Андрей Гуляшки - Последнее приключение Аввакума Захова

— Насколько мне известно, — сказал Аввакум, — у Недьо Недева есть вилла на горе над Бояной. Она находится у Беловодского шоссе и значится под номером 113-А. В соседней вилле — 113-Б — живет со своей семьей старший научный сотрудник Академии наук доктор Павел Борисов, заведующий античным отделом Археологического музея и мой хороший приятель. О существовании виллы Недьо Недева я знал не только от него, но и от профессора Маркова. Мы с профессором Марковым знакомы давно, и он мне как-то говорил о садоводческих увлечениях своего второго помощника.

— Тогда вы, видимо, знаете достаточно много об этом убийце? — спросил Баласчев.

— Вы уверены, что Недьо Недев — убийца? — спросил Аввакум. Но в вопросе его, в сущности, и не было никакого вопроса. Ни малейшая интонация его голоса не выдавала, верит он или не верит в подобную версию.

— Но ведь машина была его! — упорствовал Баласчев. — И время исчезновения Недева полностью совпадает со временем убийства. Может быть, Марина Спасова как лаборантка была в курсе некоторых дел, которые связывают Недьо Недева с похищением склянки, и он, видимо, хотел убрать Марину со своего пути!

— Не знаю… — неопределенно произнес Аввакум. Но тут раздался звонок радиотелефона, и Аввакум тотчас же схватил трубку.

Ему, видимо, начали что-то подробно объяснять, но Аввакум прервал докладывавшего.

— Я понял — резко сказал он. — Прекрасно! Если сумею выбрать время, заеду после обеда и поговорю с ним.

— Это что, имеет отношение к Недьо Недеву? — не удержался и спросил Баласчев.

Аввакум подтвердил кивком.

— Его нашли на вилле и отвезли в милицейский участок, — пояснил затем он.

Эти несколько слов он произнес с таким безразличием, что у Баласчева сразу же отпала охота продолжать разговор о Недьо Недеве.

— Человек отправляется ночью к близким людям для того, чтобы либо взять у них что-то важное, либо сообщить им какую-то важную новость. Если Марина взяла что-то важное у своих родителей, мы обнаружим это в ее вещах. Впрочем, — обращаясь к Баласчеву, спросил Аввакум, — где в данный момент находятся вещи Марины Спасовой?

— Все, что обнаружено в ее машине, одежде и сумке, было отнесено в участок.

— Тогда нечего больше медлить! — сказал Аввакум. — Ага! Я чуть было не забыл. А ты, доктор, не поедешь ли с нами?

Казалось, он только сейчас заметил меня, хотя я все время был у него перед глазами.

— Мне кажется, это само собой разумеется! — сказал я с горечью. — Конечно, поеду!

Мы вышли.

Чай так и остался невыпитым. Было ровно пять часов.

Сумка женщины — это своеобразное и весьма откровенное зеркало, отражающее ее непритворное интимное «я» и подлинный образ жизни, который она ведет. Вещицы в сумке Марины говорили об отчаянных усилиях увядающей старой девы выглядеть красивой и нравиться, но достигая этого недорогой ценой. Дешевые румяна и помада, дешевые духи, универсальная пилочка для ногтей, шелковый платочек, аккуратно сложенный и заботливо хранимый для особых случаев … В боковом кармашке — расписки инкассаторов, листочки с разными расчетами, новая пятифранковая монета, завернутая в бумажку, и почти целая пригоршня медных стотинок.

Я бы не сказал, что эта коллекция подействовала на меня угнетающе, напротив, она вызвала в моей душе истинное умиление. Вот так добропорядочно жило это человеческое существо, мечтая о красоте и аккуратно ведя счет своим деньгам, истраченным на оплату электроэнергии, на покупку лука, съеденного на завтрак масла. Меня охватило такое умиление, что на глазах даже выступили слезы… Но в душу мне повеяло каким-то странным ветром, и я почему-то впервые вспомнил, что Марине шел тридцатый год.

Аввакум с нескрываемым пренебрежением просмотрел расписки, наверное, сразу же «почувствовал», что в них и в помине нет каких-то зашифрованных данных или инструкций, а на другие мелочи и вовсе не обратил внимания. Но когда в руки ему попался сложенный вчетверо типографский бланк какого-то документа с фиолетовым цветочком в левом углу и глаза его остановились на тексте, впечатанном на пишущей машинке, и на печати под ним, лицо его расцвело от затаенной улыбки. В эту минуту он показался мне необыкновенно красивым. В красоте его было нечто такое, что трудно описать, нечто, я бы сказал, «цезаревское», но смягченное вдохновением Ренессанса. Он был похож не на военачальника, одержавшего победу над вражеским войском, а скорее, на человека, совершившего открытие, — первым обнаружившего, например, проход между двумя неприступными горами.

— А ведь я вам говорил, что человек не отправится глубокой ночью к своим близким только для того, чтобы минут пятнадцать поболтать о том о сем! — усмехнувшись, сказал Аввакум. — Вот смотрите — это документ, который хранился у матери Марины и который вдруг стал срочно необходим Марине. Этот документ — французский, выдан в Шестнадцатом районе Парижа. В нем удостоверяется, что Марина Петрова Праматарова родилась пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок седьмого года в городе Париже от родителей Сильвии Ивановой Рашевой, болгарки по национальности, и Петра Стоянова Праматарова, болгарина по национальности. Заметьте, в документе не говорится, что Сильвия и Петр — законные супруги. В паспорте покойная именовалась: Марина Наумова Спасова. Это означает, что она была удочерена человеком, за которого Сильвия вышла замуж после своего возвращения из Франции. Следует предполагать, что Сильвия вернулась из Франции незамужней и что у Марины не было официального отца. Поэтому в биографии Марины и не упоминается имени Петра Праматарова. Спрашивается, зачем понадобился покойной этот документ, который в Болгарии не имеет ровно никакой гражданской ценности? И почему он понадобился ей так срочно?

Мы разговаривали в кабинете начальника участка. На письменном столе мягко светила настольная лампа. Дождь за окном снова усилился, слышно было, как часто постукивают по стеклу дождевые капли.

— На вопрос, почему Марине так срочно понадобился этот документ, я могу ответить сразу, — продолжал Аввакум. — Вы, вероятно, заметили, что вчера вечером я минут двадцать разговаривал с профессором. Он очень угнетен, даже ошеломлен похищением склянки. Но когда я его спросил, что в данный момент его больше всего беспокоит, знаете, что он мне ответил? «Больше всего меня тревожит отъезд Марины!» От удивления у меня, наверное, комично вытянулось лицо, потому что он улыбнулся и поспешил объяснить. Марина еще два месяца назад записалась в организованную «Балкантуристом» экскурсионную группу для поездки в Италию. И вот наступил срок отъезда, группа должна вылететь двадцать седьмого октября в Рим. «Но вот это следствие! Представьте, что дело затянется, — как ей быть? А у меня такое чувство, что оно затянется — ведь следствие определенно не кончится к завтрашнему вечеру! Что же будет с нею? Неужели поездка Марины сорвется?» «Вы проявляете слишком большую озабоченность личными делами вашей сотрудницы», — заметил я. «Поистине отцовскую озабоченность!» — сразу же добавил я, увидев, какие грозные огоньки вспыхнули в его и без того суровых глазах. взгляд которых было просто трудно выдержать. «Ну да, — сказал профессор и вздохнул, — вы правы, майор, я озабочен, а почему — и сам не могу объяснить. Все это тоже, видно, дьявольские проделки! — он невесело рассмеялся. — Может быть, потому, что чертами лица девушка напоминает мне человека, которого я очень любил, — друга детства и юности, коллегу по научным интересам, — но который во время войны вступил на неверный политический путь. Может, она мне напоминает его — почем знать! А может, это просто самовнушение. Человеку менее всего понятно то, что подчас происходит в его собственной душе!» Разговор наш перешел на сентиментально-психологические темы, и поэтому я решил прервать нашу встречу в этот вечер. Итак, из разговора с профессором я узнал, что Марина записалась на экскурсию в Италию, организуемую «Балкантуристом», и что эта туристская группа улетает двадцать седьмого октября. Теперь я еще узнал, что она родилась во Франции и что ее настоящего отца зовут Петр Праматаров. Документ, который подтверждал его отцовство, хранился у ее матери, и Марина отправилась к ней поздно ночью, чтобы взять его. То, что она так поспешно отправилась к матери, побеспокоила среди ночи старых людей, объясняется ее предстоящим отъездом. Ведь ей уже слышался гул авиамоторов! Но почему этот документ, не имеющий никакого значения для болгарских властей, стал так необходим ей? Очень просто, потому что за границей, скажем во Франции, он может быть ей полезен при поступлении, например, на работу или в высшее учебное заведение, при получении права на жительство и так далее. Ну и, конечно же, при предъявлении законного иска на наследство. Представьте себе, что этот Петр Праматаров умер некоторое время назад и оставил наследство! Этим документом она доказывает, что является его законной наследницей!