Александра Стрельникова - Репей в хвосте [СИ]

— Опять порвешь.

— А ты не выдирайся, как девственник на приеме у уролога.

— Я только в душ…

— Тогда пойдем вместе. Мне необходимо сейчас же узнать…

— Не говори ерунды!

Он ускользнул, но как только дверь спальни с тихим щелчком закрылась, я спустила ноги на пол и, словно мышь за сырным духом, двинулась следом.

— Машка! — он смущенно стрельнул глазами, а я невольно ахнула — левая скула античного божества распухла, нижняя губа была рассечена…

Недаром мне показалось, что он что-то хотел скрыть!

— И не говори мне, что подрался с контролером в электричке! — я уставила на негодника обвиняющий перст.

Он вздохнул обреченно и до отказа отвернул кран холодной воды, потом подумал, добавил горяченькой и заткнул пробкой ванну.

— Придется сочетать приятное с вынужденным, — с театральным жестом произнес он, но натолкнувшись на мой взгляд, опять вздохнул и, осторожно коснувшись скулы, сказал. — У твоего батюшки отлично поставленный удар правой. Да и левая тоже… — мои глаза, следуя за его пальцами сместились левее — к разбитой губе, на которой уже запеклась корочка. — Он бывший боксер?

— Нет, он бывший командир ДШБ.

— ДШБ?

— Десантно-штурмовой батальон.

Иван смешливо присвистнул.

— Хорошо, что я этого не знал. А то, пожалуй, сдался бы без боя.

Мое терпение лопнуло, и я тигрицей прыгнула на него.

— Хватит ерничать, черт побери! Я весь день места себе не находила, а он…

Иван некоторое время позволил мне буянить, а потом легко сгреб в охапку и поцеловал, моментально сделав смирной, как овечка…

…Каждый, кто занимался любовью стоя, в узком помещении, знает, как это чертовски неудобно. А ведь всего в шаге отсюда стояла отличная широкая и мягкая кровать! И тем не менее, мы опомнились только, когда вода из переполнившейся ванны, бодро журча, побежала на пол.

После, когда потоп уже был побежден, а измученные победители сидели в теплой зеленоватой воде — я спиной к широкой щекотно-волосатой груди Ивана, он наконец-то заговорил. Но начал, на мой взгляд, совсем не оттуда.

— Ну а теперь расскажи мне о слизняке, педерасте и убийце… — помолчал и закончил. — Потому что об альфонсе я и сам кое-что знаю… Понимаешь, не то чтобы я страдал болезненным любопытством, но все-таки интересно знать, в какую компанию попал.

«Ну, папуля!» — подумала я про себя, а потом сказала уже вслух:

— Слизняк — отец Наташи, педераст — мой теперь уже бывший муж, а убийца — тот подарил мне Васю… Об альфонсе же я, в отличие от тебя, совершенно ничего не знаю! — я сердито зыркнула через плечо, однако свернуть его с избранного пути не удалось.

— Сначала деньги, потом стулья, — он выразительно пошуршал у меня перед носом большим и указательным пальцами. — Так что там с моими «подельниками», как их изволил величать твой родитель?

— Я их всех очень любила, каждого по своему, но… И вовсе Ника не слизняк! А Аслан не… гм… не совсем убийца, ну а Петюня…

— Педераст только иногда?

— Замолчишь ты или нет? — вскипела я, и без того совершенно измученная попытками начать свое повествование.

— Прости, — он стал серьезен. — Не стоило вообще затевать этот разговор, просто уж больно я завелся сегодня…

— У моего батюшки по молодости лет было прозвище Кривой стартер, потому что он мог завести кого угодно, когда угодно и куда угодно.

Мы рассмеялись, нам обоим стало легче, и я наконец-то нашла в себе силы начать.

— Мне было двенадцать, когда я познакомилась с Никой. Его распределили в часть, которой тогда командовал мой отец. Молоденький лейтенант, умный, тонко чувствующий… Бог знает, зачем он вообще пошел в военное училище. Я влюбилась как кошка, а он… На что ему была 12-летняя соплюшка? И все-таки он не отталкивал меня, как мог бы поступить другой, не смеялся над моим столь явным увлечением взрослым мужиком. А потом произошло то, что произошло… Уже шли переговоры о выводе войск из Афганистана, но в горах еще во всю воевали. Я умоляла отца послать в Афган с подразделением Ники кого-то другого, но… Ты уже немножко знаешь Александра Лунева и можешь предположить, что он на это ответил. Никита уехал. Солдатики, которыми он командовал, вернулись довольно скоро — через полгода. А он нет. Попал в плен, прикрывая отступление своих. Его и еще двух парней, которые остались с ним, освободили только четыре года спустя. И вернулся он уже совершенно другим человеком. Он не рассказывал никогда о том, что с ним было за эти годы, но уверена — это было по-настоящему страшно… Я была с ним рядом и в госпитале, куда его отправили сразу после освобождения и после… Мы стали близки, но потом что-то в нем сломалось окончательно. Никита ушел, а спустя пару месяцев я убедилась, что беременна.

— Ты…

Я лишь отрицательно качнула головой, прерывая его. Иван понял и лишь теснее прижал меня к себе.

— Тогда мне было уже шестнадцать. Может, история и не имела бы продолжения, если бы не поведение отца. Он приказал мне, причем в более чем резких выражениях, сделать аборт, я естественно уперлась рогом. Короче, кончилось тем, что я сбежала из дома, а он заявил матери, что у него теперь только одна дочь…

Наташка родилась вскоре после того, как я прибилась к коммуне хиппи. Там была Куклюша… И Стас… И кое-кто еще из тех, с кем ты познакомился позавчера. Лето и начало осени мы прожили в палатках, а когда стало холодать, переселились на шикарную дачу в ближнем Подмосковье. Я была крайне удивлена, но потом мне объяснили, что сын хозяина дачи спит с одним из наших парней. Ты можешь представить себе мой шок. Все-таки тогда это еще не получило такого распространения. И даже в той среде, где я обреталась, не было, скажем, делом обычным. Я ждала увидеть какого-то монстра, а встретила человека, который стал мне настоящим другом.

Петюня из очень обеспеченной семьи крупного советского чиновника. Родители прочили ему блестящую дипломатическую карьеру, но тут выяснилось, что мальчик их на самом деле предпочитает быть девочкой… Что тут началось! — я негромко хмыкнула и невольно поежилась — вода в ванне начала остывать, но Иван, похоже, не замечал этого. — Ситуация у Петюни была в чем-то сходна с моей. Мы подружились… А потом было совершенно дикое, но удивительно удачное, как показала жизнь, предложение со стороны его отца. Он хотел, чтобы мы с его сыном поженились. Расчет был верен. Для Петюни подобный брак стал бы великолепным прикрытием его истинных наклонностей, и то, что у меня уже был маленький ребенок, с точки зрения опытного «царедворца», искушенного в интригах, делало ситуацию и вовсе блестящей.

Мне подобный контракт тоже давал очевидные и более чем ощутимые преимущества. Во-первых, выйдя замуж, я обретала свободу. Я ведь тогда еще была несовершеннолетней и отец, хоть и отказался от меня, формально все еще имел право по собственному усмотрению кроить мою жизнь. Ну, а во-вторых, да и в прочих… Прописка, квартира, официальное удочерение для Натки, возможность учиться, помощь в карьере… В общем, сам понимаешь. О любви и близости с каким-то другим мужчиной, кроме Никиты, я и помыслить не могла. Петюня был добр, чуток и хорош со мной, а главное с Наткой. Я согласилась.