Анатолий Удинцев - Розыск

ИЗ ДОКУМЕНТОВ:

Ориентировка

«Из исправительно-трудового учреждения совершил побег особо опасный рецидивист РЫБАКОВ НИКОЛАЙ БОРИСОВИЧ, 29 лет, уроженец города Каспийска, русский, приговорен Каспийским областным судом за совершение ряда тяжких преступлений к пятнадцати годам лишения свободы. Ранее судим дважды.

Приметы преступника:

Рост высокий (182 см.), фигура атлетическая, плотная, плечи покатые, глаза голубые, волосы черные с проседью. Особых примет нет.

Преступник владеет приемами каратэ, водит автомобиль, может быть вооружен огнестрельным оружием.

В случае обнаружения преступника просьба сообщить в ближайший орган милиции или в Управление исправительно-трудовых учреждений по телефонам…»

Первым сдал Ржавый… Он тащился сзади, постоянно проваливаясь в чавкающую болотную топь, и грязно ругался.

– Передохнем, Коля! Ну передохнем, а? Мочи уже нет! – время от времени просил он, но Рыбаков двигался не оборачиваясь, пружинисто перепрыгивая с кочки на кочку.

«Ничего, шакал, до леса потерпишь, не подохнешь! – без особой злобы думал Рыбаков. – А там чуток передохнем…»

Он понимал, что Ржавого надо беречь – без такого, как он, проводника из этой глухомани одному не выбраться.

«Ничего, ничего!.. Нам бы только это проклятое болото перейти, а там чащоба укроет! – подбадривал он себя. – Там, в тайге-матушке, для нас уже и вертолет не страшен, – попробуй-ка угляди, если я под какую-нибудь елку заховаюсь! А пока ходу, Коля, ходу! Тут мы как на ладошке…»

Рыбаков чувствовал, что и сам он уже здорово устал – ныли ноги, тянул спину рюкзак, нестерпимо хотелось лечь прямо тут же, на влажный мох, и замереть. Желанная кромка тайги казалась совсем рядом, призывно маячила в дымке болотных испарений, но он знал наверняка, что ходу до нее еще добрых пару часов.

«Нет, врешь, – поправляя лямки рюкзака, думал Рыбаков, – врешь, все равно выберусь! Ползти буду, а доберусь до трассы! На карачках, а доползу!»

Ему припомнилось, как еще несколько часов назад, отчаянно работая ногами, он мчался напролом по тайге, а вдогонку ему, отсекая ветки на деревьях, хлестали автоматные очереди, и в ярости заскрипел зубами:

«Врете, гады! Свою свободу я не отдам, не отдам!»

Только бы Ржавый не подкачал, к дороге вывел…

Ржавый…

Судьба свела их четырнадцать месяцев назад, когда после самого крутого в его жизни приговора пошел он, как водится, по этапу…

Без малого уже пять суток шлепала тихоходная спецбаржа по извилистым северным рекам. И именно тогда, в прокисшей от махорочного дыма камере, внимание Рыбакова привлек уголовник Алексей Селезнев, по кличке «Ржавый».

Природа наделила того кряжистой фигурой, крутыми плечищами и несуразно маленькой, словно предназначавшейся совсем для другого человека, головой. Рыжие волосы, круглое бабье лицо, густо обрызганное веснушками, голубые пуговки безразличных глаз. На первый взгляд – добродушный деревенский мужик. Но только на первый взгляд. Жесток же был этот Ржавый, ох и жесток!..

В один из промозглых вечеров, когда баржа покачивалась на якоре у берега, Ржавый почувствовал, что холодает, сполз с верхних нар и, подсев к пожилому рецидивисту по кличке «Полковник», потребовал у того бушлат. Замерзли ноги у Селезнева, и потому он решил, что бушлат ему нужнее…

«Полковник» – в прошлом известный уголовный авторитет, а теперь просто больной, издерганный тюремной жизнью человек – вскипел и отпустил в адрес «просителя» замысловатое ругательство.

Ржавый, тяжело вздохнув, будто говоря: «Ну что ж… Раз не понимают меня по-хорошему!..» – навалился на несговорчивого всем телом и душил до тех пор, пока тот не захрипел и не потерял сознание. Спокойно, по-хозяйски стащив с лежащего бушлат, Селезнев влез к себе на нары и, накрыв ноги, неторопливо захрустел сухарями. Потому что ему стало тепло…

«Кабан! У него же все повадки кабаньи! – подумал тогда Рыбаков, с интересом наблюдая за финалом разыгравшейся сцены. – И взгляд такой же тупой, злобный… Мм-да-а! Любопытный тип. Надо бы к нему хорошенько приглядеться, авось на что-нибудь сгодится…»

Рыбаков всегда верил в судьбу. И она распорядилась так, что в колонии они с Ржавым попали не только в один отряд, но и в одну рабочую бригаду.

За долгие зимние вечера в камере, где все пять ее обитателей уже до тошноты изучили привычки и рассказы друг друга, в Рыбакове окрепла уверенность, что лучшего проводника при побеге, чем Ржавый, ему и искать не надо. Не проводник, а золото, недаром рыжий…

Селезнев был из местных, исходил и изъездил с геологами и газовиками чуть ли не весь тюменский север, с хантами-промысловиками охотничал, чего еще лучшего желать? От добра, как говорят, добра не ищут!

Глуповат, правда… Ну да что с ним, в шахматы играть? Глуп не глуп, а в бригадирах ходит и народишко зоновский в крепкой узде держит. Чуть что не так – у Ржавого разговор короткий.

До весны торопиться было некуда, и Рыбаков долго, месяца три, все присматривался к Селезневу. Все обмозговывал, как его лучше и вернее приручить.

А поступил он совсем просто…

В один из зимних дней на лесозаготовительном участке, – когда бригада собиралась к костру на обед, Рыбаков по-пустяку придрался к Ржавому и жестоко избил его. Изукрасил, что называется, как бог черепаху. Особого труда это не составило, так как при всей своей медвежьей силе о каратэ тот не имел ни малейшего представления. Хватило одного «мая-гири» [1], который Рыбаков провел ему в живот.

От резкого натренированного удара внутри у Ржавого что-то хлюпнуло, и только голубые пуговки глаз его успели удивиться, прежде чем он завалился в снег.

Основательно отделав лежащего сапогами, Рыбаков вразвалочку направился к костру. «Шестерки» бригадира, сделав вид, что ничего не произошло, пускали по кругу кружку с чифиром. Какое им собственно дело до чьей-то свары?..

Но как только Ржавый поднялся и двинулся на Рыбакова, гнилозубый карманник по кличке «Шкода» бросил своему хозяину остро отточенный топор.

Лезвие уже сверкнуло в смертельном замахе, но Рыбаков нырком ушел в сторону и носком сапога провел боковой «маваши-гири» [2]в голову противника.

Удар был страшен. Колени Ржавого подогнулись, и он, замычав, как раненый бык, вновь рухнул в снег. А Рыбаков, тем временем, нарочито неторопливо поднял топор, вразвалочку подошел к костру, пинком опрокинул на землю сжавшегося в комок Шкоду и, пробуя пальцем лезвие, спросил:

– Ну что, еще желающие есть? Так вот, дешевки, зарубите себе на носу – если кто-нибудь, повторяю, хоть кто-нибудь против меня тявкнет – никакой конструктор по частям не соберет! Все слышали?