

Ари спрыгнул со своего сиденья и бросился в дом. Кудерк выстрелил с бедра, и пуля вдребезги разнесла шкаф.

Не торопясь, он вошел, немного ослепленный роскошью виллы. Толстяк поднимался по лестнице. Кудерк выстрелил наугад, и кусок перил превратился в спички. Затем, так же не торопясь, по лестнице поднялся и он.