Деннис Лихэйн - Святыня

Дезире Стоун отличалась изумительной красотой. Ее мать, как можно было судить по нескольким фото, была, по-видимому, латинских кровей, и дочь унаследовала материнские густые волосы цвета меда, изящную форму нижней челюсти и шеи, точеность черт, тонкий нос и цвет лица, словно всегда озаренного светом закатного солнца. Отец же подарил Дезире нефритово-зеленые глаза и полные, четко очерченные губы. Симметрию генетических влияний можно было заметить, глядя на фотографию, стоявшую на столе Тревора Стоуна. На ней Дезире была снята вместе с отцом и матерью и одета в ярко-красную мантию с шапочкой — наряд выпускницы, — а за ее спиной простирался кампус колледжа Уэллсли; руки девушки обнимали родителей за шею, притягивая к ней их головы. Все трое улыбались и, казалось, так и излучали здоровье и благополучие, в то время как лицо девушки счастливо сочетало в себе нежную красоту матери с отцовским выражением несгибаемой воли.

— За два месяца до катастрофы, — сказал Тревор Стоун, на секунду взяв в руки фотографию. Он поглядел на нее, и нижнюю часть его обезображенного лица исказила судорога, в которой я распознал улыбку. Потом он поставил фотографию обратно на стол, а мы сели напротив него.

— Вам обоим известен частный детектив по имени Джей Бекер?

— Джея мы знаем, — сказал я.

— Работает в «Сыскном агентстве Хемлина и Коля», — сказала Энджи.

— Правильно. И какого вы о нем мнения?

— В профессиональном смысле?

Тревор Стоун пожал плечами.

— Он свое дело знает, — сказала Энджи. — Хемлин и Коль берут к себе только самых лучших.

Стоун кивнул:

— По-моему, несколько лет назад они и вам обоим делали предложение перейти к ним.

— Как это вы пронюхали? — удивился я.

— Но ведь это так, верно?

Я кивнул:

— И, насколько я понимаю, это было щедрое предложение. Почему же вы отказались?

— Мистер Стоун, — сказала Энджи, — на случай, если вы не заметили, мы не принадлежим к типу людей, отливающихся в кругах бизнесменов и политиков.

— Ну а Джей Бекер — человек другого типа?

Я кивнул:

— Он несколько лет прослужил в ФБР — до того, как сделал выбор в пользу больших денег, которые платят в частных фирмах. Он любит хорошие рестораны, красивую одежду, красивые многоэтажные дома и всякое такое. И костюмы на нем сидят хорошо.

— И, как вы сказали, он отменный специалист.

— Замечательный! — воскликнула Энджи. — Ведь именно его стараниями были доказаны связи Бостонского федерального банка с мафией.

— Да, знаю. Кто, вы думаете, нанял его на эту работу?

— Вы, — сказал я.

— И еще несколько видных бизнесменов, потерявших деньги во время краха на рынке недвижимости и падения курса доллара и фунта в 1988 году.

— Если вы обращались к нему раньше, почему вас интересует наше мнение о нем?

— Потому, мистер Кензи, что не так давно я привлек мистера Бекера, как и все «Агентство Хемлина и Коля», к розыску моей дочери, поручив им это дело.

— Розыску? — переспросила Энджи. — Сколько же времени она отсутствует?

— Четыре недели, — ответил Стоун. — Тридцать два дня, чтобы быть точным.

— Джей нашел ее? — спросил я.

— Не знаю, — сказал Стоун, — потому что теперь пропал и мистер Бекер.

На улице в то утро было холодно, но не слишком, так как ветер был несильным, а столбик термометра показывал тридцать с небольшим [1]. Такой холод ощущается, но до костей не пробирает.

Однако на заднем дворе Тревора Стоуна ветер задувал с Атлантики, с его газона видны были барашки волн, и холод ударял в лицо, как снежком. Я поднял воротник кожаной куртки, защищаясь от океанского бриза, а Энджи сунула руки поглубже в карманы и съежилась, втянув голову в плечи. Но Тревор Стоун вышел на ветер. Провожая нас, он надел лишь легкий серый плащ, и плащ этот с хлопаньем бился о его тело в то время, как он стоял лицом к океану, храбро бросая вызов пронизывающему ветру.

— "Хемлин и Коль" вернули мне деньги, отказавшись от поручения, — сказал он.

— По какой причине?

— Не объяснили.

— Это неэтично, — возмутился я.

— Ну и что вы мне предлагаете?

— Обратиться в гражданский суд, — сказал я. — И выиграть дело.

Оторвав взгляд от морских далей, он обратил его к нам и не отводил, пока мы не догадались.

— Любое исковое заявление бессмысленно, — заметила Энджи.

Он кивнул:

— Потому что я умру раньше, чем дело дойдет до судебного разбирательства.

И он опять повернулся лицом к ветру, а к нам спиной, и слова его долетали до нас вместе с резкими порывами ветра.

— Я привык к тому, что пользуюсь влиянием, любое неуважение в мой адрес мне в диковинку, как и чувство страха. Теперь же я бессилен. Каждый знает, что я умираю. Каждый знает, что времени для борьбы у меня не осталось. И каждый, я уверен, внутренне посмеивается.

Я пересек газон и встал рядом с ним. Он стоял на самой кромке, там, где кончалась трава, обнажая черный камень утеса, угольно поблескивающий на фоне штормового моря.

— Так почему же именно мы? — спросил я.

— Я наводил справки, — сказал он. — Все, к кому я ни обращался с расспросами, уверяли меня, что вы двое обладаете теми двумя качествами, которые мне так нужны.

— Какими? — спросила Энджи.

— Честностью.

— В той мере, в какой...

— ...в какой это возможно в нашем развратном мире, да, мистер Кензи. Но вы честны с теми, кто завоевал ваше доверие. А я намерен ваше доверие завоевать.

— Похищение — не лучший для этого способ.

Он пожал плечами:

— Я дошел до крайности, и часовой механизм внутри меня запущен и тикает. Вы закрыли свой офис и отказываетесь вести дела и даже встречаться с возможными клиентами.

— Да, это так, — сказал я.

— На прошлой неделе я названивал вам обоим по домашним телефонам и в офис, но у вас нет автоответчиков.

— У меня он есть, только на время я его отключил, — сказал я.

— Я писал вам.

— Он не вскрывает почту, за исключением конвертов со счетами, — сказала Энджи.

Стоун кивнул, словно в некоторых кругах это дело обычное.

— Вот поэтому я был вынужден прибегнуть к таким крайним мерам, чтобы знать наверняка, что буду выслушан. Если вы откажетесь браться за мое дело, я готов выплатить вам двадцать тысяч долларов в качестве компенсации за потраченное время и причиненное вам неудобство.

— Двадцать тысяч! — выдохнула Энджи. — Долларов!

— Да. Деньги перестали теперь для меня что-либо значить, а наследников, кроме пропавшей Дезире, у меня нет. Кроме того, потрудившись разузнать обо мне, вы бы обнаружили, что двадцать тысяч долларов в сравнении с тем, что я имею, — сущая мелочь. Так что, если пожелаете, можете вернуться ко мне в кабинет, из верхнего правого ящика стола вынуть деньги и вновь жить, как жили до этого дня.