Дей Кин - Убийство на стороне

– Над каким?

– Том Коннорс... Вы читали вчерашние газеты?

– Нет. Но я видел заметку в десятичасовом выпуске «Ньюс». И некий лейтенант Эган приходил, по-видимому, по этому вопросу. Он разговаривал со мной сегодня днем, когда я собирался уходить.

– Но ведь это не вы, правда, Ларри?

– Что – не я?

– Вы не убивали Тома?

– Конечно, нет! Я только затащил его в кустарник, там и нашли его труп. Когда я его оставил, он был живой и не собирался умирать. Я оставил ему полбутылки виски и немного денег, чтобы задержать его, пока вы не переедете.

– Я вам верю, – потупилась Ванда.

– Тогда почему же ты боишься?

– В вечерних газетах сказано, что он был убит выстрелами из пистолета.

– Лейтенант Эган уже сообщил мне об этом.

– Я ведь была его подругой в Де-Мейн, и теперь полиция будет искать меня.

– Они уже ищут.

Ванда отвела взгляд.

– Значит, вы уже знаете...

– Что ты провела шесть месяцев в пансионе для девиц особого поведения?

– Это называется исправительным лагерем.

Хенсон прижал ее к себе.

– Лейтенант Эган сказал, что вас поместили туда не в виде наказания, а для того, чтобы вы не подпали под дурное влияние, вас хотели предостеречь, чтобы потом вы не наделали ошибок.

– И он нашел меня по моему адресу на Селл-стрит? Он знает, что я переехала?

– Да.

– Тогда почему же он не пришел ко мне в контору?

– Потому, что он, по-видимому, симпатичный парень. Он решил, что если ты не замешана в убийстве Коннорса, то не стоит тебя беспокоить и доставлять какие-либо неприятности. Он заверил меня, что после твоего последнего маленького нарушения за тобой не замечалось ничего дурного.

– Ну конечно. Вчера вечером я сказала вам правду. Я никогда ничего не крала и вообще не делала ничего плохого. И в моей жизни никогда не было других мужчин, кроме Тома Коннорса и вас. Забавная вещь жизнь, не правда ли?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пожалуй, я расскажу вам. Вначале, когда я поступила в «Инженерный атлас», меня послали в архив. В один прекрасный день туда вошел мистер Хелл и захотел овладеть мной тут же...

Хенсон невольно спросил себя, почему же Хелл тогда сделал вид, что не знает Ванды, если даже он пытался сделать ее своей любовницей.

– И я уже почти согласилась, – продолжала Ванда, – в конце концов, он ведь главное начальство. Вы даже не представляете себе, насколько девушка может чувствовать себя одинокой в Чикаго...

Она положила голову на грудь Хенсона.

– Ну и почему же ты оттолкнула его?

– Потому, что я уже видела вас. Этот мистер Хелл настоящий Дон-Жуан. Мои подружки по конторе не очень-то болтливы, но, судя по тому, как они смотрят на него, мне кажется, что он не пропускает ни одной юбки в компании.

– Если они красивы, – добавил Хенсон, садясь и усаживая Ванду к себе на колени. – Но ты вся дрожишь. Не нужно так бояться.

– Я боюсь не за себя. Нет, правда, я вас уверяю. Я совсем не боюсь за себя.

– Так за кого же?

– За вас.

– Почему это за меня?

– А можно узнать о телефонном разговоре из квартиры?

– Да, думаю, можно. Я даже уверен в этом.

– Ну, вот! Я позвонила вам в час ночи, и вы приехали ко мне. Вы одели Тома и положили его там, где его обнаружила полиция.

– Но я же не убивал его!

– А вы можете доказать это? Или смогу это сделать я?

– Не-ет...

– Вот почему-то я и боюсь за вас. Вы бросили Тома в кустарнике и не подумали, что полиция может о чем-нибудь догадаться. А она ведь сразу догадалась обо мне.

Желудок Хенсона, еще не пришедший в нормальное состояние после разговора с Эганом, снова сжался.

Сторож видел, как он тащил Коннорса к машине. Хенсон оставил отпечатки своих пальцев на бутылке с виски, на зажигалке были его инициалы «Л.Х.», и она была найдена на месте преступления. Привратница видела, как он выходил в половине десятого утра из дома на Селл-стрит. Он нанял квартиру для Ванды... Люди попадали на электрический стул и за меньшее.

– Я вижу...

– И вас вполне могут обвинить в убийстве, – мягко проговорила Ванда. – Так почему бы нам не принять некоторые предупредительные меры?

– Какие, например?

– Сколько у вас денег?

Хенсону было стыдно говорить об этом. Как и многие мужчины, он предоставлял заниматься ведением хозяйства своей жене. Его счет в банке был ограничен жалкими тремя с половиной тысячами долларов – результат годовых премий «Атласа», которые он скрыл от жены.

– Немного, – признался он. – Будем считать, что четыре тысячи.

– И вы не сможете доказать свою невиновность?

– Это так.

– Тогда почему бы нам не исчезнуть прежде, чем полиция придет за нами? С тех пор, как я в Чикаго, я сумела скопить две тысячи долларов. Мои и ваши деньги смогут помочь нам уехать отсюда подальше. Мы сможем начать новую жизнь на другом месте.

– Мы оба?

Ванда обиженно взглянула на него и бросила:

– Судя по вчерашнему вечеру...

– Что ты хочешь сказать?

– Вы вели себя так только потому, что я молода и не урод?

– Нет, не поэтому.

– Но вам все же приходилось иногда спать со своими секретаршами?

– Один или два раза лет двадцать назад, но это не в счет.

– А я?

Хенсон пожалел, что не умеет жонглировать словами так же легко, как цифрами. Как он может объяснить молодой девушке, что она вернула ему молодость и даже смысл жизни? Как ему убедить Ванду, что он любит ее?

Хенсон честно ответил:

– Это совсем другое. Вчера вечером я хотел... Это не было неожиданным чувством. Для меня это не вопрос тела. Если бы я не женился на Ольге, а встретил бы такую девушку, как ты, то, возможно, я не был бы тем, кем являюсь сегодня – начальником офиса с приличным окладом.

– А кем бы вы были, например?

– Я мечтал стать настоящим инженером.

– Взрывать горы, строить мосты через реки Мозамбика и прочее, о чем вы говорили сегодня днем?

– Вроде того.

– И вам хотелось бы, чтобы я готовила для вас завтрак и заботилась о маленьких детишках, которые бегали бы вокруг вас, много детишек, так?

– Думаю, это бы мне понравилось!

– А ваш сын?

– Он достаточно взрослый, чтобы вести самостоятельную жизнь.

– А жена?

– Ольга ко мне совершенно равнодушна, есть я или нет – ей все равно. Все, что ее интересует, – это ее дом, ее друзья, ее клуб и Джим. Я же только жилец в этом доме.

– Вы в этом уверены? Вы говорите мне все это не для того, чтобы только доставить удовольствие?

– Я говорю это совершенно серьезно. А ты?

Не спуская с него глаз, Ванда сказала:

– Я думала, что влюблена в вас, я долго так думала... А теперь я совершенно в этом уверена. Зачем же нам тогда оставаться здесь, как птицам в клетке? Не лучше ли нам убежать вместе?

– Все закончится тем, что нам придется сдаться на милость властям.

– Может, и так. Но это все же лучше, чем покорно ждать приближения катастрофы, – Ванда покоряла Хенсона своим юношеским оптимизмом. – К тому же мы можем и выиграть. Я очень много думала после того, как прочитала газеты.