Жерар Вилье - Багдадские повешенные

Малко стал рассеянно смотреть на иракского телекомментатора. В следующую секунду он вздрогнул: на экране крупным планом появился повешенный. Сначала Малко решил, что это отрывок из какого-нибудь фильма, но затем камера отъехала назад, я показалась площадь Аль-Тарир. Повернувшись в сторону, камера остановилась на группе зевак, которые грозили кулаком висевшим на виселице трупам. Один из любопытствующих, заметив кинооператора, широко улыбнулся в объектив.

Затем на экране появилась девушка, исполняющая танец живота в сопровождении ансамбля народных инструментов. Комментатор сказал еще несколько слов и пропал, состроив зрителям бодрую улыбку. Сосед Малко покачал головой и вполголоса произнес:

– Трэш!

Малко улыбнулся. Это выражение ему частенько приходилось слышать от своего верного мажордома – Элько Кризантема, бывшего наемного убийцы из Стамбула. Это приблизительно означало «иди-ка ты в задницу...» Судя по всему, незнакомец разделял чувства всего цивилизованного мира по отношению к иракским официальным органам. Осмелев, Малко обратился к нему по-турецки, призвав на помощь свои далеко неглубокие познания в этом языке:

– Вы из Турции?

Несмотря на свою европейскую внешность, тот действительно оказался турком и ответил длинной непонятной фразой, решив, что повстречал соотечественника. Малко пояснил, что это не совсем так, и новые знакомые продолжили беседу по-английски.

– Они состряпали телевизионное шоу с повешенными, – объяснил турок, – для тех, кто не смог или не захотел пойти на площадь Аль-Тарир. Показывают его четыре раза в день. Видите – музыкальные номера чередуются с показом виселицы.

Действительно, танцовщицу теперь сменила группа детей, которые смирно проходили перед виселицей в колонну по двое. Группа на несколько секунд остановилась у эшафота, и женщина-"экскурсовод" стала что-то рассказывать детям – видимо, разъясняла, за какие преступления были казнены «шпионы».

– Это учащиеся школ, – прошептал турок.

Камера медленно обвела все четыре виселицы, задерживаясь на табличках, висевших на груди у казненных и содержавших список их преступных деяний. Затем вдруг появилась очаровательная дикторша и представила ансамбль барабанщиков, который специально приехал из Басры, чтобы полюбоваться работой столичного правосудия.

И снова крупным планом – повешенные. На этот раз иракский журналист брал интервью у одного из прохожих.

– Он говорит, что Революционны и трибунал вынес справедливое решение, – перевел турок, – и что в назидание шпионам трупы следует оставить здесь до тех пор, пока они не рассыплются в прах.

Снова музыка, и снова интервью. Великолепный крупный план мертвого лица, идущий сразу за выступлением местной певицы. Площадь Аль-Тарир, битком набитая демонстрантами; на фоне виселицы – транспаранты и громкоговорители. Шоу продолжалось. Иракское телевидение обрело второе дыхание. Ему больше не было нужды покупать за рубежом дорогостоящие фильмы.

Малко с отвращением встал. Его сосед поднялся тоже, печально улыбаясь.

– Невероятная убогость, и после этого нас, турок, еще обвиняют в примитивизме...

Он представился: Исмет Ванли, турецкий журналист. Малко оживился:

– Я тоже репортер. Австриец из Вены. Турок взял его под руку:

– Идемте чего-нибудь выпьем. Кроме как в «Али-Бабу» и «Эмбасси-клуб», вечером в Багдаде пойти некуда...

Полчаса спустя они уже болтали как закадычные друзья в пустынном баре, попивая долларовое пиво «Ферида». Турок вздохнул:

– Хорошо все-таки, когда можно говорить то, что думаешь... Я здесь уже десять дней. Завтра уезжаю, слава Аллаху! Тут с ума можно сойти. Они повсюду...

– Кто – они?

Турок наклонился над столом.

– Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье – тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, – тоже «оттуда». Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте – это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.

Турок отхлебнул пива. Он все распалялся, и Малко слушал его с предельным вниманием. Все, что он узнал, было очень важно, но совершенно не радовало.

– Полгода назад так случилось с местным директором компании «Кока-Кола», – продолжал турок. – Ему было тридцать шесть лет. Как-то раз он наорал на двух баасистов, и однажды вечером его похитили. Через месяц жене привезли его труп и сказали, что он покончил с собой в тюремной камере. На самом деле они подвесили его к вентилятору и вертели, пока он не потерял рассудок. А потом задушили.

Малко, в свою очередь, рассказал о судьбе еврейского врача. Исмет кивнул:

– Ничего удивительного. Месяц назад они заставили здешнего Верховного раввина принять иностранных журналистов и заявить им, что иракские евреи живут как в раю. Бедняга не мог поступить иначе: его сына держат в тюрьме заложником.

Вдруг Исмет встал и сделал знак Малко: за соседним столиком расположились двое иракцев. Малко и его спутник вышли и пешком направились к Саадун-стрит.

– Это были сыщики, – пояснил Исмет. – На улице нам будет спокойнее.

Малко инстинктивно почувствовал, что турку можно доверять. Чтобы не остаться перед ним в долгу, он рассказал об Элько Крисе, правда, чуть приврал, сообщив, что нашел ему работу в Австрии. Исмет подпрыгнул от радости:

– Элько? Да я же его знаю! Мы познакомились в Корее, когда я был там военным корреспондентом. Рад слышать, что он жив и здоров!

Беседуя о своем общем знакомом, они дошли до памятника погибшим на площади Аби-Новас.

Вдруг на противоположном берегу Тигра, где-то в районе Мирия, раздалась автоматная очередь. Потом послышалось еще несколько одиночных выстрелов, и наступила тишина. Через минуту мимо них на полной скорости промчались два такси; вдогонку машинам залаяли собаки.

– В чем дело? – спросил Малко.

Исмет Ванли пожал плечами:

– Трудно сказать. Может быть, агенты безопасности пытались убить коммуниста. С тех пор, как у правительства установились теплые отношения с Москвой, оно официально не преследует красных, но время от времени уничтожает их втихомолку. Каждый вечер на кого-нибудь да нападают. А может быть, это курды решили покарать иракца, который слишком налегал на пытки. Но в таком случае это произошло бы в северной части города, в офицерском квартале. Курды – люди жесткие. В январе прошлого года они приговорили к смерти полковника Бадредцина, который выжег напалмом несколько деревень курдов. Их посланцы приехали в Багдад, убили его прямо в офицерском квартале и вернулись к себе на север.