Сара Парецки - Заказное убийство

— Ральф, меня зовут Виктория, друзья называют меня Вик. И никогда Вики. Я знаю, что страхование не ваше профессиональное занятие, но оно представляет широкое поле для всяких махинаций.

Последовало многозначительное молчание.

— Нет, — сказал он наконец, — нас, по крайней мере, это не касается. Мы не имеем права подписывать чеки и какие-либо важные распоряжения.

Я хорошенько обдумала его слова.

— А вы не знаете, не курирует ли каким-нибудь образом «Аякс» пенсионный фонд Точильщиков?

— Точильщиков? — откликнулся он. — Но какая может быть связь между этими бандюгами и Питером Тайером?

— Не знаю. Но, может, вы работаете с их пенсионным фондом?

— Сомневаюсь. Это страховая компания, а не какая-то шарашкина контора.

— А не могли бы вы это выяснить точнее? Для меня. И не могли бы вы еще выяснить, оказываете ли вы им какие-либо страховые услуги.

— Мы оказываем любые страховые услуги, Вик. Но мало таких, которыми мог бы воспользоваться профсоюз... Послушайте, — сказал он. — Это долгая история. Встретимся в семь тридцать в «Картвиле», и я прочитаю вам целую лекцию. Если хотите, в стихах.

— О'кей, — согласилась я. — Но, пожалуйста, все же поинтересуйтесь этим.

— А как раскрывается инициал Ай.?

— Вот это уже не ваше собачье дело, — сказала я, вешая трубку. И означало Ифигения. Моя мать-итальянка обожала короля Виктора Эммануэля. Этому ее обожанию и страсти к опере я и обязана своим, мягко говоря, замысловатым именем.

Я выпила стакан «фрески» и заказала фирменный салат. Мне хотелось кусочек грудинки или чего-нибудь жареного, но воспоминание об обвисших руках Милдред остановило меня. Салат, увы, не удовлетворил моего аппетита. Но я заставила себя позабыть о французском жарком и стала обдумывать все происшедшее.

Анита Мак-Гро конечно же рассказала своему отцу об убийстве. Готова биться об заклад, что она обвинила его в причастности к этому убийству. Питер, несомненно, нашел в деятельности Точильщиков что-то незаконное и рассказал ей об этом. Возможно, он обнаружил какую-то связь между ними и «Аяксом» или же банком. Что-то подсказывало мне, что тут замешаны деньги, предназначенные для выплаты пенсий. Пенсионный фонд «Верный союз» был хорошо известен своим вольным обращением с пенсионными деньгами Точильщиков. Однако это отнюдь не исключало возможности хранить пару десятков миллионов в большом банке или страховой компании. А пенсионные деньги предоставляли широкий простор для всевозможных бесчестных махинаций.

Почему же Мак-Гро поехал на квартиру к молодому Тайеру? Должно быть, он знал, что тот столкнулся с какими-то темными делами. И опасался, что Анита уже посвящена в этот секрет — молодые возлюбленные, вероятно, ничего не скрывали друг от друга. И когда она сообщила отцу, что нашла своего друга с простреленной головой, Мак-Гро, очевидно, забеспокоился, как бы та же участь не постигла его собственную дочь. Поэтому он тотчас же поехал в Гайд-парк, ужасаясь при одной мысли, что найдет там и ее мертвое тело. Но, к его радости, она исчезла.

Все это означает, что, если я разыщу Аниту, я смогу узнать у нее этот опасный секрет. А если я узнаю секрет, я смогу разгласить его во всеуслышание, и это отведет опасность от девушки, может быть, она даже сможет вернуться. Вот почему эта идея представлялась мне заманчивой.

К сожалению, я ничего не знала о Тайере. Почему Мак-Гро воспользовался его визитной карточкой и почему это так расстроило банкира? Только ли потому, что для него это дело принципа? Я должна поговорить с ним с глазу на глаз.

Я заплатила по счету и направилась обратно в Гайд-парк.

Факультет политических наук помещался на четвертом этаже одного из старых университетских зданий. В этот жаркий летний день его коридоры пустовали. Через окна вдоль лестницы я видела группы лежащих на траве студентов; некоторые читали, кое-кто спал. А самые энергичные играли в летающую тарелку. Тут же крутился и ирландский сеттер, пытаясь поймать диск.

За столом офиса сидел студент лет семнадцати. У него были длинные белокурые, спадавшие на лоб волосы, но он, видимо, еще не дозрел до мысли отрастить себе бородку. Одет он был в тенниску, дырявую под мышкой, и сидел, сгорбясь над книгой. Когда я поздоровалась с ним, он нехотя поднял глаза, но так и не закрыл книгу, лежавшую у него на коленях.

Я приветливо улыбнулась и сказала, что хотела бы видеть Аниту Мак-Гро. Он враждебно посмотрел на меня и, ничего не говоря, вернулся к своей книге.

— Ну, отвечайте же. Или у вас запрещено спрашивать о ней? Но ведь она же студентка факультета. — Он так и не поднял глаз. Я хотела было сказать что-нибудь резкое, но подумала, что здесь уже побывал Мэллори. — А что, о ней уже спрашивала полиция?

— Вам лучше знать, — пробормотал он, все еще глядя вниз.

— Вы думаете, что я из полиции? Потому что я не ношу драных голубых джинсов? — сказала я. — Покажите мне, пожалуйста, факультетскую программу.

Он даже не пошевелился. Я подошла ближе к столу и выдвинула ящик.

— О'кей, о'кей, — раздраженно произнес он. Он положил книгу на стол, вверх переплетом. «Капитализм и свобода» Маркузе. И как я не догадалась, что он читает? Покопавшись в ящике, он вытащил девять отпечатанных на ротаторе страниц, озаглавленных: «Учебное расписание колледжа: лето 1979 г.».

Я быстро отыскала факультет политических наук. Их летнее расписание занимало ровно страницу. Темы были такие: «Концепция гражданства у Аристотеля и Платона», «Идеализм от Декарта до Беркли и далее», "Политика сверхмогущества и Weltvershwinder [7]".

Прелесть что за тема. Затем я нашла более, как мне показалось, приемлемую тему: «Капиталистическое противостояние: руководители труда против руководителей бизнеса». Такой курс лекций, несомненно, должен был привлечь внимание молодого профсоюзного организатора, в частности Аниты Мак-Гро. На этих лекциях наверняка можно было увидеть и ее друзей. Вел курс Гарольд Вайнштейн.

Я спросила юношу, где находится кабинет Вайнштейна. Но он вновь сгорбился над Маркузе, прикинувшись, будто ничего не слышал. Я подошла к столу, села на него, схватила его за воротник и дернула вверх, так чтобы его глаза оказались напротив моих.

— Я знаю, что вы полагаете, будто оказываете революции большую услугу, скрывая местопребывание Аниты от этих свиней-полицейских, — сказала я с подчеркнутой вежливостью. — Возможно, когда ее тело найдут в багажнике машины, вы пригласите меня на собрание, где будете призывать неукоснительно хранить свой кодекс чести перед лицом нескончаемого угнетения. — Я тряхнула его как следует. — А теперь скажи, где мне найти кабинет Гарольда Вайнштейна.

— Можешь ни о чем не говорить ей, Говард, — сказал чей-то голос позади меня. — А вы, — обратился он ко мне, — не удивляйтесь, что студенты отождествляют полицию с фашистами, — я видел, как грубо вы обращаетесь с молодым человеком.