Джеймс Чейз - Двойник

— Прекрасно. У Джо готов контракт на семь лет. Вы понимаете?

— Да, сэр.

— Месячное жалованье вам будут платить авансом — восемь тысяч триста тридцать три доллара. Мисс Мелколм вычтет полагающийся подоходный налог. Она же выдаст вам чек для оплаты.

Когда я сел, Дюрант достал из портфеля бумаги и передал их мне. Оказалось, что это контракт, сформулированный очень просто, но я тщательно прочитал его. Он констатировал факты. Я назначаюсь личным помощником Фергюсона. Мне должны платить сто тысяч долларов в год. Через три года жалованье повышается на десять тысяч. Контракт заключается на семь лет, но может быть прерван любой стороной с условием предупреждения об этом за шесть месяцев.

Дюрант сунул мне в руки авторучку, я подписался. Один экземпляр, под которым стояла его подпись «Джозеф Дюрант, вице-президент», он вручил мне.

— Теперь вы состоите в штате наших сотрудников, — сказал Фергюсон. — И вы должны помнить, что мои сотрудники ни с кем не обсуждают то, что здесь делается. Помните также, что, если к вам обратятся с вопросами представители прессы, вы им можете сказать, что вы — мой личный помощник. И только. Никаких разъяснений! Понятно?

— Да, сэр.

— А теперь у меня для вас есть работа. — Он улыбнулся. — Очень сожалею, что пришлось вас так быстро задействовать, но это необходимо. Я уезжаю через час. Мне необходимо избежать встречи с газетчиками и прочими. — Он махнул рукой в сторону ванной: — Там вы найдете свой ящик с гримом и одежду. Переоденьтесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы вышли отсюда через главный вход вместе с Маззо. Вы возвратитесь в резиденцию и останетесь там до моего возвращения. Возможно, я вернусь уже через день. После моего возвращения вы будете свободны недели две и сможете использовать это время по своему усмотрению.

Я чувствовал страшное разочарование, главным образом потому, что мечтал о вечере в обществе Сони. Но я ни на секунду не забывал, что теперь являлся официальным помощником Фергюсона и получал за это жалованье.

— Да, сэр, — сказал я.

В ванной я нашел чемодан, который запаковывал Маззо.

Мне потребовалось минут пятнадцать, чтобы переодеться и надеть маску. Я, прихрамывая, добрался до двери ванной и открыл ее.

Фергюсон вышел из-за стола и стоял возле окна. Дюранта не было.

При звуке отворяющейся двери Фергюсон повернулся и посмотрел на меня. Он стоял, широко расставив ноги, затем поднял руку к лицу. Я повторил этот жест. Он отступил на шаг назад, я шагнул вперед.

— Великий Боже! — воскликнул он. — Это что-то сверхъестественное!

— Великий Боже! — сказал я, имитируя его голос. — Это что-то сверхъестественное! — Затем уже собственным голосом добавил: — Очень рад, сэр, что вы так считаете.

Он потрясенно засмеялся:

— Вы восхитительны, Джерри! Черт побери! Это все равно что смотреться в зеркало…

Он подошел поближе и уставился на меня:

— Изумительная маскировка… — Он похлопал меня по плечу: — Никогда бы не подумал, что такое возможно. — Он снова засмеялся: — И голос… — Он взглянул на часы: — У меня осталось всего несколько минут.

Подойдя к селектору, он нажал на кнопку и сказал:

— Маззо, все готово.

Дверь отворилась, и вошел Маззо.

— Отвези Джерри назад домой, Маззо, — сказал Фергюсон. Потом повернулся ко мне: — Пожалуйста, делайте то, что вам скажет Маззо. — Он улыбнулся. — Вы чертовски хороший артист!

— Пошли, — сказал Маззо.

Я вышел следом за ним из кабинета, и мы прошли по коридорам к лифту. Проходя мимо двери моего кабинета, я заколебался. Я хотел зайти к Соне, но Маззо решительно потянул меня дальше.

Пресса, разумеется, ждала внизу, но охрана довела меня до «роллса». Все было так, как будто я заново прокручивал старую пластинку.

«Роллс» тронулся с места, вслед нам донеслись жалобные крики:

— Мистер Фергюсон! Одну минуточку! Мистер Фергюсон!

— Эти мерзавцы никогда не успокоятся, — заворчал Маззо.

Я подумал о том, что еще накануне планировал украсть «роллс» и совершить прорыв… Теперь я был сотрудником Фергюсона, получающим баснословное жалованье.

Я успокоился и принялся думать о Соне. Она принадлежала к женщинам того типа, которые нравились мне. Через несколько дней я все же смогу пригласить ее пообедать. Мне очень хотелось укрепить наше дружеское расположение друг к другу.

Возвратившись в апартаменты Фергюсона, я первым делом стянул с себя маску, потом вернулся к ожидавшему меня Маззо.

— Я получил указания, — сказал он. — Они таковы. Вы должны помнить, что вам не следует приближаться к воротам, где вас может кто-то заметить. В остальном ходите, где вам угодно.

— Ты хочешь сказать, что мне не обязательно сидеть в четырех стенах?

— Совершенно верно. Теперь ты один из нас, приятель! Я говорил тебе, что ты выживешь, не так ли? — Он показал на зеленый телефон на столе. — Если ты хочешь чего-то съесть, если ты вообще чего-то хочешь, воспользуйся этим телефоном. — Он пошел к дверям. — У меня свидание с одной курочкой. — Он подмигнул. — Я ей покажу, что такое настоящий мужчина… Ты теперь развлекайся сам! Только держись подальше от ворот!

Все еще усмехаясь, он удалился.

Часы показывали 18.05. Я прошел к заднему окну и взглянул на плавательный бассейн. Он выглядел соблазнительно. Мне было трудно поверить, что я могу делать все, что мне вздумается, лишь бы не выходить с территории поместья.

Я разделся, надел плавки, которые обнаружил в одном из шкафов, захватил полотенце из ванной и спустился вниз, в холл.

Когда я шел по террасе к бассейну, я заметил Маззо, который ехал к воротам на «ягуаре». Я помахал ему рукой, но он меня не заметил.

Я провел целый час в бассейне. Вечернее солнце было удивительно ласковым. Когда я растирался полотенцем, появился Джонас.

— Может быть, стаканчик, мистер Стивенс?

— А почему нет? Большой бокал очень сухого мартини.

— Понятно, мистер Стивенс.

И он пошел к бару.

Господи, подумал я, вот это жизнь!

Я устроился в одном из шезлонгов, ловя последние лучи солнца.

Джонас принес мартини.

— На обед, мистер Стивенс, я предлагаю куриное филе в соусе из креветок, — сказал он. — Креветки исключительные!

— Дельное предложение, — засмеялся я, чувствуя, что у меня потекли слюнки.

— Вы предпочитаете обедать в столовой или в своих апартаментах?

Я посмотрел на него. Лицо старика было бесстрастным.

— Миссис Харриет?

— Она предпочитает обедать у себя.

— Миссис Лоретта?

— Она тоже будет обедать у себя.

— О'кей, я тоже буду обедать в апартаментах мистера Фергюсона.

— Понятно, мистер Стивенс.

И он ушел.

Я лежал в шезлонге, пил маленькими глоточками мартини и следил за тем, как солнце медленно уходит за горизонт. Было трудно поверить, что все эти чудеса происходят со мной. Стражи исчезли. Я находился в фантастическом мире грез. Я припомнил те унылые дни, когда сидел у телефона, полуголодный, ожидая с покорностью умирающего, когда же раздастся долгожданный звонок. А теперь вот такой рай!