Виктор Островски - Лев Иудеи

— Ничего. Ровным счетом ничего. Я попал в пробку и боялся, что ты меня не дождешься. Вот и все.

Натан вошел в кабинет и уселся.

— Что нового, котик? — сказал Муса с нарочито веселым видом. — Как твое путешествие? Чуточку отдохнул или только и занимался что сексом?

— Всего понемногу, — сказал Натан как можно более убедительным тоном. Он знал, что отныне в отношениях с Мусой, особенно с Мусой, ему придется проявлять особую осторожность. И он чувствовал, что чтото не так.

— Итак, чего ты от меня хочешь? — спросил Натан.

Муса поднял лист бумаги.

— Мы получили сообщение от Нечистой Игры. А так же и видеопленку, на которой снят его дом.

— Ничего подозрительного?

— Я сам просмотрел эту кассету, — сказал Муса. — И не заметил ничего подозрительного. Я бы дал и тебе посмотреть, но вряд ли это имеет какой-нибудь смысл.

— Что же там видно?

— Человек возвращается домой, как обычно. Подходит к парадному подъезду. Вокруг никакой особой суетни. Все как обычно. Этот твой агент, кстати, сущий урод. Как ты выезжал с ним из города, когда его вербовал?

Муса посмеивался, обсасывая эту подробность.

— Что за шуточки? Ты что, перепил?

— Ах ты, чертова срань, мать твою! — Муса вскочил на ноги. — Никогда не смей говорить со мной так, а то я оторву тебе яйца.

— Что с тобой? Перестал понимать юмор?

С Мусой и в самом деле было что-то не так. «Он что-то от меня утаивает», — подумал Натан. И он отдал бы свою правую руку, чтобы знать, что именно.

— И что же сообщил Нечистая Игра?

После нескольких секунд молчания Натан пытался вернуть разговор в прежнее русло, между тем как Муса смотрел на

него сердитыми глазами.

Откинувшись в кресле, Муса холодно заговорил:

— Сейчас мы доберемся до этого. — Помолчав, он закурил сигарету. Своему подчиненному, однако, он не предложил закурить. — Утром ты вылетаешь в Амстердам. В аэропорту Схипхол тебя встретит Майер Алон. Ты его знаешь?

— Да, конечно. Мы работали вместе в Париже.

— Хорошо. Он отвезет тебя в Гаагу и высадит у… Тебе приходилось бывать в Гааге?

— Несколько раз. Не могу сказать, что знаю этот город хорошо, но как-нибудь сориентируюсь. Не такой уж это большой город.

— Он высадит тебя у торгового центра на Спюи. С этого момента ты будешь действовать сам, потому что знаешь, что он пустое место, когда дело идет о соблюдении правил безопасности. Ты дойдешь до дома, который находится за один квартал от музея Мауритчиус. Тебя уже ждет человек из отдела обеспечения. Как только мы закончим разговор, ты пойдешь к нему и выяснишь всю необходимую информацию о квартире.

— Никаких проблем.

— Твой агент прибудет в сирийское посольство в Гааге двадцать шестого числа. Это воскресенье.

— Разве посольство не закрыто в воскресенье?

— Я только хочу сказать, что он прибудет в этот день недели и сообщит о своем прибытии по условленным каналам. Какие это каналы? — Муса уставился на Натана. В ожидании его ответа он глубоко затянулся сигаретой.

— Он должен позвонить в Лондон и сообщить, где его можно найти. Если все будет в порядке, он спросит Брэда. Если есть какие— то проблемы, он спросит Дэнни. Этот номер автоматически подсоединен к нашей тайной сети, поэтому его сообщение может быть передано мне на квартиру. За ним не особенно следят, поэтому он может быть на месте явки через несколько часов, а то и раньше.

— Ты так думаешь? — вкрадчивым тоном спросил Муса.

— Что ты хочешь сказать?

— В своем последнем донесении, — он вручил Натану копию, — он говорит, что не может встретиться с тобой один на один, что ты должен быть с сопровождающим. И лучше всего, если это будет кто— нибудь из посольства, кого он знает. Ты только подумай: он предпочитает, что бы с тобой был военный атташе, и даже называет его по имени.

— Что это за чертовщина?

— Не спрашивай меня. Он твой агент, дружок, и по каким-то причинам не доверяет тебе.

— О чем ты говоришь? С какой стати ему проявлять недоверие?

— Послушай.

Муса ткнул пальцем в Натана и повысил голос:

— Я только знаю, что у твоего агента есть фотографии «крота», подкапывающегося под Моссад. Теперь, когда он держит эти фото в своих грязных лапах, он отказывается встретиться со своим связным один на один, требует, чтобы присутствовал еще кто-нибудь. Вот теперь и скажи мне, что происходит? — Прежде чем Натан успел ответить, он сделал театральный жест рукой. — Впрочем, не волнуйся. Я сейчас предскажу тебе, что должно случиться, и, если у тебя есть голова на плечах, сделай так, чтобы все шло по моему плану.

Натан резко встал и направился к двери. Муса замолчал и разгневанно смотрел ему вслед. Когда он взялся за дверную ручку, Муса крикнул ему:

— Куда ты, мудак? Я еще не кончил разговор с тобой.

— А я уже кончил. У меня нет ни малейшего желания копаться в дерьме. Есть дела поважнее.

— Немедленно вернись и послушай, что я тебе скажу, или…

— Или ты отрежешь мне яйца? Пошел ты знаешь куда! Если тебе нужны мои яйца, приходи за ними. Но смотри, как бы это не вышло тебе боком. Я поговорю с Амосом, пусть он знает обо всей этой чертовой истории. Как старший по операции, он пошлет за фотографиями когонибудь другого.

— Да ты просто рехнулся. Что это докажет?

— Таким образом эти фото, на которых, как ты намекаешь, заснят я, не попадут мне в руки. Я прав?

Натан открыл дверь и ступил на порог, когда Муса догнал его и схватил за руку.

— Не смей уходить, когда я разговариваю с тобой, мистер. Если тебе не нравится то, что я говорю, докажи, что я неправ. Но никогда, никогда не смей уходить.

Захлопнув дверь, Муса вернулся в свое кресло. Натан закурил сигарету.

— Хорошо, — Натан стоял подле двери, спиной к стене. — Какого же дьявола ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты делал свою работу без дамских истерик. Существуют реальные проблемы, и я хочу, чтобы ты их решил. Можешь ли ты это сделать?

— Это что, задача на смекалку? — Натан был в бешенстве. — Вот уже много лет, как я делаю всякую грязную работу для Моссад, получил из-за этого пинок под зад от жены, каждый день ставлю на карту свою жизнь, и ты недвусмысленно намекаешь мне, что это я проклятый «крот». И у тебя хватает еще наглости спрашивать, смогу ли я сделать свое дело? — Натан подошел ближе к Мусе и ткнул на него сигаретой. — Если ты думаешь, что этот вонючий «крот» я, пристрели меня. Если ты в этом не уверен, сперва хорошенько подумай. Но до тех пор я буду делать свою работу сам, без подталкивания.

— Ты проработал здесь столько времени, Натан, а так и не понял, как делаются у нас дела. Ты разведчик и будешь делать то, что тебе говорят, или же ты станешь нашим общим врагом. А так как ты уже давно в наших рядах, ты станешь для нас самым опасным врагом. Что до меня, то я не верю, чтоб ты был «кротом», но мое мнение не может противостоять прямым доказательствам, поэтому я могу только проявить двойную осторожность. Если ты не «крот», а я предполагаю, что ты не «крот», это означает, что кто-то хочет подставить тебя. Если ты «крот», я бы не дал за твою жизнь и медной монетки. Что бы, скажи, ты сам делал на моем месте?