Жерар Вилье - Черная магия в Нью-Йорке

Отдышавшись после подъема на пятый этаж без лифта, он позвонил в дверь, на которой белела едва заметная дощечка «Документальный центр Б.И.В.Н.». С другой стороны послышались тяжелые шаги, и дверь приоткрылась. Высокий мужчина внимательно посмотрел на Малко.

– Что вам угодно? – спросил он на хорошем немецком языке, но с легким восточноевропейским акцентом.

– У меня встреча с Симоном Визенталем, – сказал Малко. – Я князь Линге.

Накануне вечером он звонил сюда и знал, что Визенталь в Вене. Незнакомец кивнул и открыл дверь. Квартира состояла из двух плохо освещенных комнат, меблированных старой мебелью. Малко прошел за мужчиной по длинному коридору до кабинета Симона Визенталя. Высокий большелобый хозяин поднялся ему навстречу. Он тоже внимательно осмотрел Малко, В помещении была атмосфера какой-то таинственности. Казалось, будто все страшные фантомы из картотек прогуливаются по квартире. Малко сел на стоящий перед бюро стул.

– Что вы от меня хотите, господин Линге? – мягким голосом спросил Визенталь.

Малко подыскивал слова. Человек, сидевший напротив, был не из обыкновенных людей. Он посвятил свою жизнь розыску нацистских преступников. В его персональной картотеке было более 18000 имен. Это он нашел след Адольфа Эйхмана. Он знал, где скрываются Мартин Борман, Иосиф Менгеле, главный врач Освенцима, и многие другие эсэсовцы высокого ранга. Лишь он мог помочь Малко, подтвердив, существовал ли в действительности Руди Герн. В 1945 году Визенталь сотрудничал с американцами, и Малко, прося о встрече, представился как агент ЦРУ. Впрочем, Визенталь не закрывал двери ни перед кем. И хотя, может быть, и был удивлен, что к нему обратились не через резидента ЦРУ в Вене, но своего удивления не высказал.

– Мне необходимы кое-какие сведения, – объяснил Малко, – и только вы можете мне их дать. Я действую неофициально. Мы подозреваем одного человека, который работает на нас. Мы думаем, что это Руди Герн, военный преступник, шарфюрер СС, служивший заместителем начальника лагеря в Треблинке. Но, к сожалению, у нас нет никаких доказательств. Есть ли у вас досье на него?

Визенталь проницательно посмотрел на Малко.

– Руди Герн, – медленно повторил он. – Да, это имя мне знакомо.

Он встал, вышел из комнаты и, вернувшись через несколько минут, положил на стол серую папку:

– Руди Герн, родился 4 июля 1922 года в Руфольдинге. Эсэсовский номер 308 625.

Малко внутренне вздрогнул, это номер был вытатуирован у него подмышкой. Но Визенталь продолжал:

– Герн был особенно жестоким. Он, конечно, активно участвовал в уничтожении узников, но нам известен еще один ужасный факт. Русская бомба образовала кратер на дороге, ведущей в лагерь. Так вот, Герн пошел однажды с колонной узников и несколькими эсэсовцами на это место, и они убили там всех заключенных, заполнив ими эту яму доверху. Причем Руди Герн собственноручно расстреливал узников.

Малко понял теперь, что представляла из себя фотография, которую ему показал капитан Антипов.

Слегка сдавленным голосом он спросил:

– И есть свидетели?

Симон Визенталь покачал головой.

– Очень мало. Я знаю четверых. Троих в Израиле и одного в Греции. Все написали свидетельские показания на случай, если...

– Но откуда вам известны его номер СС и все эти сведения? – не удержался Малко.

Собеседник грустно улыбнулся:

– В 1961 году бывший эсэсовец продал мне список 15000 офицеров СС, с их номерами, группами крови, награждениями и характеристиками. Существовало сопок подобных списков, но почти все они уничтожены во время войны самими эсэсовцами. Осталось только четыре.

– У кого они находятся?

– У русских, израильтян, которым я его передал, у поляков и немцев из Западной Германии.

Круг замкнулся. Малко теперь понимал, как советские состряпали его досье. Оставался еще один вопрос. Почему выбрали именно его?

– А что случилось с Руди Герном? – спросил он.

Визенталь некоторое время молчал.

– Он умер, – сказал он, наконец. – Или, по крайней мере, так думают. После Треблинки его послали в Россию, откуда он уже не вернулся. И в 1945 году семья получила официальное извещение о его смерти. С тех пор я ничего о нем не слышал. Но это еще ничего не значит. Смерть – основное убежище нацистов. Мартин Борман так «умирал» три или четыре раза. Но Герн, возможно, действительно мертв. А может, это человек, которого вы подозреваете.

– Может быть, – ответил Малко. – Если Руди Герн исчез, то как этот человек докажет, что он не Герн. С такими, обвиняющими его, доказательствами. А фотографии, – вспомнил он. – У вас нет его фотографии?

Симон Визенталь покачал головой.

– У нас редко бывают фотографии. И Руди Герн не столь важная птица, чтобы его фотографии появились в «Schwartzes Korps», печатном органе СС.

– А его семья?

– Мало надежды. В конце войны семьи СС уничтожили все документы, компрометирующие тех, кто прятался.

Малко настаивал.

– Может, среди свидетельских показаний имеются описания его наружности?

Визенталь вернулся к досье.

– Посмотрим. Это был блондин, высокий, следивший за своей внешностью. Всегда носил черные очки. Никто из заключенных не знал, почему. Может, у него были больные глаза.

Он бросил взгляд на Малко и добавил, как будто вдруг что-то заметив:

– Кстати, внешне он был похож на вас, если был бы жив.

Малко пришлось сделать огромное усилие, чтобы спросить как можно естественней:

– А где живет сейчас его семья, если она осталась?

– В Руфольдинге, около Мюнхена, там, где он родился. У него есть сестра и мать.

Малко немного воспрянул духом. Мать Руди не признает в нем сына. Конечно, свидетельское показание матери эсэсовца немногого стоит, но все-таки...

Симон Визенталь не спускал с него глаз, словно хотел запомнить его лицо.

– Можете ли вы мне сказать, кто эти свидетели? – спросил Малко. – Эти люди могли бы помочь опознать того, кого мы подозреваем.

Как бы нехотя, Визенталь медленно прочитал: Симон Гольдберг – ювелир из Тель-Авива, Исаак Кон – таможенник из Хайфы, Соломон Вольф из Тель-Авива и Исаак Кулькин, проживающий в Афинах, улица Ипериду 36.

Малко запоминал. Взгляд его упал на собеседника, и он почувствовал, что атмосфера изменилась. Визенталь был теперь уверен, что перед ним Руди Герн. А Малко даже не в состоянии доказать ему обратное. Ведь и номер вытатуирован. Он надел черные очки под безжалостным взглядом Симона Визенталя. Тот поднялся. На его лице отражалось с трудом сдерживаемое отвращение. С напускным равнодушием он заметил:

– После стольких лет, проведенных в США, вы прекрасно говорите по-немецки, господин Линге.

– Я родился здесь, в Австрии, – сказал Малко. – Поэтому ничего удивительного...