Росс Томас - Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– Мир содрогнется от моей смерти, – при этих словах Дарраф и Боггз вновь заерзали на стульях. Похоже, их раздражала патетика Ван Зандта.

– Вечером мы уточним наши планы, – вставил Боггз.

– Место, время и все остальное, – кивнул Падильо. – И еще.

– Что еще? – вскинулся Дарраф.

– Миссис Маккоркл. Вы должны позаботиться о том, чтобы после покушения она вернулась к мужу целой и невредимой.

– Мы сдержим слово, – заверил нас Боггз.

Падильо поднялся.

– И правильно. Потому что в противном случае вы не успеете пожалеть о том, что не сдержали его.

Боггз и Дарраф проводили нас в холл. Ван Зандт так и остался сидеть за большим, черного дерева, письменным столом. И его светло-зеленые глаза под кустистыми седыми бровями видели не нас, но свою страну, какой она была шестьдесят лет тому назад, до появления автомобилей, самолетов и кока-колы. А может, раздумывал, принимать ему обезболивающую таблетку или нет.

– Не угрожайте нам, Падильо, – прошипел Боггз, когда за нами сошлись сдвижные двери.

– Я не угрожаю. Лишь описываю, что произойдет, если Фредль Маккоркл после покушения не вернется домой. Вы пытались подкупить меня, потом запугать, но ничего не сработало. Поэтому вы решили прижать меня, применив силу к другому человеку. Тут вы допустили ошибку.

– И теперь вам придется брать в расчет разъяренного мужа, – добавил я. – Вы убедили меня, что можете ее убить, если я обращусь в полицию или вам не удастся организовать покушение на Ван Зандта. Я согласен терпеть вас еще какое-то время, ради ее благополучия. Но недолго. Особенно если вы будете заставлять меня слушать по телефону ее крики. Это ваша вторая ошибка.

Боггз оглядел холл. И заговорил, удостоверившись, что посторонних нет.

– Кого вы вздумали учить? – голос звучал хрипло, лицо налилось кровью. – Речь идет о будущем нашей страны, и смерть старика в Штатах – козырной туз. Если его не убьют во вторник, ни мне, ни Даррафу, ни еще пяти-шести парням нет нужды возвращаться домой, – он говорил так быстро, что в уголках рта запузырилась слюна. Дарраф согласно кивал. – И нам плевать на ваши чувства, мысли или угрозы. Вы для нас – ничто, как и ваша женщина. Вы – лишь палец, который нажмет на спусковой крючок, и всем будет лучше, если произойдет это в нужный момент.

Мы стояли в холле, друг против друга. Дарраф набычился, подался вперед.

– Вы для нас – что пара ниггеров, а с ними у нас разговор короткий.

Падильо глянул сначала на Боггза, потом на Даррафа.

– Это все?

Боггз достал из кармана носовой платок, вытер уголки рта. Его щеки все еще пламенели. Он кивнул.

– По-моему, я выразился достаточно ясно.

– Несомненно, – согласился Падильо и повернулся ко мне. – Ты понял, что имели в виду эти господа?

– С такими, как мы, разговор у них короткий.

– Вот-вот, – и Падильо широко улыбнулся африканцам. – Приятно было с вами познакомиться.

Боггз вновь начал свирепеть.

– Держите этого человека наготове, Падильо.

– Будьте уверены, – Падильо вновь улыбнулся. – Пошли.

Мы покинули четырехэтажный дом и зашагали к нашему автомобилю.

– Нам не слишком удалась роль крутых парней.

– Мы держались на равных, – возразил Падильо. – Но текст у них был получше.

Я развернулся на Массачусетс-авеню, и мы поехали к центру. Машину я гнал быстро, переходя с одной полосы на другую, пару раз обругал женщин-водителей, полагавших, что скорость двадцать миль в час – признак хорошего тона. Падильо оглянулся, посмотрел в заднее стекло.

– Зеленый «шевроле»?

– Ага.

– За рулем девушка.

– Она отъехала вслед за нами от торговой миссии.

– Не отрывайся от нее.

– Я лишь хотел убедиться, что ее интересуем именно мы.

– Давай поговорим с ней.

– Где?

– Твои предложения?

Я задумался.

– Парк Рок-Грик. Деревья как раз сбрасывают листву.

– Самый сезон для прогулок.

Я повернул направо на Уотерсайд Драйв. Зеленый «шевроле» повторил мой маневр. Въехав в парк Рок-Грик, я затормозил у первой же площадки со столиками для пикника, свернул на нее и выключил мотор. «Шевроле» проскочил мимо, затормозил, дал задний ход. Мы с Падильо вышли из машины. «Шевроле» тем временем подъехал к нам, скрипнули тормоза, затих двигатель. Девушка смотрела на нас, оставаясь за рулем. Наконец открыла дверцу и ступила на землю.

Блондинка. Карие глаза. Волосы, подстриженные так коротко, что казались шлемом, надетым на голову. Медленным шагом она направилась к нам, не вынимая руки из кожаной сумки, что висела у нее на правом плече. В коричневом твидовом пальто и бежевой юбке. Высокие сапоги подчеркивали стройность ее длинных ног. Карие глаза задержались на моем лице, потом на лице Падильо, вновь вернулись ко мне. Широко раскрытые и немного испуганные. Я бы не дал ей больше двадцати двух лет.

– Кто из вас Майкл Падильо? – спросила она.

Нижняя губа ее заметно дрожала. Нежный мелодичный голос напоминал другой, который мне уже доводилось слышать.

– Если вы собираетесь застрелить этого типа из пистолета, что лежит в вашей сумочке, – ответил Падильо, – то его здесь нет, – с этими словами он шагнул вправо, а я – влево. Девушка попыталась удержать нас обоих в поле зрения, но мы разошлись слишком широко.

– Черт, черт, черт! – она топнула ножкой, достала руку из сумки. – Хорошо. Стрельба отменяется.

– На самом деле вы и не собирались стрелять в меня, не так ли? Я – Майкл Падильо.

– Что случилось с моим отцом?

– А я имел честь знать вашего отца?

– Он приезжал сюда, чтобы свидеться с вами, и теперь он мертв.

– Так ваша фамилия Андерхилл?

– Сильвия Андерхилл.

– Ваш отец попал под машину.

– Мне это сказали. И, сбив его, машина не остановилась.

– Совершенно верно. Не остановилась.

– Почему?

– Это мистер Маккоркл. Мисс Андерхилл.

Она посмотрела на меня.

– Он упоминал и вашу фамилию.

– Мы с ним встречались.

– Я летела день и ночь. Можно я сяду?

Мы присели на деревянные скамьи у столика для пикника, и девушка огляделась с таким видом, будто пыталась оценить, видит ли она именно то, что и обещали ей в туристическом бюро, отправляя на экскурсию за двенадцать тысяч миль от дома.

– Тут очень мило. Прекрасный парк.

– Не хотите ли выпить? – поинтересовался Падильо.

– Выпить?

– Что у нас есть? – он повернулся ко мне.

– Неприкосновенный запас на случай чрезвычайных обстоятельств. Бутылка бренди в багажнике.

– Бренди? – спросил он девушку.

– С удовольствием.

Я достал из багажника бутылку и три пластмассовых стаканчика. В тени деревьев пробирало от холода, октябрь все-таки, и бренди пришлось весьма кстати. Оно согревало и вселяло уверенность.

– Как вы узнали, что это мы? – спросил Падильо.