Деннис Лихэйн - Святыня

— Нет, — ответил Джон.

— Но это брешь в вашей теории, Мэнни.

— Она мертва, мистер Кензи, — сказал Мэнни. — Поверьте, очень мне не хочется это признавать, но это так.

Мы держали их под огоньком еще с полчасика, но новых сведений не раздобыли. Дезире Стоун познакомилась с Джеффом Прайсом, он ею вертел как хотел и влюбил ее в себя. Прайс украл два миллиона триста тысяч долларов, о чем нельзя было даже заявить, так как эти деньги, составлявшие фонд необходимых расходов Церкви и «Утешения», были обманным путем выманены у клиентов и членов Церкви. В десять утра 12 февраля Прайс взломал код счета, находившегося в банке на Больших Каймановых островах, перевел деньги на свой личный счет в Банке Содружества, после чего в одиннадцать часов того же утра снял их со счета. Выйдя из банка, он исчез.

Двадцать одну минуту спустя Дезире Стоун припарковала свою машину возле дома № 500 по Бойлстон-стрит, в девяти кварталах от банка Прайса. С тех пор ее также больше никто не видел.

— Да, кстати, — сказал я, думая о Ричи Колгане, — кто возглавляет Церковь? На чьи средства она существует?

— Никто этого не знает, — ответил Мэнни.

— Повтори-ка.

Он покосился на Буббу:

— Нет, правда. Я серьезно говорю. Должно быть, члены совета знают, но люди вроде меня — нет.

Я взглянул на Джона.

Тот кивнул:

— Настоятелем Церкви считается преподобный Кетт, но за последние пятнадцать лет его никто в глаза не видел.

— А может быть, и за двадцать лет, — сказал Мэнни. — Впрочем, Кензи, платят нам хорошо. Щедро платят. Так что мы не в обиде и лишних вопросов не задаем.

Я взглянул на Энджи. Она пожала плечами:

— Нам нужна фотография Прайса.

— Она есть на дискетах, — сообщил Мэнни. — В файле «ФПЦУС» — файлы персонала Церкви и «Утешения в скорби».

— Можете рассказать еще что-нибудь о Дезире?

Мэнни покачал головой, и когда он заговорил, в голосе его послышалось страдание.

— Хороших людей можно встретить не так уж часто. Я имею в виду людей по-настоящему хороших. Вот здесь сейчас, в этой комнате, таким ни одного не назовешь. — Он оглядел всех присутствующих. — А о Дезире так сказать можно было. Она была слишком хороша для этого мира. И сейчас, возможно, валяется в какой-нибудь канаве.

Бубба опять оглушил до беспамятства Мэнни и Джона, после чего Нельсон и Туоми отвезли их на ту часть городской свалки, что находится под мостом через Мистик-Ривер в Чарльстоне. Они дождались, пока те очухаются со связанными руками и кляпом во рту, потом, вышвырнув их на землю из задней двери фургона, запузырили пару очередей в землю возле самых их голов и стреляли, пока Джон не заскулил, а Мэнни не заплакал. Только тогда они уехали, оставив их лежать на свалке.

— Иной раз на людей только диву даешься, — сказал Бубба.

Мы сидели на капоте «краун Виктории», припаркованной у обочины напротив Плимутского исправительного заведения. С нашего места был виден парк для заключенных с теплицей и слышались бодрые звуки баскетбольного матча, звуки эти неслись с той стороны стены, хорошо резонируя на свежем воздухе. Но одного взгляда на колючую проволоку, шедшую по верхнему краю стены, проволоку, скрученную и злобно извивающуюся, на фигуры вооруженных до зубов часовых на их вышках было достаточно, чтобы понять, что перед тобой — место, где людей держат взаперти. И как бы ты ни относился к проблеме преступления и наказания, факт остается фактом. И факт этот непригляден.

— А может быть, она жива, — сказал Бубба.

— Угу, — отозвался я.

— Нет, серьезно. Как я сказал, на людей иной раз только диву даешься. До того, как эти два кретина очухались у меня дома, вы двое рассказывали мне, как она однажды обошлась с одним парнем, пшикнув на него нервно-паралитическим газом.

— Так что же? — спросила Энджи.

— Значит, она крепкий орешек, понимаете? Я что сказать хочу — представьте себе, рядом с вами человек, а вы вытаскиваете жестянку с газом и пшикаете ему в глаза. Знаете, это ведь не пустяк. Эта девчонка с характером. Возможно, она смогла как-то улизнуть от этого мерзавца Прайса.

— Но тогда она позвонила бы отцу. Попробовала бы наладить какой-нибудь контакт.

Он пожал плечами:

— Возможно. Не знаю. Детективы-то вы, а я всего лишь неуч, посаженный в тюрьму за хранение оружия.

Он откинулся на капот и, задрав голову, стал глядеть на гранитные стены, колючую проволоку и низкое потемневшее небо.

— Пора, — сказал Бубба.

Энджи крепко обняла его и поцеловала в щеку.

Я пожал ему руку.

— Хочешь, мы проводим тебя до самых дверей?

— Нет. Это вроде как вы мои родители и меня в школу в первый день провожаете.

— В школу в первый день, — повторил я. — Помню, ты тогда здорово отколошматил Эдди Рурке.

— За то, что он стал дразниться, что мои родители меня до дверей провожают. — Он подмигнул. — Ну, через год увидимся.

— Да мы раньше увидимся, — сказала Энджи. — Ты что, думаешь, мы тебя забудем и не станем ходить на свидания?

Он пожал плечами:

— Главное, не забывайте, что я вам сказал: на людей иной раз только диву даешься.

Мы глядели, как он шел по гравиево-ракушечной дорожке — ссутулившись, руки в карманах, под порывами ветра, вздымавшего в воздух сухие промерзлые травинки на газоне и трепавшего его волосы. В двери он прошел не оглядываясь.

— Значит, моя дочь находится в Тампе, — произнес Тревор Стоун.

— Мистер Стоун, — сказала Энджи, — вы ведь слышали, что мы вам говорили, не так ли?

Он запахнул потуже свою домашнюю куртку и мутным взглядом уставился на Энджи.

— Да, слышал. Двое мужчин полагают, что ее нет в живых.

— Да, — сказал я.

— Вы тоже так считаете?

— Не обязательно, — ответил я. — Но судя по тому, что мы узнали об этом Джеффе Прайсе, он не из тех, кто станет церемониться с женщиной столь яркой наружности, как ваша дочь, если хочет скрыться. Так что зацепка за Тампу...

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и вновь закрыл его. Зажмурившись, он словно пытался проглотить какой-то кислый комок. Лицо его было мокрым от пота и бледнее выбеленной временем кости. Накануне утром он, ожидая нас, взял в руки трость, приоделся и являл собой вид человека гордого, несмотря на пошатнувшееся здоровье, стойкого, способного противостоять неприятелю.

Однако в этот вечер времени подготовиться к нашему приходу у него не было, и он разговаривал с нами, сидя в каталке, где, по словам Джулиана, проводил теперь три четверти своего времени — настолько его мозг и тело были изнурены раком и борьбой с ним при помощи химиотерапии. Волосы его были не причесаны и торчали липкими клочками, а голос был слаб и тих, как шелест гравия.

— И все же это зацепка, — сказал он, по-прежнему не открывая глаз и прижав ко рту подрагивающий кулак. — Возможно, именно там исчез и мистер Бекер, а?