Деннис Лихэйн - Святыня

— Ты врешь, — боязливо сказал я.

Она подняла вверх правую руку:

— Слово скаута!

— Положи обе руки на руль, — сказал я.

Неожиданно через приоткрытое оконце Энджи донесся шлепающий звук шин, скользящих по мокрой дороге. Слева от нас. Я взглянул налево, а Энджи прошипела:

— Какого черта!

Она крутанула руль, и мимо нас, вторгшись на нашу полосу, стрелой пролетел золотистый «лексус» на скорости не меньше семидесяти миль в час. Колеса «челики» со стороны пассажира ударились о бордюрный камень между полосой и ограждением, и весь корпус машины содрогнулся и завибрировал, в то время как рука Энджи налегла на руль, выпрямляя курс.

«Лексус» сиганул мимо, мы же опять рванули на полосу. Хвостовые огни «лексуса» не горели. Он шел прямо перед нами посередине между двумя полосами, и в луче света, падавшего от плавников, я на мгновение различил прямую как палка скелетообразную фигуру водителя.

— Это Кушинг, — сказал я.

— Черт! — Энджи просигналила резким рожком «челики», я же открыл бардачок и вытащил оттуда пушку, сперва мою, затем Энджи. Ее пушку я сунул за кронштейн экстренного тормоза, свою же зарядил.

Голова Джея впереди вытянулась — он глядел в зеркало заднего вида. Энджи не снимала руку с рожка, но издаваемое им унылое блеяние заглушил грохот, когда мистер Кушинг носом своего «лексуса» саданул в зад «3000 JT» Джея.

Правые колеса маленькой спортивной машины подпрыгнули на бордюрном камне, и со стороны, противоположной водительской, в воздух посыпались искры, когда машина, отскочив от ограждения, накренилась вправо, к Джею. Джей с силой крутанул руль влево, и машина съехала с бордюра. Его зеркало бокового вида слетело и, пронесясь сквозь дождь подобно ракете, стукнулось в наше ветровое стекло, образовав на нем паутину трещин прямо возле моего лица.

Когда нос машины Джея повело влево, а правое заднее колесо опять очутилось на бордюре, Энджи ударила в хвост «лексуса». Мистер Кушинг не дрогнул, по-прежнему тесня своим «лексусом» машину Джея. Серебристый колпак колеса соскочил и, скатившись с решетки нашего радиатора, исчез под колесами. Маленький легкий «3000 JT» не мог тягаться с «лексусом», еще секунда — и он полетит от удара, как пушинка, и Кушинг шутя и играючи сбросит его с моста.

Я видел, как мотнулась взад-вперед голова Джея, когда он попытался, крутя руль, противостоять новому, более жесткому удару «лексуса», который Кушинг направил на борт машины со стороны водителя.

— Держи машину, — сказал я Энджи и, опустив оконное стекло, высунулся под проливной дождь и порывы воющего ветра, нацелил пушку в заднее стекло «лексуса». Дождь заливал мне глаза, но я трижды выстрелил. Вспышки выстрелов, как зарницы, разорвали тьму, и заднее стекло «лексуса», разлетевшись в куски, посыпалось на багажник. Мистер Кушинг тронул тормоза, и я нырнул внутрь машины, в то время как Энджи протаранила «лексус», так что машина Джея оказалась далеко впереди.

Однако отскочил от бордюра Джей слишком стремительно, и правые колеса «3000 JT», оторвавшись от земли, зависли в воздухе. Энджи вскрикнула, а из салона «лексуса» вырвались вспышки выстрелов.

Ветровое стекло «челики» разлетелось.

Дождь и ветер сыпанули градом осколков нам в волосы, в лицо и шею. Энджи бросила машину вправо, и шины опять проехались по бордюру, скрежеща колпаками по цементу. «Тойота» на секунду словно съежилась, а потом опять вернулась на полосу.

Впереди машина Джея кувыркнулась.

Она подпрыгнула на борту со стороны водителя, потом перевернулась крышей вниз, а «лексус», набрав скорость, с силой толкнул ее к самому барьеру, едва не закрутив волчком.

— Черт бы их побрал! — прошипел я и, привстав с сиденья, наклонился над приборной доской.

Я так далеко подался вперед, что кисти моих рук, просунувшись сквозь разбитое ветровое стекло, легли на капот. Стараясь твердо держать руку, несмотря на то, что мелкие осколки впивались мне в кисти и лицо, я сделал еще три выстрела, целя в салон «лексуса».

По-видимому, я в кого-то попал, потому что «лексус», дернувшись, оторвался от машины Джея, и его бросило поперек левой полосы. Машина стукнулась о барьер под последним из желтых плавников, стукнулась сильно, так, что ее накренило в сторону, а затем качнуло назад, и тяжелый золотистый корпус, подпрыгнув, опустился багажником вперед на разделительную линию перед нами.

— Давай назад! — крикнула мне Энджи, крутя баранку «челики» вправо и стараясь избежать столкновения с багажником «лексуса», маячившим перед нами.

Золотистая машина наплывала на нас сквозь тьму. Энджи обеими руками вращала руль, я же пытался сесть на место.

Мы не преуспели — ни она, ни я.

Когда мы врезались в «лексус», тело мое очутилось в воздухе. Пронесясь над капотом «челики», я шлепнулся на багажник «лексуса» и тут же, не снижая скорости, как дельфин в своем прыжке, грудью врезался в мокрую, в капельках воды пополам с осколками стекла гальку покрытия. Я услышал, как справа от меня что-то грохнуло о цемент с такой силой, будто ночь раскололась пополам.

Плечо мое стукнулось о покрытие, и в ключице что-то хрустнуло. Я покатился по земле, перекувырнулся и опять покатился. Правой рукой я крепко держал пушку, и она дважды выстрелила, между тем как небо надо мной стало вращаться, а мост качнулся и осел.

Движение мое прекратилось, когда я зацепился за что-то окровавленным, вопящим от боли плечом. Левое плечо мое одеревенело и одновременно словно обвисло, я был скользким от крови.

Но правой рукой я все еще мог сжимать мою пушку, и хотя бедро, на которое я приземлился, казалось мне наполненным острыми камешками, ноги были целы. Оглянувшись, я увидел, что дверца «лексуса» со стороны пассажира открыта. Машина была от меня метрах в десяти, а ее багажник был намертво сцеплен с покореженным носом «челики». Я стоял пошатываясь, а из «челики» со свистом хлестала вода, по моему лицу струилась вода, смешавшаяся с кровью, — густая, как томатная паста.

Справа от меня, на другой стороне, затормозил и встал черный джип, и водитель что-то кричал мне, но слов его за шумом ветра и дождя не было слышно.

Не обращая внимания на его крики, я переключился на «лексус».

Из «лексуса» выкарабкался, приземлившись на одно колено, Недотепа; его белая рубашка была красной от пропитавшей ее крови, на месте правой брови зияла рваная дырка. Я заковылял к нему, в то время как он, помогая себе дулом пистолета, попытался встать с колена. Ухватившись за открытую дверцу, он смотрел, как я приближаюсь, и по тому, как прыгал его кадык, я понимал, что он борется с тошнотой. Он бросил неуверенный взгляд на пистолет в своей руке, потом перевел взгляд на меня.

— Не надо, — сказал я.