Жан Брюс - ОСС 117. Совершенно секретно

Ночь была невероятно черной. В белой пене, окружавшей широкие бока барки, отражались бортовые огни. Вокруг была чернильная стена, такая густая, что Кунг, выбиравший сеть, не мог смотреть на нее, не испытывая тревоги...

Такара, неподвижно стоявший у штурвала, который удерживал одной рукой, думал, что это идеальная ночь для того, что он собирался сделать. Он секунду послушал скрип лебедки, потом хлопки паруса, который трясся от порывов неровного ветра. Его левая рука наощупь нашла голову Ко – немецкой овчарки, свернувшейся клубком на куче канатов. Ко заворчал от удовольствия, а Такара спросил себя, что будет делать собака, когда наступит момент.

Ко принадлежал Такаре. Кунг тоже принадлежал Такаре, но пока не знал об этом.

Легкие волны, долгие и неглубокие, равномерно покачивали кораблик. Такара поднял глаза, безуспешно пытаясь всмотреться в небо. Ни одной звезды; только слой плотных облаков... Он глубоко вздохнул, наполняя свои большие легкие холодным соленым воздухом, вкус которого он так любил. Инстинкт моряка говорил ему, что дождя, несмотря на пасмурную погоду, не будет, а его инстинкт был надежнее всех официальных прогнозов метеорологов.

– Ху! – крикнул Кунг.

Под парусом появились серебряные блестки, и на палубу посыпалась рыба. Такара включил электрический фонарик и тихо покачал головой: улов не блестящий, но бывало и хуже.

Кунг, включив большую керосиновую лампу, закрепленную на мачте, открыл люк, через который рыбу надо было сбросить в трюм. Такара помог ему, потому что время шло и лучше было закончить работу до того момента.

Едва сеть была освобождена от последней рыбешки, Кунг молча приготовился забросить ее снова. Такара закрыл люк и решил, что пора.

Он встал сзади матроса, твердо стоявшего на сгибающихся и выпрямляющихся в такт движениям большой барки ногах, и стал ждать, пока Кунг распрямится.

Такаре не пришлось ждать долго. Заинтригованный необычной неподвижностью своего капитана, стоявшего позади него, Кунг выпрямился и хотел обернуться.

Обернуться ему не удалось. Мощные руки Такары сомкнулись на его шее, как тиски. Кунг даже не успел закричать. Он почувствовал и услышал, как у него в горле хрустят хрящи. "Такара сошел с ума", – подумал он. Потом приток крови к мозгу прекратился, он перестал думать, и судорожные движения его тела, которое Такара держал на весу, стали всего лишь бессознательными рефлексами животной самозащиты.

Не было никакого шума, но овчарка Ко почувствовала, что происходит. Она почуяла запах смерти и с глухим ворчанием слезла с кучи канатов. Пес в несколько прыжков оказался перед мачтой, возле странной группы, состоявшей из его хозяина и матроса, первый из которых убивал второго.

– Ху, Ко! – бросил Такара, немного запыхавшись.

Ко всеми зубами вцепился в резиновый сапог на ноге бедняги Кунга.

– Хаа... Ко!

Ко отпустил сапог и, ворча, отступил. Такара тяжело дошел до борта и сбросил в воду неподвижное тело своей жертвы. Раздался сухой "бух" щелкнувшего именно в этот момент паруса.

Такара недолго постоял, склонившись над волнами, потом выпрямился, потирая руки без каких бы то ни было эмоций. Кунг был его помощником в течение двух лет, но поскольку он оказался неразговорчивым, Такара ничего, или почти ничего, о нем не знал...

Собака заворчала и потерлась о ногу хозяина. Такара ласково поговорил с ней и приготовил себе кусок жевательного табака. Сунув его в рот, он нагнулся, чтобы пройти под низкой реей и вернуться к рулю. Далеко на западе темноту через равные промежутки времени разрывали вспышки света. "Маяк Вала в шесть часов, а Пилтуна в восемь", – напомнил себе Такара и резко повернул штурвал, чтобы выправить судно, отклонившееся от курса.

Капитан бросил последний взгляд на циферблат и скомандовал в микрофон:

– Стоп машина.

В следующие пять секунд шумы прекратились один за другим, и в подводной лодке установилась странная, тревожная тишина. "Мертвая тишина", – подумал капитан, которому стало не по себе.

Он вышел из рубки, прошел по коридору до своей каюты, постучал в дверь и вошел.

– Вы готовы? Мы поднялись на поверхность. Нельзя терять ни секунды...

Юбер Бониссор де Ла Бат в последний раз посмотрел на себя в зеркало и ответил, обернувшись:

– Готов, капитан. Не хочу вас обидеть, но я рад выйти из этой консервной банки на свежий воздух!

Капитан посмотрел на него с сочувствием.

– Не хотел бы я поменяться с вами местами, старина!

И добавил со смехом:

– Ну и видок у вас! А физиономия!

Юбер был одет точно так же, как рыбак Такара, а на его лицо благородного разбойника был наложен слой краски "цвета загара". Он крутанулся, чтобы лучше показать себя, и пошутил:

– Я король рыбаков Охотского моря!

– Угу! – мрачно отозвался офицер. – Только бы вас рыбы не сожрали!

Юбер пошел к двери.

– Одну секунду! Я должен дать вам подписать одну бумагу.

– Расписку о доставке груза по назначению?

– Совершенно верно!

Командир лодки открыл сейф, вделанный в переборку, вынул из него листок с напечатанным на машинке текстом и положил его на стол.

– Возьмите мою ручку.

– Спасибо.

Юбер подписал заявление, которым признавал, что командир подлодки 639 ВМС США доставил его, специального агента ОСС 117, до заданной точки.

– На пересечении сто сорок пятого меридиана и пятьдесят второй параллели, – уточнил офицер. – Примерно так...

Он положил бумагу в сейф и закрыл его тяжелую дверцу.

– Если тот не прибудет, я верну вам расписку.

– Очень любезно с вашей стороны! Вы могли бы сбросить меня за борт, а потом умыть руки...

Капитан сделал Юберу знак идти по коридору первым.

– Пойдемте. Вы не похожи на человека, который позволит сбросить себя за борт. Я ошибаюсь?

– Нет. Если я правильно понял, мы сейчас в Охотском море?

– Да. Приблизительно в пятидесяти милях от восточного побережья острова Сахалин... За спиной Курилы...

Бррр!

– Это означает, что русские безжалостно потопят вас, если обнаружат здесь?

– Конечно! И, в общем-то, будут правы...

– На войне, как на войне! – пошутил Юбер, входя в рубку.

– Война закончилась, – с горечью ответил командир лодки.

– Серьезно? Лично я никогда не замечал, что наступил мир.

– Вы делаете свою работу, старина.

– Конечно! – серьезно согласился Юбер. – Чтобы остальные спокойно сидели в своих домах...