Кирилл Казанцев - Ловушка для тигра

Оставался забор — глухая бетонная стена почти трехметровой высоты с «Егозой» поверху. Максим трижды обошел периметр, изучил каждый стык, но все впустую. Этот забор был безупречен, его можно только взорвать или перелететь через витки «колючки». По сугробам Максим добрался до края периметра, дальше плиты ограждения уходили влево, и вплотную к ним примыкал наземный участок линии метро. Подземка выбиралась здесь на поверхность, и две пары рельсов проходили рядом, поезда мчались по ним навстречу друг другу, поднимая вокруг себя снежные вихри. Один улетал в сторону реки и парка, второй несся к центру мегаполиса и прятался в тоннель метрах в трехстах от забора. Максим вышел к железнодорожной насыпи, свернул влево, прижался спиной к бетонной плите. Поезд вылетал из снежной пыли как дракон из пещеры, ослеплял огнями, оглушал воем и грохотом, несся мимо. И сквозь рев и скрежет Максиму послышались голоса, кто-то орал с ужасом и восторгом, почти перекрывая шум поезда. Максим завертел головой, но вокруг никого, только пассажиры в освещенных вагонах безразлично смотрят в окна. А крик не умолкал, он даже усилился, и стало понятно, что это орет кто-то с крыши поезда. Максим задрал голову, всмотрелся в цепочку вагонов, в неровную линию верха и различил на крыше предпоследнего вагона двоих человек. Оба стояли на коленях и орали во всю глотку, один поднял руку и попытался привстать, второй не двигался, вопил в пространство перед собой. Поезд промчался мимо, Максим выскочил на рельсы и смотрел составу вслед. И успел увидеть, что перед тем, как поезд скрылся в тоннеле, оба зацепера дружно плашмя рухнули на крышу, вжались в нее и исчезли из виду. «Придурки. Мозгов нет, а сейчас и головы не будет. Оторвет на фиг в тоннеле или ограничителями габаритов электропоезда», — Максим вспомнил тот давний случай, когда Юля стала свидетелем финала одной такой поездки. Естественный отбор представлен в полном блеске, сегодня еще двух носителей бракованного генетического материала по частям упакуют в черный пластик. Или не сегодня, а немного попозже — неважно. Такие экстремалы долго не живут.

Максим вернулся к забору, снова осмотрел отвесную преграду и прижался к ней спиной. По второй колее, прогудел, прогрохотал мимо встречный поезд. Максим отвернулся от взлетевшего облака снежной пыли, посмотрел поезду вслед, на огни последнего вагона. Перегон здесь короткий, скорость тоже небольшая, с учетом остановок, разгонов и торможений сорок-пятьдесят километров в час, не больше. Да еще и притормаживает состав перед станцией, она отсюда недалеко. А крыша поезда ненамного, всего на несколько сантиметров выше витков «Егозы» на заборе. Здесь поезд идет по насыпи, а огороженная бетонными плитами часть соснового леса оказывается в низине. Максим пробежал по рельсам участок возвышенности и быстро вернулся назад, услышав издалека шум приближающегося состава. Пропустил поезд, промчался вдоль участка забора еще раз. Рассмотрел все покрытые снегом лапы сосен, перевесившиеся через забор с «колючкой», пересчитал плиты, прикинул примерное расстояние от стенки вагона до ограждения. Пропустил еще несколько поездов, перебежал через линию на противоположную сторону, направился к станции. Да, а ведь другого выхода, и правда, нет. Надо посмотреть, что там дальше, выбрать точку, с которой придется стартовать.

Ветер на мосту над открытым участком линии метро сбивал с ног. Максим оказался здесь в половине одиннадцатого вечера. Походил немного, присматриваясь к проносившимся мимо поездам и по сторонам. Прохожих мало, и почти все уже «готовы», разминаются перед главной полночью года. «Перестрелка» тоже пока вялая, за все время, пока Максим готовился, поблизости разорвалось только две-три петарды и взлетела одна ракета. Основной огонь будет открыт позже, часа через два. Под мостом прогрохотал очередной поезд, унесся в темноту. Так, ждать больше нечего, пора действовать. Максим натянул на глаза шапку, еще раз проверил содержимое карманов. Все в порядке, все на месте, осталось немного подождать. Вон она, карета, которая доставит его во владения «куратора», уже подана, подошла к открытой платформе. Максим дождался, когда поезд тронется с места, и подошел к невысоким перилам. Головной вагон состава въехал под мост, показался с другой стороны. На этом участке поезд едет очень медленно — со скоростью пять-десять километров в час, и лучшего места просто не найти. Максим перелез через перила и повис над проплывавшими внизу крышами, придерживаясь за бетонный поручень одной рукой. И считал проплывавшие внизу вагоны, дождался нужного, разжал пальцы и шагнул вперед. Приземлился мягко, как кот, и вцепился обеими руками в металлический выступ на крыше, чуть пригнул голову, уворачиваясь от сильного встречного ветра. Так медленно поезд будет идти еще минуты три-четыре, дальше он начнет ускоряться. Максим посмотрел в мутную снежную тьму перед собой. Ее чуть разбавляли отблески огней городского освещения, но этого не хватало, чтобы рассмотреть все, что делается впереди. Вагон чуть поматывало из стороны в сторону, и Максим лег на живот, опустил голову. Над головой что-то жутко с коротким свистом ухнуло, и в ту же секунду поезд начал ускоряться. Максим обернулся, увидел, как исчезает в белесой мути за спиной проходящая над дорогой труба. Это единственное препятствие на этом участке, надо подниматься. На полном ходу сделать это оказалось очень непросто, опору под ногами трясло и качало, как лодку в шторм. Максиму удалось привстать только со второй попытки, он вцепился обеими руками в ледяной выступ на крыше вагона и, щурясь от ветра и снега, смотрел в сторону и вперед. Мимо пролетали пустые темные здания — склады, офисы, магазины, вдалеке ярко светились окна жилых домов. Там уже готовятся открывать шампанское, смотрят телевизор, ждут гостей. А Максиму сейчас нужно только одно — не пропустить тот участок бетонного забора в низине. И прыгать придется по-любому, за забор или на обледеневшую землю, дальше ехать нельзя, поезд уходит в тоннель.

Ограждение владений «куратора» Максим увидел издалека, небольшие лампочки освещали витки «Егозы» и заснеженные сосновые лапы. Поезд пошел еще быстрее, Максим посмотрел вперед — там, в чернильной темноте, уже светился зеленый огонек семафора и красно-желтые габаритные огни. Все, ждать нельзя, тоннель уже совсем близко. Поезд уже несся вдоль знакомого забора, мелькали слабо освещенные плиты. Сколько он насчитал их тут тогда? Какая сейчас разница, сколько, главное, успеть. Максим оторвался от выступа, поднялся на полусогнутых ногах и едва не грохнулся обратно. Но качнулся вперед, устоял, сделал еще один маленький шаг, потом еще и оказался на самом краю крыши. И оттолкнулся с силой, прыгнул вперед, выставив руки вперед, нырнул «рыбкой» в снежно-черную гущу сосновых лап. Схватился за колючую ветку и перелетел на ней, как на лиане, через забор, отпустил одну руку, вцепился в следующую лапу… И так сполз вниз, спрыгнул на снег, выпрямился. С потревоженных ветвей сыпалась белая снежная труха, ветви покачались еще немного и успокоились. Максим осмотрелся — за спиной забор с «колючкой», грохот очередного поезда, впереди — темнота, стволы сосен в ней и нетронутый снег под ногами. Максим посмотрел на часы — без четверти одиннадцать, безумная поездка заняла всего пятнадцать минут. И оказался он не там, где рассчитывал изначально, а в самом углу периметра, там, где плиты забора стоят под углом друг к другу. Ничего, это неважно, главное, что не промахнулся. Надо подождать немного, посмотреть, не придет ли кто, чтобы встретить позднего гостя. Интересно, будет ли старый шакал отмечать праздник как положено — в полночь, с гостями за накрытым столом? Или проигнорирует? Все выяснится очень скоро.