Жерар Вилье - Безумие на Бали

– Это несправедливо, – горячился он. – Партия должна бы выдавать мне двойную норму риса за службу в отряде, а не упрекать...

– Действительно, несправедливо, – поддакивал второй часовой.

Время в хижине тянулось мучительно долго. Поселок Бангли постепенно засыпал, насытившись кровью врагов революции. В нем не осталось ни одного члена национальной партии и ни одного китайца. Палачи не пощадили ни женщин, ни детей. Сейчас трупы уже убрали, и развалины храма можно было смело показывать зарубежным туристам...

Малко лежал рядом с Самантой. Ее переполнял страх, но серые глаза смотрели по-прежнему упрямо и твердо.

Малко боялся вселять в нее надежду и не решался сказать, что у них появился шанс на спасение. Своим вмешательством он лишь выигрывал время, однако все могло обернуться еще более страшными мучениями.

Сидя на мягком сиденье “мерседеса”, движущегося по изрытой ухабами дороге, Кали скрежетала зубами от бешенства. В ее сознании теснили друг друга ненависть и страх, но один из его уголков оставался ясным: она должна отомстить и снова выйти на первый план.

В ее памяти отпечаталась каждая фраза телефонного разговора с мужем. А особенно – его паузы. Когда она сообщила, что возвращается в Джакарту, он долго молчал, затем сладким голоском выразил свою радость по поводу ее приезда и наконец с величайшей предосторожностью намекнул, что на Бали еще многое нужно завершить...

Такие слова он обычно говорил, когда хотел усыпить бдительность какого-нибудь строптивого генерала. О, он вовсе не отговаривал ее приезжать! Напротив, он принялся расписывать пышный прием, который собирается ей устроить, упомянул, что уже выбрал ей подарок, достойный ее красоты: огромный изумруд, который займет почетное место в ее сейфе, в Богорском дворце.

Все время, пока он говорил, перед глазами Кали стояло лицо Дувы... Внезапно Кали осенило: президент действительно намеревается сделать все это, но только для той, другой!

Тогда она взорвалась. Телефонный аппарат раскалился от ее криков и ругательств. Она изрыгала в адрес мужа и своей соперницы самые непристойные проклятия. И чем больше она распалялась, тем упрямее он все отрицал и клялся в своей верности. Но теперь Кали уже не сомневалась в том, что он лжет: она успела хорошо изучить все оттенки его голоса. Ее бешенство усилилось в десятки раз. Выкрикнув последнее ругательство, она бросила трубку.

Через несколько секунд Кали поняла, что подписала себе смертный приговор. Президент не простит ей нанесенных ему оскорблений и не оставит ее в живых. Тем более, что он влюблен в другую женщину. Кроме того, почти все деньги и украшения Кали, а также ее дипломатический паспорт остались в Богоре, во дворце.

Она едва не разрыдалась от злости. Президент не замедлит перейти к решительным действиям. Между ними началось состязание в скорости. Что ж, она отплатит ему за предательство...

Малко стоял перед Кали. С виду в поведении индонезийки не произошло никаких изменений. Она была все так же холодна и высокомерна. Однако сейчас Кали избегала смотреть в золотистые глаза Малко.

Тем не менее она заговорила прежним резким тоном, чеканя каждое английское слово.

– Я решила отложить казнь, – объявила она. – Вас перевезут в Денпасар для повторного слушания дела.

Малко едва смог скрыть свою радость: повторное заседание было не более чем предлогом.

– А как насчет Саманты?

Кали приняла нарочито равнодушный вид.

– Приговор, вынесенный госпоже Адлер, будет приведен в исполнение сегодня.

– Тогда вместе с ней казните и меня.

Если бы эти слова услышал Дэвид Уайз, то он, чего доброго, проглотил бы свою сигару. Агенты, находящиеся на задании, должны быть начисто лишены сентиментальности. Тем более по отношению к вероятному противнику... Это первый пункт шпионского кодекса. Однако в данном случае Малко следовал другому принципу, сформулированному задолго до появления ЦРУ: “Цель оправдывает средства”.

– Ваше мнение меня не интересует, – отрезала Кали. – Я уже сделала все необходимые распоряжения относительно ее казни.

Малко охватил внезапный страх. Кали была вполне способна замучить Саманту до смерти и показать ему еще не остывший труп.

– Я знаю, что вы нуждаетесь во мне, – резко произнес он. – Иначе вы бы меня уже давно убили. Если вы казните эту женщину, я до конца своих дней буду вашим злейшим врагом.

– Замолчите! – взвизгнула Кали. – Не то я прикажу немедленно вас расстрелять! Я ни в ком не нуждаюсь! Я жена президента!

Однако Малко чувствовал, что она уже не так уверена в себе. Ее пальцы нервно барабанили по столу. После недолгой паузы Кали повернулась к одному из двух вооруженных автоматами таминов, которые ничего не поняли из их разговора, и что-то приказала ему. Охранник вышел. Кали нехотя произнесла:

– Ее тоже перевезут в Денпасар.

Пока что Саманта была спасена.

– Чего вы хотите от меня? – спросил Малко.

Кали помедлила с ответом – не из нерешительности, а из самолюбия. Ей предстояло признать свою слабость.

– Вы действительно сотрудник ЦРУ, а не такой же авантюрист, как эта женщина?

– Я действительно работаю на Центральное разведывательное управление, – подтвердил Малко.

Помолчав, Кали продолжала:

– Как бы отнеслось ваше начальство к возможности получить список всех офицеров индонезийской армии, состоящих в ИКП? Всех тех, кто немедленно примет участие в мятеже, когда президент даст зеленый свет?

Малко подскочил от неожиданности. Это звучало так невероятно, что было похоже на ловушку. И все же он чувствовал, что Кали говорит правду.

– Неужели вы решитесь на такое? Она пожала плечами.

– Я спрашиваю, интересует это вас или нет?

– Несомненно, – сказал Малко. – В той мере, в какой эти данные можно проверить. И что же вы хотите получить взамен?

– Двести тысяч долларов, паспорт и возможность покинуть страну, – решительно произнесла Кали.

Малко лихорадочно размышлял. Может быть, остановить заговор еще не поздно. ЦРУ поддерживало тесные связи с некоторыми индонезийскими офицерами – например, с генералом Унбунгом.

– Думаю, эта сделка может состояться, – ответил он, – если вы, помимо всего прочего, гарантируете жизнь госпоже Адлер.

– Когда я получу деньги? Малко позволил себе улыбнуться.

– Даже если я найду эти двести тысяч, то не дам вам ни цента, пока мы не окажемся целыми и невредимыми за пределами страны...

Кали побледнела от злости.

– Вы мне все еще не доверяете?! “Мягко сказано”, – подумал Малко.

– Извините, но у меня все еще сохранились кое-какие сомнения на ваш счет, – сказал он как можно вежливее.

– Тогда умрите! – вскричала Кали. – Я обойдусь и без вас! Такую информацию с радостью купит кто-нибудь другой...