Андрей Троицкий - Шпион особого назначения

Он просто не представлял своей жизни вне разведки. Впрочем, разведка – неподходящее место для людей, делающих служебную карьеру. Положить голову на гильотину можно запросто, можно погон лишиться, можно в тюрьму сесть… Сделать карьеру в разведке не просто.

– Если я переживу еще один такой стресс, как сегодня, моя язва снова откроется, – честно ответил Антипов. – И уже никогда не зарубцуется. Мне подать рапорт?

– С этим всегда успеется, – покачал головой Егоров. – Жду тебя в десять.

Антипов, медленно передвигая ноги, шагал в свой кабинет по прямому коридору. Он чувствовал себя неважно, сердце стучало неровно, а перед глазами расплывались круги. Антипов думал, что финские специалисты, строившие комплекс зданий внешней разведки, умеют работать. И вообще финны все учли. В этих прямых широких коридорах человек, переживая минуту душевного затмения после провала группы, после тяжелого разговора с начальником, не рискует стукнуться лбом о стену даже в темноте. И то хорошо…

Прага, Южный город. 7 октября.

Колчин остановил фургон на выезде из Праги, он выпрыгнул из кабины, поймал такси. Заплатил водителю, посадил в машину Эмму и отправил ее домой. Когда Колчин вернулся в фургон, сел за руль, дождь полил, как из ведра. Проехали район новостроек, свернули на узкую плохо освещенную дорогу. Алеш больше не высказывал упреков. Кажется, он без остатка израсходовал недельный запас эмоций. Аптекарь меланхолично сосал сигареты, крутил пуговицу плаща и хмурился.

– Этот ваш знакомый там в ковре умрет от асфиксии, – сказал он. – Не довезем его живым.

– Я ослабил веревки с той стороны, где у него башка. Значит, есть, чем дышать. Алеш не стал возражать, прикурил новую сигарету и отвернулся в сторону. Из низины на дорогу выползал тяжелый плотный туман, асфальт в свете редких фонарей блестел, как змеиная кожа, смазанная солидолом. Встречные машины попадались редко. Колчин ехал медленно. Боялся ненароком слететь с узкого шоссе или пропустить поворот на грунтовку, спрятанную за стволами и кронами стоящих вдоль дороги молодых тополей.

К тарному складу на далекой городской окраине подъехали в полной темноте. В свете фар можно было разглядеть глухой забор из листов рифленого железа, ржавую цепь, обвивающую замок на воротах. Колчин, скользя подметками по жидкой грязи, долго возился с ключами. Створки ворот заскрипели, разошлись в стороны, Колчин, вернулся в кабину, загнал фургон на тесный дворик. Дождь лил, не переставая, ветер налетал порывами, срывал желтые листья с густого кустарника, разросшегося по периметру забора.

В темноте виднелась приземистая, вросшая в грязь постройка, больше напоминающая не современный склад, а старый заброшенный коровник или барак военнопленных. Колчин запер ворота, долго возился с висячим замком и железной скобой, приделанной поперек двери. Замок заржавел и никак не хотел открываться.

Наконец, Колчин вошел в помещение, зажег свет внутри склада, лампочку над дверью. Встав в дверном проеме, махнул рукой Алешу, мол, гребите сюда и пиво не забудьте. Аптекарь вытащил из-под сидения две картонные упаковки с пивом, по шесть бутылочек в каждой, и большой пакет жареной картошки, что купили еще в городе. Выбрался из кабины, утопая в глубоких лужах, пробежал два десятка метров, едва не выронив пиво.

Большую часть помещения занимал непосредственно склад, где громоздились, уходя под потолок, темные отвалы разбитых, пришедших в негодность деревянных ящиков. Так называемое административное отделение – это большая комната с голыми бетонными стенами и полом, ярко освещенная лампами дневного света.

Ближе к входной двери стоит стол с запыленной пластиковой столешницей, три разномастных стула у стены. У замазанного белой краской окна дощатая перегородка, доходящая человеку до плеча. С другой стороны перегородки, в углу комнаты, грязный загаженный унитаз, над которым на высокой трубе поднимался сливной бачок. В противоположном от унитаза углу висит изъеденная ржавчиной эмалированная раковина, под ней стоит красное пластмассовое ведро. Вот, собственно, и весь интерьер.

Алеш, робко огляделся, поставил на стол упаковки с пивом. Расстегнув плащ, придвинул стул, осторожно сел. Колчин взял бутылку, сковырнув пробку об угол стола, присосался к горлышку.

– Что, доктор, это не самое милое место на земле? – спросил он.

– Пожалуй, – Алеш открыл себе бутылку пива.

– Мы долго здесь не задержимся, – Колчин вытер губы ладонью.

Он вышел на улицу. Дошагал до фургона, открыл заднюю дверцу, залез в грузовой отсек. Тяжелые дождевые капли выбивали из крыши смачные беспорядочные звуки, будто пьяный заяц молотил по барабану передними лапами. В ковре тяжело сопел Бареш. Колчин перерезал веревки ножом, наклонился. Поднатужившись, стал разворачивать ковер, переворачивая своего пленника с боку на бок, тот тихо постанывал. Закончив дело, Колчин пнул Бареша ногой, попятился задом, выпрыгнул из фургона.

Расстегнул плащ, вытащил из-под ремня пистолет.

– Вылезай, – приказал Колчин.

Бареш встал на четвереньки, дополз до края. Закряхтел, сел на пол, свесил вниз ноги.

– Шевелись, ты…

Держа Бареша на мушке, Колчин вытянул вперед свободную руку, с силой дернул своего пленника за галстук. Барешу пришлось прыгать в грязь, Колчин подтолкнул его в спину. Светлая рубашка на спине была залита кровью, еще сочившейся из разбитого затылка. Пленник сделал несколько шагов и остановился, словно не понимал, в каком направлении надо двигаться.

Колчин ткнул Бареша пистолетным дулом между лопаток. – Топай туда, где свет.

Бареш слегка пошатывался, он шел вразвалочку, не торопясь, потому что кружилась голова, а ноги занемели. Холодные дождевые капли летели с неба, падали на лицо. Не дойдя нескольких шагов до двери, он поскользнулся и упал в лужу. Успел выставить вперед руки, и только поэтому не проехался лицом по грязи. Бареш встал на колени, выругался. Поднялся на ноги, вытер о брюки испачканные ладони.

Колчин пнул его ногой в зад.

– Шагай.

Когда вошли в помещение, Колчин подвел Бареша за деревянную перегородку, велел сесть на унитаз. Позвав аптекаря, вложил в его ладонь наручники и попросил пристегнуть правую руку Бареша к чугунной трубе, спускавшейся от сливного бачка к унитазу. Алеш без возражений выполнил просьбу.

Колчин скинул с себя и бросил на стул мокрый плащ и пиджак, сунул пистолет в карман брюк. Ослабил узел галстука, до локтей закатал рукава рубашки. Подошел к сидящему на унитазе Барешу, развернулся и справа съездил ему кулаком по морде. Занес для удара левый кулак. Бареш опустил голову, подставляя под удары затылок, завыл, задергал прикованной к трубе рукой.