Питер О`Доннел - Недоступная девственница

Модести взяла металлический зуб, поднесла к уху, потом растерянно покачала головой.

— Ничего не слышу, — сказала она.

— Это естественно. Потому что челюсть выступала в роли усилителя. — Он посмотрел на Джайлза и продолжил. — Ведь челюсть связана с ухом, так? Например, если зажать в зубах дамские часики, то тебе покажется, что они тикают, как дедушкины часы в гостиной.

Модести сунула металлическую игрушку в рот, зажав между задними зубами. Через несколько секунд она кивнула и вытащила этот хитро замаскированный приемник обратно.

— Все правильно. Они по-прежнему вещают. Причем слышно еще лучше, чем прежде. — Она поморщилась и передала трофей Вилли.

Лицо Пеннифезера исказила такая гримаса, что казалось, еще немного и он закричит от боли и злости, снедавших его. Модести подошла к нему, положила руку на плечо и тихо сказала:

— Успокойся, милый, не надо.

— Но это же… — он запнулся, подбирая слово, которое как можно точнее передало бы его чувства. — Это так гадко. Чудовищно!

— Согласна. Так уж был устроен Брунель.

— Но как можно?.. Изображать из себя Всевышнего, дурить голову бедной девочке, которую он купил за деньги и которая и так во всем его слушалась…

— Да, это все равно что украсть чужую душу. Но так или иначе, Брунеля нет в живых.

— Странное дело, — произнес Вилли, поглядывая на металлический предмет у себя в руке. — Давай-ка расставим все по местам. Итак, возможно, Брунель отыскал гениального изобретателя, который сделал ему это хитрое приспособление. Возможно, у него также был свой верный дантист, к которому он водил Лизу раз в полгода — чтобы менять батарейки. Ей давали наркоз, отвинчивали зуб, вставляли новую начинку, потом привинчивали обратно. Голос записывается на магнитофон…

— Голоса, Вилли, — перебила его Модести. — Хор ангелов.

— Тут никаких проблем быть не может. Записывается обычный голос, берешь ларингофон… Потом записываешь двенадцать раз с оригинала с разницей в сотые доли секунды. Получается эффект хора ангелов. Когда тебе надо, чтобы Лиза услышала Голоса, ты просто включаешь магнитофон, подключаешь его к передатчику и пошло-поехало. Конечно, радиус действия не велик, но двух-трех миль хватает за глаза.

Пеннифезер словно опомнился от шока, помотал головой и злобно произнес:

— Ничего удивительного, что она убила мерзавца!

— Она ничего не знала, Джайлз, — стал терпеливо объяснять ему Вилли. — Она убила Брунеля, потому что Голоса приказали ей это сделать.

— Но это как раз и странно! Ведь Брунель не мог заставить голоса приказать Лизе убить его самого…

Возникла пауза, которая длилась с полминуты. Потом Модести сказала:

— Это дело рук Адриана Шанса. Готова поспорить на что угодно. Возможно, он каким-то образом пронюхал про магнитофон и передатчик. Наверное, несколько дней назад. Возможно, конечно, он выяснил это давным-давно, но мне это кажется сомнительным. Помнишь, Джайлз, как он держался сегодня, когда выяснилось, что Брунеля не стало? Он был на седьмом небе от радости. Как человек, который получил целое состояние. Нет, как человек, который получил в наследство целое королевство! Если разобраться, так в смерти Брунеля, кроме него, винить некого. Ему захотелось самому править королевством Брунеля. Вот он и нашел безопасный способ убрать Брунеля и не бояться ни полиции, ни чьей-то мести. Он внушил Лизе, что Брунеля необходимо убрать. И она оказала ему эту маленькую любезность.

— Все сходится, — кивнул Вилли. — А теперь малыш Адриан вещает по радио, не жалея сил, чтобы Лиза проделала дырки в нас троих. Молодец, инициативный парень!..

— Лиза прожила не один год с этими Голосами, — сказала Модести и зябко передернула плечами. — Сможет ли она прийти в себя после всего этого? — Она перевела взгляд на Джайлза. Ярость оставила его, и теперь молодой доктор погрузился в тяжкие раздумья. Он почесал в затылке и сказал:

— На это уйдет немало времени. Но ничего. Все равно мне придется побыть с ней, пока она не поправится. — Он протянул руку в сторону Вилли. — Дай мне, пожалуйста, этот зуб.

— Хочешь ей обо всем рассказать?

— Да, как только она немного окрепнет. У нее, видать, отличная психика, иначе она давным-давно уже свихнулась бы от этих Голосов.

Вилли нерешительно протянул ему зуб.

— Я вообще-то подумал. — Он посмотрел на Модести и продолжил: — Чтобы привести в порядок ее головку, требуется специалист, разве не так?

— Верно, — сказала Модести, глядя на Лизу. — Но учти: ей необходимо чудесное исцеление. А доктор Джайлз Пеннифезер — отличный целитель. Маг и волшебник.

Десять минут спустя они стали устраиваться на ночлег. Вилли занял позицию у входа в пещеру. Он должен был провести без сна четыре часа. Модести Блейз завернулась в одеяло неподалеку от Вилли. Глубже в пещере, у стены, устроился Джайлз Пеннифезер. Он сидел, по-прежнему держа находившуюся в отключке девушку за руку, и тихо, но бодро рассказывал ей какую-то историю из своего студенческого прошлого:

— Его звали Феншо… А может, Кению? Не важно, по крайней мере, что-то в этом роде. Очень странный больной. Имел привычку глотать осколки стекла, болты, гайки. Испытывал к ним странное влечение. Когда его вскрыли, у него в желудке нашли с полфунта металлолома. А когда он еще был жив, я мерил ему температуру и вдруг он схватил термометр, откусил от него большой кусок и проглотил. — Пеннифезер тихо хохотнул. — Господи, представляю, какая у меня сделалась физиономия! А я даже боялся прослушать его стетоскопом, вдруг откусит кусок. Я за него, между прочим, выложил два с половиной фунта.

Модести попыталась отключиться, но пять минут спустя откинула одеяло и придвинулась к Вилли, затаившемуся у входа, и взяла его под руку.

— Привет, Принцесса, — сказал он.

— Привет, Вилли! Все равно я не засну, пока не узнаю, что с тобой случилось.

— Это когда они выбросили меня из самолета?

— Ну да. Я пыталась вычислить, как развивались события, но запуталась. Мы ведь шли на трех тысячах футов, так что не важно, угодил ты в деревья, в воду или даже в огромный стог сена. Все равно ты должен был разбиться в лепешку.

— Я выступил куда удачнее, — рассмеялся Вилли, — хотя, кажется, не установил мировой рекорд. — В его голосе послышалась обида. — Это нечестно, потому что все равно нельзя двигаться со скоростью выше критической, даже если ты начинаешь с двадцати тысяч. Короче, я шел никак не медленней остальных…

— Это еще кто такие?

— Ну, был такой парень по фамилии Ворсфолд. Хвостовой стрелок в «ланкастере» во время второй мировой. Их подбили над Францией, и он пролетел семь тысяч футов в хвостовой секции. Отделался переломом ноги и нескольких ребер.

— А другие?