Питер О`Доннел - Недоступная девственница

Четыре часа спустя в пентхаузе Модести Таррант говорил:

— Вы же обещали мне, что не станете искать приключений с Брунелем. Но именно этим вы и занимаетесь!

— Это нечестно, — возразила Модести. — Мы не искали приключений. Просто так сложились обстоятельства. Нас вовлекли.

Таррант шумно вздохнул.

— Никто вас и не думал вовлекать. Возможно, русская женщина, вдова Новикова, которую вы никогда не видели, будет допрошена Брунелем. Согласен, возможно, будет допрошена с пристрастием. Но в мире в настоящий момент есть сотни несчастных, которых допрашивают с пристрастием. Причем среди них, возможно, есть кто-то из моих агентов.

— Жену Новикова сунули нам под нос, — заметила Модести. — А про остальных нам ничего толком не известно.

— Вы действительно считаете себя обязанными вмешаться? — удивленно посмотрел на нее Таррант.

— Ну, насчет того, обязаны или нет, я не знаю… — В ее голосе сквозило нетерпение. — Просто мне случалось совершать куда менее достойные поступки, чем пытаться помешать Брунелю поработать над беззащитной женщиной раскаленным на огне ножиком или чем-то еще, столь же приятным.

— Ваша беда, — вдруг заговорил Таррант с каким-то раздражением, — что вы превращаетесь в праведницу, которая не может спокойно заниматься своими собственными делами, если где-то кто-то совершает насилие. Скоро вы вообще поднимете знамя и двинетесь в крестовый поход…

Модести весело рассмеялась — столь нелепым ей показалось предположение Тарранта, но Пеннифезер отозвался без тени улыбки:

— Вам легко тут рассуждать, но я видел, что эти мерзавцы делали с Новиковым.

Таррант беспомощно развел руками и сел в кресло. Похоже, приключение началось, и он был лишен возможности ему воспрепятствовать. Всего десять минут назад шеф Второго отдела Рене Вобуа позвонил из Парижа и сообщил Модести то, что она хотела у него узнать. Он сообщил, что, получив политическое убежище во Франции, Новиков снял квартирку в Париже, но, оставив там жену, сам вылетел в Уганду. В Кампале он нанял грузовик, купил продукты и какое-то оборудование, после чего убыл в неизвестном направлении и больше его никто не видел. Угандийские власти полагали, что он погиб. Мадам Новикова переехала из Парижа в Швейцарию. Вобуа предполагал, что там она надеялась получить какие-то деньги. И Второй отдел, и ЦРУ заплатили Новикову за ряд сведений технического характера, которыми он с ними поделился. Неделю назад она вернулась во Францию и сняла коттедж в Пелисоле, в Дордоне. Вобуа связался с жандармерией Пелисоля, и ему сказали, что мадам Новикова по-прежнему там. Теперь оказалось, что Модести Блейз решила выехать сегодня же в Пелисоль.

Таррант впал в уныние. Все повторяется, думал он. Все начинается сызнова. Модести была полна решимости скрестить шпаги с Брунелем, и ничего хорошего ждать от этого поединка не приходилось. Таррант мрачно сказал:

— Эта альбиноска, похоже, нарочно сболтнула это Вилли.

— Не исключено, — подал голос Вилли. — Ибо сказано: «Мед источают слова чужой жены, мягче елея речь ее». Но кто знает, вдруг на сей раз это не совсем так… Девяносто девять процентов за то, что она не врет…

— Когда речь идет о Брунеле, и один процент — слишком много, — проворчал Таррант.

— Откуда мед и елей? — удивленно спросил Пеннифезер.

— Из Евангелия.

— Откуда?

— Вилли в свое время имел возможность изучить Священное Писание, — пояснила Модести. — Когда сидел в калькуттской тюрьме. А потому у него есть библейские цитаты на все случаи жизни.

— Ясно. У меня всегда возникали проблемы, когда требовалось выучить что-то наизусть. Но, правда, и за решеткой мне сидеть не доводилось.

— Не беда, милый, не каждому из нас повезло, как Вилли, — примирительно сказала Модести, а потом обратилась к Тарранту. — Но скажите на милость, как Лиза могла что-то такое ему подсунуть. Брунель послал ее следить за Вилли, а потом срочно отозвал. Ей не поручалось продавать нам фальшивые золотые слитки. Лиза влюбилась в Вилли и выболтала ему то, о чем Брунель помалкивал. Он может быть бесчувственной скотиной, но в то же время вряд ли готов бахвалиться перед всем миром, что живет со своей приемной дочерью, а также сдает ее в аренду Адриану Шансу. В чем тут фокус, И что, по-вашему, они хотели всучить Вилли. Во что впутать.

— Не знаю, — пожал плечами Таррант. — Но, возможно, она сама не знала, что задумал Брунель. Она выполнила роль пешки.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, кроме того, что Брунель меня пугает.

— Этого мало, чтобы помешать нам начать действовать, — мягко заметила Модести.

— Мне заказать билеты на регулярный рейс или нанять частный самолет, Принцесса? — осведомился Вилли, вставая.

— Лучше частный. Узнай, свободен ли Дейв Крейторп. Он может доставить нас на ближайший аэродром в районе Пелисоля, и нам не придется ехать из Парижа. Зачем терять время?

— Отлично, — Вилли снял трубку и стал набирать номер. Модести села в кресло, сцепила руки на затылке, закинув ногу на ногу. Казалось, она изучает картину Клее, которая висела на стене перед ней. Таррант понял, что она приняла решение и теперь приводит в порядок мысли. Таррант также понимал, что полумерами тут не обойтись. Коль скоро Модести Блейз решила помешать Брунелю устроить еще один сеанс пыток, это можно сделать одним единственным способом — уничтожив его. Все остальное означало бы лишь подписать себе смертный приговор, время и место исполнения которого будет зависеть уже от прихоти Брунеля. Стало быть, начав, Модести не упустит инициативы. Отныне остается один вопрос: кто из них двоих погибнет первым? Таррант считал Брунеля крайне опасным соперником. Если не считать эпизода с сингапурскими документами, Брунель никогда не проигрывал. Более того, он даже не оказывался на грани поражения. У него имелись грозные ресурсы, и Шанс с Мухтаром были лишь видимой частью этого айсберга. Правда, Модести с Вилли тоже не проигрывали, но сколько раз жизнь их висела на волоске! В отличие от Брунеля, они действовали, не полагаясь на помощь наемников, и постоянно попадали в ситуации, когда на стороне противника был внушительный численный перевес.

Таррант с грустью посмотрел на Модести. Он любовался ее красотой. Черные волосы, маленький нос, глаза, которые из синих делались почти черными. Широкий рот, который сейчас от раздумий сузился, грациозная длинная шея. Руки, закинутые за голову, подчеркивали великолепную высокую грудь под светлым кашемировым свитером. Ноги длинные, красивые, никакой гипертрофированной мускулатуры. Узкие ступни в туфлях без каблуков. Таррант мысленно улыбнулся, вспомнив, что Модести считала, что ноги у нее великоваты, они как нельзя лучше подходят к тому образу жизни, который она вела.