Лео Мале - Километры саванов

– Если хочешь. Отделаемся от него и больше не будем об этом говорить.

Снова мы говорили только о Морено. Если он жив, у него должны бы покраснеть уши. Но он был мертв. Чуточку придя в себя, Гонсалес категорически это утверждал. Я ему поверил. Если бы Морено, будучи жив, вернулся и нашел приют у Гонсалеса, как мне на мгновение показалось, тот не стал бы предаваться по отношению ко мне всем этим вольностям.

Я вернулся в агентство.

Погрузившись в свое кресло, я спрашивал себя, чего ради я ломаю голову. Эстер мне уже заплатила якобы для того, чтобы оберегать ее от Морено, и теперь Эстер была мертва. Затем я пообещал самому себе, что помешаю шантажистам открыть Рене Левибергу предательство Эстер, но теперь она была мертва. Разоблачение больше не причинило бы ей боли. Она все равно осталась бы мертва.

В память об Алисе я, может быть, и попробовал бы обнаружить ее убийцу или убийц. Скорее всего его одного. Душителя, у которого не доставало правого мизинца. Как у Морено. Или, может быть, душителя, у которого были целы все пальцы, но который хотел изобразить дело так, чтобы поверили...

Боже мой! Я же никогда не говорил Рене Левибергу, что Морено умер!

– Но зачем Левибергу потребовалось бы совершать это преступление? – воскликнула Элен, когда я поделился с нею своей догадкой. – Вы же мне сами, как дважды два четыре, доказали, что скандал ему невыгоден.

– Он сам мне признался, что не всегда в состоянии сдержать свои порывы. Что касается скандала... Посмотрите газеты. Он знал, что способен это выдержать.

– До той минуты, как его арестуют, если он виновен. Тот скандал ему будет трудно заглушить.

– Это верно.

– Допустим, что он виновен. Значит, он узнал о предательстве сестры?

– Да.

– От Виктора Марселлена?

– Да.

– От трусишки, который наделал в штанишки?

– Может, он и не был так пуглив, как я подумал, Элен.

Элен покачала своей очаровательной маленькой головкой. Ее каштановые волосы разметались вокруг лица. Она улыбнулась:

– Думаю, вам придется начинать с нуля, Нестор Бурма.

– Снова все начинать? Большое спасибо. Не чувствую себя в силах повторить все, что было с Марион, например.

– Я вполне серьезно, – сухим тоном возразила она. – Ни с Марион, ни с другими девицами подобного рода. Если бы вы рассуждали...

– Порассуждайте-ка за меня. У вас нет позади корриды с тореадором, где меня чуть не пришибли тупым предметом... Ох! Черт подери!

– Наконец-то!

– Тупой предмет! Нет, я заговариваюсь. Слушаю вас, моя любовь.

– Вы всегда думали, что Рене Левибергу угрожали одним оружием – доказательством измены его сестры. Но что вы об этом знаете? Определенно, речь идет о чем-то совершенно другом. Мне кажется, что события вокруг вас, последовавшие за посещением Эстер, просто несопоставимы по значению с той давней историей с доносом. И напрасно вы отрицаете всякую взаимосвязь между убийствами: Леменье, Доливе... гм... Марион, Эстер... лично я думаю, что...

– ...с вашей женской интуицией...

– ...что такая связь существует. Если бы вы знали, какие документы находятся у Марселлена, то, возможно, это пролило бы свет на все эти загадки.

– Вы правы. Серьезно примусь за поиски. Если он что-то еще продал Левибергу, разузнаю, что именно. И если это бросало тень на Эстер, уличало ее в том, что именно она содействовала гестаповцам в аресте и высылке всей своей семьи, то убийца установлен. Ладно. Прямо отсюда иду к Кло, прижму ее и выужу у нее все, что касается ее любовника. В это время она еще на работе. Начну с ее старушки – родственницы, которую я едва заметил. Пойдемте со мной, Элен. Ваше присутствие расположит ее ко мне. Да и малышку Кло, Что касается последней, вы не сможете меня упрекать в том…

Она метнула в мою сторону такой сердитый взгляд, что я замолк Мы уже выходили, как зазвонил телефон, Марк Кове.

– Сегодня взорвется моя бомба, – сказал он, – Дело удалось обстряпать раньше, чем предполагалось. Не могу пожаловаться. Одно время я опасался, что оно вообще сорвется, Сможете быть? В пять тридцать, в "Сумерках". Для вас у меня есть сюрприз.

– Марселлен?

– Плевать мне на Марселлена.

– Хорошо. А Элен приглашена?

– Все агентство "Фиат Люкс", если угодно. Так даже лучше.

– Очевидно, встреча назначена в баре?

– В баре. Как всегда в баре.

Похоже, он уже принял основательный задаток спиртного.

Гостиница "Масе" находилась у нас по пути, и мы туда зашли, Тихий господин Габриэль читал за стойкой полицейский роман, из собрания его загулявшего постояльца, о котором, как он нам сообщил, у него по-прежнему не было никаких известий.

Успокаивающе тихим выглядело старое здание на улице Сент-Фуа, где проживали малютка Кло и ее тетушка. Оно возвышалось на углу обсаженной деревьями площади, площади, которую можно было бы счесть провинциальной, если бы со всех сторон она не была превращена в постоянную стоянку для различных автомобилей. На обшарпанной лестнице, по которой мы поднялись на третий этаж, забывалось, что соседние улицы гудят от шума моторов и рокота печатных станков. У входа в квартиру Кло я позвонил. Звонок был не электрический. Просто колокольчик, который приводился в действие с помощью довольно затрепанной ленты с красным шариком на конце. Звяканье нарушило тишину и погасло, но никто не откликнулся. Снова я дернул за ленту. По-прежнему ничего. Рядом со мной Элен испустила скорее плаксивый стон, чем вздох. Я почувствовал, что холодный пот побежал по моей спине.

– Беспомощна, – сказал я тусклым голосом, – Разъезжает по квартире в коляске, но не выходит. Она не выходила.

– Увы, нет, – пробормотала Элен. – Она там. Не пытайтесь обмануть себя на этот счет. Вы сами прекрасно знаете, что она там. Они всегда дожидаются Нестора Бурма.

– Заткнитесь или я вас шлепну, – нервно произнес я. – Ох! Прислушайтесь!

Изнутри донесся слабый шум.

– Сударыня, – позвал я.

– Уходите, – произнес за дверью дрожащий, перепуганный голос.

Я с облегчением вздохнул.

– Не бойтесь, сударыня, – сказала Элен.

– Уходите, – повторила старуха. – Убирайтесь или я позову полицию.

– Мы и сами почти что полиция. Я Нестор Бурма, сыщик. Припоминаете? Я заходил к вам вчера. С вашей племянницей Клотильдой. Мне была нужна фотография... ее жениха... Виктора Марселлена.

– Не говорите мне больше об этом жулике... об этом психе... Он все здесь переломал и угрожал мне... Я не хочу больше открывать. Я больше не открою. Уходите прочь.

Поймав руку Элен, я сжал ее до боли:

– Боже мой! Он вернулся. В этом надо убедиться. Используйте свой самый нежный голос и попытайтесь переубедить старушенцию. Надо, чтобы она нам отворила...

Наклонившись к замочной скважине, Элен примялась убеждать добрую женщину в том, что мы безобидны. И это ей удалось.