Росс Томас - Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– А что требуется от тебя?

– Застрелить его из ружья. Всю подготовку они обеспечивают сами.

– А не возникнет ли у старика подозрений?

– Вряд ли. Идея принадлежит ему. Собственно, он ничего не теряет, потому что умрет от рака в ближайшие два месяца.

В газетах не упускали случая упомянуть о том, что восьмидесятидвухлетний Хеннинг Ван Зандт, премьер-министр маленькой африканской страны, там и родился, в числе первых детей белых переселенцев. На его глазах территория, на которой хозяйничала Южно-африканская компания, превратилась сначала в колонию, а затем – в самоуправляемое государство. И, наконец, провозгласила независимость, впрочем, не признанную метрополией. Хром послужил причиной того, что Соединенные Штаты не присоединились к экономическим санкциях, но и не спешили с признанием независимости.

– Излагая мне свое предложение, они не скрывали, чего ждут от моего выстрела. Я не уверен, что они добьются желаемого результата. Но шум поднимется наверняка.

В Соединенные Штаты Ван Зандт ехал, чтобы с трибуны ООН просить поддержки для своей страны. В Вашингтоне он намеревался провести переговоры, касающиеся межгосударственной торговли.

– Они в курсе того, что происходит в Штатах, – продолжил Падильо. – Вину за убийство Ван Зандта возложат на неопознанного негра, и общественное мнение заставит Белый дом и государственный департамент поддержать режим Ван Зандта.

– Ловко они это придумали, – прокомментировал я.

– Распланировано все четко. Охранять Ван Зандта не будут, это не де Голль или Вильсон. Машину ему подадут открытую. Когда его застрелят, в Америке он станет мучеником, сложившим голову в борьбе за белую идею. Неплохой конец для человека, прожившего восемьдесят два года, желудок которого на три четверти съеден раком.

– Почему они обратились к тебе?

– Они искали профессионала, который не попадется полиции, потому что у них есть свидетели, готовые показать под присягой, что видели негра с ружьем. А профессионал всегда найдет способ остаться незамеченным. Вот они и остановили свой выбор на мне.

– Ты можешь это сделать?

Падильо поднял бокал и несколько мгновений разглядывал его содержимое, словно обнаружил в виски таракана.

– Наверное, да. Застрелю его и ничего не почувствую. Этого-то я и страшусь. Внутри у меня словно пустота. Но ты только кивни, и все будет сделано в лучшем виде. Меня не поймают, а ты, возможно, получишь свою жену.

– Возможно?

– Разумеется, мертвую, но ты проживешь достаточно долго, чтобы похоронить ее.

– То есть я буду знать слишком много, чтобы ходить по этой земле.

– Они прикончат и Фредль, и тебя, и меня. Те двое, что обратились ко мне, и будут свидетелями, видевшими негра с ружьем. Если добавить к ним Ван Зандта, получается заговор троих, а это уже чертовски много для такого тонкого дела.

– С нами получается шесть.

– Потому-то они и отделаются от нас.

Я посмотрел на часы. Почти три утра. Падильо сидел в кресле, обхватив голову руками, уставившись в ковер. Бокал стоял на кофейном столике.

– Мне следовало вернуться в Швейцарию, – повторил он.

– Но ты не вернулся.

– Да, сглупил, должно быть, старею.

– Ты на два месяца моложе меня.

– Так чего ты от меня хочешь? Пойти с тобой в ФБР или взять ружье с оптическим прицелом и уложить старика?

– Если я обращусь в полицию, они ее убьют.

– Это точно.

– Я не хочу, чтобы ее убили. Я не хочу, чтобы убили и тебя. Но они убьют нас всех, если ты застрелишь его.

– Я могу гарантировать, что они убьют Фредль и тебя. Со мной им придется повозиться подольше, но и спешить им нужды нет, потому что я не из тех, кто сам сдастся полиции, взяв на себя вину за убийство заезжего премьер-министра. Терпения им не занимать, а наемный убийца улучит момент, когда я потеряю бдительность.

– Они же знали, что я разгадаю их замысел, – медленно, словно думая вслух, произнес я. – Должно же до меня дойти, пусть и не сразу, что после убийства Зандта мы с Фредль живыми им не нужны. У меня, конечно, не семь пядей во лбу, но я же и не дурак. И им это известно.

Падильо поднял голову и посмотрел на меня.

– Теперь твоя очередь наливать. У меня болит бок.

Я встал, прошел к бару, наполнил бокалы.

– Им известно, что ты не дурак. Просто они думают, что ты будешь цепляться за надежду. Будешь надеяться, что они не убьют Фредль после того, как я застрелю Ван Зандта, надеяться, что не убьют тебя, надеяться, что ты сможешь их перехитрить. Надеяться даже на то, что в последний момент они передумают и откажутся от своего плана из-за сильного дождя, который обрушится на Вашингтон в следующую пятницу. Но главная твоя надежда, и они делают на это основную ставку, состоит в том, что я его убью.

– А ты убьешь?

– Если ты попросишь об этом.

– Но есть ли другой выход?

Падильо вновь принялся изучать содержимое бокала.

– Пожалуй, что да.

– Просвети меня.

– Мы должны освободить Фредль до того, как ее убьют.

– Вашингтон – большой город, – я покачал головой. – Да надо прибавить половину Вирджинии и Мэриленда. Где начинать поиски, в соседнем квартале или в пятидесяти милях отсюда? А может, позвонить в их посольство или торговое представительство и попросить разрешения поговорить с моей женой до того, как ее отправят в мир иной?

– Люди Ван Зандта далеко не глупы. И постараются спрятать Фредль там, где мы не будем ее искать. К примеру, в негритянском квартале.

– Что ж, нам придется заглянуть всего лишь в сотню, может, две тысяч квартир, не считая частных домов.

– Мы можем искать Фредль, а можем сидеть здесь и пить виски.

– Так что ты предлагаешь?

– Этот Хардман. Ты хорошо его знаешь?

– Неплохо. Он – мой постоянный клиент, а я – его.

– В каком смысле?

– Трачу деньги на лошадей, которые никогда не приходят первыми.

– Он знаком с Фредль?

– Да. Очень уважает ее. Она написала о нем статью.

– Ты увидишься с ним завтра?

– В четверть второго.

– Тогда утром мы успеем заехать в другое место.

– К кому?

– К человеку, который сведет меня с моими тремя должниками.

Я уставился на Падильо.

– И что они тебе задолжали?

Он усмехнулся.

– Свои жизни. И завтра я попрошу их рассчитаться.

Я проснулся в семь утра. В нашей большой двухспальной кровати, с лампами по обе стороны. Проснулся с ощущением, что на этот день у меня намечено какое-то важное дело, подумал о том, чтобы спросить у Фредль, какое именно, но вспомнил, что ее нет рядом со мной. Один человек терялся на нашей кровати. Заказывая ее, мы преследовали три цели: любовные утехи, сон и чтение. Кровать оправдала наши ожидания во всем, за исключением последнего: лампы перегорали в самый неподходящий момент.