Александр Тамоников - Район «Зеро»

С другой стороны, разве это мешает ему, Монголу, скрыться после этой операции? В тайнике пятьдесят тысяч рублей, побрякушек на столько же. Еще пять штук от Капрала.

С такими деньгами затаиться в Союзе проще простого. Свалить куда-нибудь в Ташкент или Ашхабад, паспорт поменять, хату прикупить. Там это не так, как здесь. Берешь частную лачугу и меняешь на приличную квартиру в городе. И по закону все, и продавец получает за квартиру деньги, и хозяин лачуги доволен. Впрочем, лачуга потом достанется другому человеку.

Из Намангана Рашид приезжал, рассказывал, как там дела проворачиваются. Либо обменом, либо прямой покупкой, но через профком какого-нибудь предприятия. Заплатил, тебе, специалисту по вызову, дали. Прописался и послал к черту этот завод или фабрику.

Но скрыться надо тоже в подходящий момент. Капрал не идиот, прилипнет как банный лист, и люди у него есть для контроля. Не стоит ершиться. Надо играть по его правилам. А шанс свалить представится. Такого не бывает, чтобы его не было. Он есть всегда, только далеко не каждый человек может найти его и воспользоваться им. Монгол сумеет это сделать. А остальные по законам стаи, каждый сам за себя.

Он затушил окурок, вышел на улицу. Село уже спало: люди здесь ложились и вставали рано.

Он зашел в гараж, находившийся рядом с баней.

«Москвич» в порядке, заправлен, исправен. За этим Монгол следил строго. Может случиться так, что эта машина и даст ему шанс выжить.

Он прошел в дом.

Обычно парни привозили с собой водку и закуску. Баб ни-ни, пока не будет разрешения Монгола. Тогда Обух доставлял их.

Братки принимали на грудь, закусывали, отдыхали. Сегодня Монгол запретил пить. Это вызвало удивление подельников.

– Что за дела, Монгол? – спросил Обухов, как только Алаев появился в зале. – Почему бухнуть нельзя? Зря, что ли, мы пойло тащили сюда?

– Ты все сказал, Обух? Теперь слушай меня. Нам дело предстоит, поэтому никакого бухла.

– Что за дело? – поинтересовался Гривул.

Алаев посмотрел на часы:

– Сиплый уже должен подскочить. Дождемся его, и я все объясню.

– А до того от тоски подыхать будем?

Монгол усмехнулся:

– Нечего делать, так у сарая куча чурок, там же топор. Пойди разомнись, поколи дрова.

– На хрена весной дрова? Скоро и так тепло станет. Я тебе что, шестерка на зоне?

– Тогда сиди и молчи. Вон телевизор включи.

– Чего там смотреть?

– Все, парни, ждем.

– Дело-то хоть стоящее? – спросил Гривул.

– Стоящее, Грива.

Сиплый появился бесшумно. Так заходить во двор и дом мог только он один из всей шайки. Нигде ничего не скрипнуло, просто открылась дверь, и за порог шагнул мужчина лет тридцати пяти.

– Привет, братва! – Он выставил на стол литр водки, выложил из сумки палку докторской колбасы, хлеб, консервы. – На всех!

Обухов с тоской взглянул на это великолепие и проговорил:

– Зря тащил, Сиплый. Монгол запретил пить.

– С чего бы?

– А ты у него спроси.

– Спрошу, только поначалу хочу вас обрадовать. Завтра на станцию прибывает товарняк. В нем вагон с бабьими шубами, прикидываете? Сейчас одна такая шубейка три сотни стоит. Взять штук пятьдесят да сбагрить задешево, по сто рублей, уже пять косых выйдет. По штуке на брата, да в общак столько же. А делов-то на час. Состав до утра стоять будет. В ночь можно оприходовать.

– Забудь о шубах, – сказал Обухов. – Монгол уже нашел нам дело. Хотя, если завтра…

– Что за дело? – спросил Сиплый.

– Кончили базары, сели за стол, – заявил Алаев.

Братки разобрали стулья.

– Дело такое… – Главарь поведал банде, что предстоит сделать.

– Ни хрена себе! – воскликнул Корнин, он же Сиплый. – Это ведь под пули лезть.

– А на станции не лезем? Там военизированная охрана из мужиков бывалых, которые посты не бросают и не разбегаются. Да и ментура рядом. В Верховске же все гораздо проще.

Корнин встал и поговорил:

– Нет, как хотите, а на войсковую часть я не подписываюсь. Лучше стяну как-нибудь пару-тройку шуб. – Он взял бутылку водки, хотел открыть ее.

– Поставь обратно! – приказал Алаев.

Корнин подчинился. Он увидел злобный блеск в глазах главаря. А с ним шутить не рекомендовалось. Это на здоровье, а то и на жизни отразиться могло.

Он сел и вздохнул.

Алаев же продолжил:

– По ходу дела, на нас вышли очень серьезные люди. Сюда приезжал их старший и сразу предупредил. Мы делаем дело и получаем бабки, или кранты нам.

– Это кто же такой борзый выискался? – возмутился Гривул. – А мы что, мальчики для битья? Чего ты, Монгол, не послал его на хутор бабочек ловить, как поддался?

– Слишком много он знает о делах наших. Но не это главное. В нем сразу видать силу. Этот тип пошинкует нас всех на мелкую капусту, если взбрыкнем. Меня чутье еще ни разу не подводило.

– Это чего, вот так приперся незнамо кто и выставил условия?

– Нет. На нас его навел Губаров.

– Вот сука. Надо спросить с него за это.

– Ты будешь спрашивать?

– Все.

– Нет, не прокатит. Думал я об этом. И так и этак выходит, что придется нам браться за работу.

– На часовых выходить?

– И чего? Кто такой часовой? Пацан вчерашний. Год, ну, может, полтора отслужил. В шестьдесят седьмом срочная два года стала. Ее большую часть составляет уборка территории. Если солдаты и стреляли, то только по мишеням. Они никого никогда не валили. А убить – это еще надо силы найти. Так что срочники в караулке гораздо безопасней, нежели мужики из военизированной охраны. В общем, я дал согласие. Тем более что этот тип обещал заплатить хорошо. Каждому по штуке сразу, как только товар будет тут.

– По штуке? – переспросил Обухов.

– Да. Половину сразу выделил. – Алаев не стал называть сумму, причитающуюся ему, выложил на стол две пачки десятирублевых купюр. – Здесь две штуки, по пятьсот на человека. Столько же после дела.

Корнин почесал затылок.

– Мало, Монгол. Ведь придется пацанов валить.

Алаев повысил голос:

– Я никого не принуждаю. У каждого своя голова на плечах. Кто не желает идти, может проваливать. Вот только сколько на свободе пробудет, сказать не могу. Но вряд ли долго. Да и остальных за собой потянет. Решайтесь, на то я вас и собрал. Только давайте быстрее, работаем завтра. А чего тянуть-то? Вон столько пойла навезли. Вернемся – выпьем, если спокойно все будет.

Он замолчал.

– Я согласный, – заявил Гривул и тут же ополовинил пачку десятирублевок.

Вторую половину пододвинул к себе Алаев.

Корнин взглянул на Обухова:

– Ну а ты чего?

– Чего-чего. Если идти, то всем.

Он ополовинил другую пачку.

Остальное забрал Корнин.

Монгол ударил ладонью по столу.

– Решено. Теперь назад хода нет.

– Когда выходим? – спросил Гривул.

– А прямо сейчас. Сиплый, тебе на работу завтра надо?