Джеймс Чейз - Поверишь этому - поверишь всему. Запомни мои слова (рассказы)

— Нам не надо опять начинать об этом.

— Но это правда. Это началось с Лейси. Вам неизвестно о Лейси, но начали это он и луна. — Она поднесла бутылку к губам и запрокинула голову. Квентин сделал было движение, чтобы остановить ее, но передумал — пускай напьется и выговорится.

Она поставила бутылку на пол.

— Я была сумасшедшей. Вы когда-нибудь бывали сумасшедшим? Вы когда-нибудь чувствовали, что готовы отдать все на свете, за по-настоящему прекрасного мужчину, который мог бы свалить вас с ног? — Она взглянула на него и покачала головой: — Нет, я полагаю, вы никогда не чувствовали ничего подобного. Я чувствовала. Я хотела любви. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь свалил меня с ног. Меня так тошнило от Нью-Йорка. Я поехала в Гавану, потому что все говорят — это место любви. Я хотела поверить в это так сильно, что заморочила себе голову до смерти. Мне хотелось этого так сильно, что я позволила соблазнить меня судовому сердцееду. Таков тип двойной дуры, мой тип. Это был Лейси. Высокий, красивый и ужасно, ужасно подлый, а я-то думала, что он настоящий. Я не могла вернуться на судно после этого. Я хочу сказать, что не могла совершить на этом судне долгую обратную дорогу, боялась столкнуться с ним в любой момент. Нет, я не могла. Поэтому я решила остаться. Теперь вы понимаете? Если бы я не была такой шлюхой, вы не разозлили бы генерала, вашему другу не пришлось бы погибнуть… и я не оказалась бы здесь. Вы понимаете это, не так ли?

Все время, пока она говорила, Квентин пристально рассматривал свои начищенные туфли. Этот внезапный взрыв откровенности, пожалуй, его потряс. На вид она не принадлежала к тем, кто теряет рассудок. Наконец он сказал:

— Чертовски странные вещи происходят, не так ли? Я хочу сказать, может быть, когда вы выберетесь из этого и оглянетесь на это, вам удастся понять, почему это должно было случиться.

Майра прищурилась, как бы желая разглядеть его более ясно:

— Вы думаете, это должно было случиться?

Он кивнул:

— Разумеется. Я думаю, такого рода вещи заранее предначертаны и неминуемо случаются. Иногда вам кажется, что жизнь колотит вас беспощадно, но по прошествии времени, оглянувшись, вы понимаете, почему это произошло. Во многих случаях вы только потом осознаете это, как лучшее из всего, что могло случиться.

Она нахмурилась:

— Можете ли вы узреть хоть какую-нибудь перспективную черту в том, что мы сидим взаперти в погребе, имея все шансы расстаться с жизнью?

Квентин улыбнулся:

— Сию минуту — не могу. Но, может быть, месяцев через шесть я буду рад, что набрался такого опыта.

— Нет, со мной этого не может быть. Почему это должно было случиться с нами? Почему именно мы угодили сюда?

— А почему вместо вас должен быть кто-то другой? Я не страшусь того, что может произойти с нами. А вы?

Ее лицо внезапно искривилось, и она заплакала:

— Да, я боюсь. Я чувствую, что нам отсюда никогда не выбраться. И все потому, что я была такой дурой. Вам придется пострадать из-за меня.

Он подошел к ней и сел рядом.

— Это не так, — сказал он, протянув ей свой носовой платок. — Вы выйдете отсюда благополучно, и я тоже. Через несколько дней вы будете вспоминать об этом, как о захватывающем приключении, о котором интересно рассказывать друзьям.

Он обнял ее одной рукой, и она прижалась к нему. Они долго сидели так, пока она не заснула.

Вскоре после полуночи начали разворачиваться какие-то события. Грохот выстрелов и крики приблизились. Майра, вздрогнув, проснулась. Наверху раздались три винтовочных выстрела. Она вскрикнула и диким взглядом осмотрела тускло освещенный погреб. Она увидела Квентина, стоявшего на коленях у двери. Свет отражался на дуле его 38-го. Она подползла к нему.

— Что случилось? — спросила она.

— Что-то происходит, — сказал он. — Может быть, туземцы узнали, что Фуэнтес здесь.

Снова наверху послышались винтовочные выстрелы. Кто-то пронзительным голосом по-испански выкрикивал приказания. Затопали тяжелые сапоги. Очевидно, солдаты разбегались, чтобы занять оборонительные позиции. Внезапно жуткие вопли донеслись из сада. Квентин отошел от двери.

— Да, — сказал он. — Я полагаю, они пришли, чтобы его выкурить. Прислушайтесь.

Отдаленный шум перерастал в оглушительный рев. Снаружи приближалась толпа. Погреб сотрясался от грохота винтовочного огня, солдаты залп за залпом поливали толпу свинцом. Последовали новые вопли и крики, затем внезапно кто-то завизжал, как насмерть перепуганный ребенок. Оглушительный взрыв обрушил штукатурку на двоих, скорчившихся в погребе.

Майру сбросило с ящика, на котором она сидела.

— Какой-то парень швырнул в них бомбу, — задыхаясь, проговорил Квентин, помогая ей подняться. — С вами все в порядке?

Она отряхнула руками платье.

— Да… Они сделают это опять? Тут безопасно?

— Конечно. Эти погреба могут выдержать и не такое. Интересно, как понравился генералу этот подарок? — Отодвинув одну из бочек, которыми была забаррикадирована дверь, он чуть-чуть ее приоткрыл. На всех ступенях лестницы валялись крупные куски штукатурки, в воздухе висела едкая белая пыль. Снова началась стрельба, но на этот раз залпы были очень недружными. — Я полагаю, эти молодцы долго не продержатся. Бомба нанесла им серьезные потери.

Наверху лестницы показались двое солдат. Они искали, где спрятаться. Их лица были белыми от пыли, в глазах стоял ужас. Квентин прицелился в одного из солдат и выстрелил. Солдат упал и покатился вниз по каменным ступеням. Второй завопил и бросился назад.

Майра легла ничком на пол и заткнула руками уши. Гул возбужденной толпы, победные крики и топот ног над головой — все это вместе означало, что туземцы ворвались в отель.

— Теперь они внутри, — сказал Квентин. — Нам надо сидеть тихо. Они нас не пощадят, если увидят. Но, покончив с Фуэнтесом, они скорее всего сразу уберутся. Тогда мы сможем переправиться туда, где поспокойнее.

Наверху продолжался бой. Выстрелы, крики и топот ног. Внезапно раздался неистовый рев и следом — жуткий вопль ужаса.

— Они его схватили, — сказал Квентин и подбежал к двери, забравшись на бочки, он попытался разглядеть, что там наверху.

Майра прижалась к полу, она не отнимала ладони от ушей, чтобы не слышать рева прорвавшейся толпы. Но все-таки до нее долетел предупреждающий крик Квентина:

— Берегитесь… Берегитесь!

Она видела, как он отбежал от двери, руками прикрывая лицо. Она увидела его глаза, расширившиеся от ужаса. Затем у двери возникла ослепительная вспышка, и весь погреб засыпало пылью и кирпичами. Она вполне осознавала все, что происходило вокруг. Тело Квентина поднялось в воздух, словно подброшенное рукой великана, и перелетело на другой конец погреба. Она подползла к нему на четвереньках. Склонившись над ним, она оцепенела, зажав рот рукой. Бомба превратила его в какой-то сгусток рваного мяса и крови. Она вскочила на ноги и убежала в дальний угол. Этот страшный взрыв лишил ее рассудка. Она не могла больше ни о чем думать. Ей хотелось лишь убежать от этого жалкого перемолотого тела. Бессознательно она стала карабкаться вверх по разрушенной лестнице. Из-под ее ног срывались камни и доски, но она добралась до верха. Холл был полностью разрушен. На полу в больших багровых лужах лежали солдаты.