Джеймс Чейз - Парик мертвеца

Он выпустил к потолку струйку дыма, положил сигарету на краешек своей коробки, нагнулся вниз в поисках своих тапочек, нашел их и надел.

— Как говорится, в чужих глазах замечаешь соринку, а в своих и бревна не видишь.

— Так ты хочешь его оттуда извлечь? — спросил Дэйв.

Дуг поднялся.

— Нет. — Он покачал головой. — Слишком больно. И потом, я никогда не поверю, что причиняю тебе боль в твоих собственных интересах. Люди, говорящие такие фразы, лгут. Возможно, они этого не понимают, но им нравится причинять боль другим. Они садисты.

Он вытащил из картонки сложенные вещи и попытался переложить их в чемодан, стоящий у ног Дэйва.

— Я никому не хочу делать больно, тебе — тем более.

— Ты возвращаешься в Европу? — спросил Дэйв.

Дуг прошел в угол комнаты: отнес туда картонку и вставил ее в другую, большего размера. К гардеробу было прикреплено овальное зеркало. В нем Дэйв увидел, как Дуг кивнул.

— В Англию. Я избежал бы многих переживаний, если бы поехал сразу туда. Прямиком из Франции. И не возвращался сюда… Какого черта я тут потерял.

В его голосе появились истерические ноты.

— Здесь был я.

Дэйв перешагнул через чемодан, откинул ногой в сторону пустую картонку, схватил Дуга за плечи и повернул к себе.

Дуг плакал.

— Был и все еще есть. И хочу исправить то, что ты считаешь неверным. Знаю, что ты ничего не желаешь менять. Тебе хочется быть очень добрым. Это одно из твоих самых приятных качеств. И поэтому я не хочу, чтобы ты уезжал в Англию.

Он слегка пожал плечами.

— Говори, Дуг. Твоя очередь. Должен же я знать, в чем ты меня обвиняешь. Обещаю, что я на тебя не обижусь.

— Да, о’кей.

Голос его дрожал, но кивок был уверенным. Дуг вернулся к столу, взял сигарету и направил дымок в сторону лампы.

— Ты лез на стенку, потому что я хранил несколько его фотографий, пластинки, книги. Ты же хранишь целый проклятущий дом, который ежеминутно напоминает тебе о Роде Флеминге. Он его перестроил. Он его по-своему обставил, выбирал мебель, ковры, цветовые гаммы, краны в ванной комнате, даже кухонную утварь и посуду. Он выбрал эту исполинскую кровать. С тобой жил вовсе не я в этом доме с ноября прошлого года. Не я спал с тобой, а Род. Нет, ты не хранишь портретов. Но Мадж мне сказала, что я похож на него.

Он не хотел курить и в сердцах выбросил сигарету.

— И ты смеешь нажимать на меня в отношении Жан-Поля. Господи!

— Только не начинай швыряться вещами, — предупредил Дэйв. — Лучше скажи, что мне делать? Сообщить в агентство Голдсвелла о продаже этого дома?

— Да. Найди для нас другое жилище. Не для тебя и тени Рода, а для тебя и меня. — Дуг закрыл глаза.

— Ох, боже великий!

Он опустился на край кровати, наклонился вперед и спрятал пальцы в лад, они.

— Прости меня! Я слишком многого требую. Это прекрасный дом. Забудь мои слова. Тебе не следовало заставлять меня распускать язык.

Дэйв сел рядом с ним, обнял его рукой за плечи.

— Не переживай, ты прав. Я должен был все это изменить, когда он умер. Мадж мне так и говорила. Завтра в газете появится объявление. Мебель заберет комиссионный магазин.

Дуг выпрямился и вытер рукавом заплаканные глаза.

— Благодарю. Не считай меня неблагодарным, но я не вернусь туда сегодня, Дэйв. И не стану спать с тобой в этой кровати. Никогда.

Дэйв улыбнулся и поцеловал соленые от слез губы.

— Мы поедем куда-нибудь в другое место.

Он подумал, что, скорее всего, к Мадж. У нее были свободные комнаты, и она будет рада их приютить. Но вообще-то ему было безразлично, куда ехать, лишь бы он имел возможность заснуть. В своей жизни он еще не испытывал такой усталости.

Не очень-то много денег было вложено в небольшое здание колледжа в Лос-Колладосе.

Архитектор, если таковой имелся, сосредоточил свое внимание на удобстве и утилитарности. Красный кирпич, прямые углы. Самые простые деревянные рамы и двери без всяких украшений. Как на детских рисунках. Но это было очень давно. Плющ успел разрастись, скрывая уродство постройки. Здания стояли одно против другого, разделенные зеленой лужайкой, расположенной на крутом склоне, затененной старыми дубами. На пересечении четырех выложенных кирпичом дорожек стояла бронзовая статуя.

Дэйв прочитал табличку, находящуюся у подножия статуи:

Т. Нокс Мак-Леод, доктор богословия.

Умер в 1913 году

Был ли у доктора богословия изначально хмурый вид или же скульптор усилил впечатление?

Мимо его ног по дорожкам фланировали длинноволосые усатые юнцы в кожаных пиджаках с бахромой и девицы в узких рабочих брюках из грубой ткани и высоких сапогах. Некоторые из них курили, причем их сигареты зачастую выглядели очень странно, как будто они не были набиты табаком. Транзисторы заполняли воздух звуками рока. Их перекрывали веселые голоса, причем преподобный Мак-Леод едва ли бы понял те слова, которые произносились в этой обители благочестия.

Восемь часов утра, еще рано для пива. Однако в зеленых мусорных урнах из толстой проволоки, мимо которых проходил Дэйв, он видел десятки жестянок из-под пива.

Он усмехнулся и покачал головой.

1913 год был очень-очень давно!

Все, что было живое в библиотеке, сосредоточилось в пухленькой девице в короткой юбке и черных колготках, которая делала балетные махи ногами за дубовой стойкой золотисто-желтого цвета. Она судила о высоте подъема своих ног по верхушке деревянного шкафчика с многочисленными ящичками, в которых наверняка хранились карточки с указателями книг. Девица была повернута в сторону от входной двери, а так как дверь открывалась бесшумно, то малышка не сразу поняла, что за ней наблюдают. Быстро повернувшись, она одернула юбку. Ее молочно-белая кожа порозовела, но она не растерялась и обтерла лоб тыльной стороной ладони.

— Если только у человека появляется проблема излишнего веса, — заговорила она, задыхаясь, — приходится срочно что-то делать. Я ничего не ем в полном смысле слова. Ограничиваю себя в мучном и сладком и все равно полнею. Ух! Посмотрите на меня. Могу поспорить, что вы едите все, что хотите. И все же вы стройный и худощавый. Ни одного лишнего фунта!

— Это же вопрос метаболизма, — сказал с улыбкой Дэйв. — Не изматывайте себя. От этого вы только преждевременно постареете.

— Наверное, вы старый, — возразила она, — но про вас этого не скажешь. Сколько вам лет?

— Сто сорок пять, — очень серьезно ответил Дэйв. — Не можете ли вы направить меня в офис прессы колледжа?

Она явно не поняла. Он объяснил:

— Несколько лет назад типография, именовавшая себя «Лос-Колладос колледж пресс», опубликовала книгу вашего профессора Инголлса о Томасе Вулфе.

— Понятно, что вы имеете в виду Нет никакого офиса в действительности. Сейчас колледж практически ничего не издает. Что вы хотите?