Александра Стрельникова - Репей в хвосте [СИ]

— Ежели что — смотри у меня!

— Теть Маш!! — укоризны прибавилось, как и накала в широченной улыбке.

— Ну идите, детки, играйте! Но не шалите!

— Кто этот тип? — Ирина пылала праведным негодованием.

— Слава Васильев. Не волнуйся, он хороший парень, и к тому же я неплохо знаю его родителей.

— Они угробятся на этом чертовом драндулете!

Я удивленно вскинула брови — обычно сестра моя не позволяла себе подобных выражений.

— Нет-нет! Неужели ты думаешь, я доверила бы свою единственную племянницу желторотику? Славка профессионал. В этом году даже вошел в сборную страны.

— Гонщик? — спросила сестра таким тоном, будто я только что сообщила ей, что молодой человек, только что с ревом увезший ее дочь за ворота дачи, по меньшей мере, сам Дракула.

— Пойдем, пошепчемся.

Я почти силком потащила ее за собой в свою комнату.

— Не дергайся ты! Славка честный, надежный парень, очень основательный, добрый, детишек любит. Родители его — интеллигентнейшие люди. Отец работает в каком-то серьезном КБ, а мать — твоя коллега…

— Ты словно сватаешь его! Только Лидуша уже замужем!

— И тебе нравится ее супруг? Где вы раскопали это дерьмо? — я разозлилась. — Мало того, что просто противный, так еще и дурак! Это ж надо додуматься спрашивать у Ивана…

Я прикусила язычок, да поздно. Умение Ирки вытрясти из меня все до крошки было общеизвестно в нашей семье. Через полчаса мы уже сказали друг другу об этом инциденте все, что было можно, и теперь просто сидели молча, успокаиваясь.

— Ты будешь говорить отцу с мамой, что была у меня?

— Они знают, что я здесь.

— Даже так?..

— Даже так.

— Как мамино самочувствие?

— Нормально. Сердечко стало пошаливать, но я слежу, чтобы она правильно лечилась и не запускала себя.

— А… отец?

— Рычал, как раненый медведь, когда я уезжала, а сейчас наверняка сидит и ждет моего звонка с рассказом о том, как прошла поездка… Ты всегда была его любимой дочерью.

— Не говори ерунды. Если бы это было так, он бы не вычеркнул меня из своей жизни двадцать лет назад.

— Он упрямец и гордец, Машка. Кому, как не тебе это знать — сама такая.

Ирина встала и одернула юбку.

— Пойдем? Нехорошо оставлять гостей надолго одних.

Я засмеялась.

— Гость, сбившийся в такую огромную стаю, суть субстанция самодостаточная, не требующая хозяйского надзора.

— Болтушка!

— Профессия обязывает.

— Ой, Маша! Я совсем забыла поздравить тебя с премией!

— Спасибо! Только не спрашивай меня об Осетии.

— Не буду. Отец был там недавно — ты же знаешь, он до сих пор держит руку на пульсе. Вернулся чернее тучи и тоже ничего не хотел говорить. Вы могли бы встретиться там…

— Если мы за восемнадцать лет ни разу не встретились, живя в одном городе… Ладно, правда, пойдем. Я покажу тебе комнаты, которые приготовила для вас.

На балкончике второго этажа я внезапно наткнулась на Перфильева.

— Вась, ты чего здесь? Девушки внизу уж небось с ног сбились в поисках…

Он кривовато усмехнулся.

— Видно, стар становлюсь.

— Кокетка, — откликнулась я, продолжая удивленно рассматриваться его. — Что-то случилось?

— Нет. В танковых войсках полный порядок, Машуня.

— Вась, а ты… Ты давно здесь сидишь?

— Не знаю даже…

— Не видел, никто в сторону леса не уходил?

— Да я особо не следил… Тебя видел, потом Ивана… Кстати, вон он возвращается.

— Как возвращается?.. — удивленно начала я и, развернувшись, стремглав бросилась вниз по лестнице.

Иван шел через поляну к дому. Под мышкой у него был зажат мощный фонарь, а на лицо легла тяжелая задумчивость.

— Куда ты ходил?

Он проигнорировал мой вопрос, и, нахмурив брови, спросил сам.

— Маша, там, в лесу, до того как пришел я, ты была одна?

Я попыталась улыбнуться.

— Ревнуешь?

— Да, — без улыбки ответил он.

— Я была одна, Ванечка. Правда, мне показалось, что кто-то там был, я оступилась и… — я начала судорожно лепить к полуправде полуложь, все еще не желая посвящать кого бы то ни было из домашних в свои беды.

Он смотрел задумчиво, привычно пощипывая себя за нижнюю губу, и нахмурив темные брови.

— Ты ведь не станешь скрывать от меня что-то важное?

Я внезапно растерялась, как это бывает даже с заправскими лгунами. Наверно потому, что ему-то врать как раз и не хотелось, но и рассказать правду решимости не было.

— Дай мне немножко времени. Я должна разобраться сама. Хотя бы чуть-чуть.

Он мягко коснулся кончиками пальцев моей щеки, потом отстранился и вошел в дом, а я так и осталась стоять, стиснув челюсти, чтобы не расплакаться.

Ночь я не спала. Обгрызла все ногти почти до мяса, протоптала дорожку на дорогом персидском ковре, что лежал на полу, обпилась кофе, но к утру более чем непростое решение было утверждено моим внутренним худсоветом.

Я рассуждала так: если меня хочет убить какой-то одиночка — заказ ли это (хотя кому я нужна, чтобы нанимать киллера?), придурок ли какой-то, в любом случае обращаться в полицию не имело смысла — дело это типичный «глухарь». Нападение в аэропорту уже давно быльем поросло, а это последнее… Толпа подвыпившего народа, в которой могла появиться даже рота незнакомцев хоть в черных масках, хоть с рогами — все бы только посмеялись, решив, что кто-то классно схохмил. Чего уж говорить об одном, как пить дать одетом вполне подходяще. Наверняка никто и ничего не видел, а значит никто и ничего не сможет ни выяснить, ни доказать. Если же вернуться к версии, что моя персона чем-то (хотя опять-таки совершенно непонятно чем) пришлась не по вкусу «федикам», то дело и вовсе принадлежит к разряду мертворожденных. В любом случае, напрямую обращаться в ФСБ не имело смысла, они просто отправят меня к родным ментам, а далее — смотри выше.

Из всего из этого следовало одно. Мне нужен был человек из ФСБ или близкий к этой структуре, но такой, которому я могла бы полностью доверять, и который сумел бы кое-что выяснить для меня и обо мне. Например, для начала неплохо было бы элементарно узнать — занимается мной ФСБ или нет. Дальше думать было бы уже проще. Где такого человека брать? В этой части своих рассуждений я подошла к принятию одного из самых непростых в моей жизни решений.

Я знала, кто мог мне помочь. Но от этого было не легче. Совсем не легче. Потому что этим человеком был мой родной отец… Много лет я развлекала себя тем, что представляла, каким будет его лицо, если однажды, открыв дверь, он увидит на пороге меня. Теперь мне предстояло увидеть это собственными глазами.

Отец всегда был ранней пташкой, и поэтому, едва солнышко вынырнуло из-за края земли, я, приняв душ, чтобы взбодриться и, переодевшись, села за руль своей машины, которую, словно зная заранее, что это будет актуально, поставила так, чтобы ее не «заперли» машины гостей. Не так давно успокоившийся лагерь был тихим и сонным. Никто не остановил меня. На мгновение я было подумала сообщить о своем отъезде Ивану, но потом не стала.