Крис Хендерсон - Бесплатных завтраков не бывает

В гостиных клуба было пусто. Один бармен перетирал вымытые стаканы, другой переливал подозрительного вида жидкость — доллар за галлон — в порожнюю бутылку из-под «Джек Дэниелс». Когда капитан Рэй Тренкел станет педерастом, я непременно порекомендую ему это заведение. Впрочем, мое внимание было поглощено другими заботами, а именно — добраться до кабинета Стерлинга, куда вчера вечером меня не допустили. Причем у них хватило благоразумия отколошматить меня и выкинуть вон, не привлекая к себе внимания посторонних. Ответный ход за мной.

В «Страусе» было нечисто. Еще предстояло выяснить, какого рода эта грязь и почему они ее развели, но сам воздух в этом заведении напомнил, как меня выбросили на задний двор в кучу отбросов, испортили костюм, сломали запястье, и все прочее, что не давало мне покоя с той минуты, когда я очнулся.

Но цель я преследовал одну — найти подружку Карла Миллера. Мне нет дела до того, приторговывает ли Стерлинг наркотиками или содержит подпольный бордель, или собирается обстреливать марсиан из пушки, — меня это все не касается. Я вам не киношериф. И не рыцарь в сверкающих доспехах, намеренный покончить с несправедливостью в нашем мире. То есть я не шериф и не воитель за правду до тех пор, пока своими глазами не увижу — тут что-то не то. Тогда другой разговор. А теперь я желал найти Мару и показать где раки зимуют людям Стерлинга, а может, и самому Стерлингу. И уж, конечно, — мистеру Джеффу Энтони. Именно потому, что мне вчера было мягко порекомендовано держаться от всего этого подальше.

Итак, я направился туда, где, по моим представлениям, находился кабинет Стерлинга. На этот раз никто не чинил мне препятствий: очевидно, и Джефф, и Крысенок заступали на смену в ночь. Ну что ж, военное счастье переменчиво. Я обхватил пальцами здоровой руки ручку двери и на мгновение помедлил, включив свой радар. Из-за двери слышались голоса и смех — похоже, работал телевизор. Ничего подозрительного: меня явно не ждали. Можно было входить.

Открыв дверь, я почти впрыгнул в комнату — на тот случай, если кто-нибудь охранял вход. Можно было и не прыгать. Никто ничего не охранял. Все присутствующие сгрудились у огромного письменного стола с инкрустациями. На нем стоял переносной телевизор, а за столом сидел человек, в котором я узнал того, чью карточку из школьного альбома принес мне Хью. Идиллия: трое затянутых в кожу крепких молодых людей вместе с боссом смотрят мультики. Еще какое-то существо — я видел только уставленные на меня красные туфли на высоченных каблуках — явно пыталось переключить внимание хозяина с героев мультфильмов на себя.

— Это еще что? — приветствовал меня Стерлинг. — Вы кто такой?

Глаза его по-прежнему были устремлены на экран. Подойдя поближе, я заметил, что он ест овсяные хлопья в молочном сиропе. Я остановился у стола и смотрел, как, не сводя глаз с экрана, он орудует ложкой, чавкает, причмокивает, похохатывает. Одно слово — босс. Шишка на ровном месте.

— У меня к вам несколько вопросов.

— Ох, ты бы шел отсюда, а? Никакой охоты беседовать с тобой.

— Даже о Карле Миллере и Маре?

Чавканье, чмоканье, смешок.

— Такой день сегодня славный... Не порть, а? Уберись. Отвали.

Мультдятел на экране ловко увернулся от гнавшегося за ним барсука — или енота? — и тот с размаху въехал в стену. Сладкое молоко густо облепило губы Стерлинга. Чавканье, чмоканье, смешок.

Красные каблучки под столом задвигались проворней. Мне показалось, что у той, чья голова покоилась на коленях Стерлинга, — голубые глаза Мары, которые я видел только на черно-белом снимке. Но прежде, чем я успел сказать еще хоть слово, босс со смешком махнул рукой в мою сторону, словно отгонял муху:

— Ты все еще здесь?

До сих пор он навязывал мне правила игры, но я решил переменить их.

— Значит, вам интересней с этим дятлом, чем со мной?

— А то нет! — ответил Стерлинг, неотрывно глядя на кран. — Он смешней. Разве не так?

— Не так, — сказал я и выдернул у него из рук тарелку. — Лучше меня никто не рассмешит.

С этими словами я выплеснул все, что оставалось в тарелке, прямо в телевизор. Вспышка была не такой сильной, как я ожидал, но все же достаточно впечатляющей. Стерлинг, вскрикнув, отшатнулся назад, опрокинувшись вместе со стулом. Из-под стола ему откликнулись фальцетом. Должно быть, босс ушиб свою партнершу. Кожаный первый уже надвигался на меня, широко расставив руки, словно собрался поддержать пьяного на улице. Уклониться от его объятий было нетрудно, а отправить его головой вперед за стол — и того легче.

Второй Кожаный учел промах своего напарника и принял стойку. Третий разгребал кучу барахтающихся тел и был мне пока не опасен. Отлично. Когда второму оставалось до меня примерно полшага, я сделал обманное движение, откачнувшись назад, и его удар попал в пустоту. Я врезал ему ногой чуть пониже лодыжки и одновременно дернул его на себя, так что он грузно обрушился на пол. Правда, сделал попытку вскочить, но мой каблук попал точно в челюсть, впечатав его голову в тумбу стола.

Я проворно обернулся. И вовремя: третий уже размахнулся длинным кожаным жгутом. Он сшиб с меня шляпу, но, к счастью, не вышиб мозги. Я сделал нырок и, оказавшись вплотную к нему, дважды ударил его правой по почке, стараясь, чтобы ребро ладони вошло как можно глубже. Глаза его вылезли из орбит, но он устоял на ногах. Боль, конечно, была адская, однако он умудрился схватить меня за руку. Подоспевший первый вцепился за другую.

Первый держал крепче: в отличие от своих товарищей он еще никак не пострадал от меня. А третий пошатывался. Я чувствовал каждый дюйм своего избитого накануне тела, но изо всех сил старался не обращать на это внимания. Стараясь стряхнуть с себя третьего, я мотал их по всей комнате, словно в вихре вальса, пытаясь сделать так, чтобы они хоть на мгновение потеряли равновесие. Первый упирался, тормозя каблуками, но ковер скользил, и мне удалось выволочь обоих на середину комнаты и, не жался себя, с разгону удариться несколько раз о стеллажи. Наконец я развернулся так, что третий оказался между первым, мною и — с другой стороны — этими металлическими шкафами. Этого соединенного удара он не выдержал и сразу разжал пальцы.

Получив возможность высвободить левую руку, я немедленно двинул первого загипсованным запястьем. Шершавый гипс стесал ему кожу с лица; хлынула кровь из носа. Но он не выпускал меня. Я ударил его еще раз туда же, а потом разбил то, что еще оставалось целым. Кровь залила мне подбородок и отвороты пиджака. Я чувствовал, как текли, смешиваясь с потом, густые теплые струйки.

Не теряя времени, я ухватил его за грудки, со скрипом смяв кожу и ткань, и поскольку он не отпускал меня, с силой ткнул его лицом в самое толстое место на гипсовой повязке. Нос его сломался, и одновременно разжались державшие меня пальцы.