Владимир Жуков - Зой рок

– Верунь, ты оденься попроще, без украшений, чтобы не раздражать Алису, – деликатно попросил именинницу Кирилл.– Ты же знаешь ее завистливый характер.

– Это мой праздник, как захочу, так и оденусь. Может, старую фуфайку предложишь надеть, чтобы угодить Алиске?

– Правильно, мамуля, это наше женское право,– поддержала ее Анжела и последовала за матерью в спальню. Спустя десять минут раздался звонок. Кирилл открыл дверь и в прихожую вошли Алиса, Анатолий и их дочь Зина.

– Где новорожденная виновница? Где ты прячешь свое сокровище?– наигранно спросила Алиса.

– Верунь, принимай гостей,– позвал Харчев, украдкой рассматривая Алису, к которой давно испытывал не только родственные чувства. На женщине, как и год назад было светло-коричневое платье с блесками, на стройных ногах – белые туфли на высоком каблуке. Если прежде, как елка она была увешана золотыми украшениями, то сейчас на пальце сиротливо блестело обручальное кольцо. Зина тоже была одета скромно – сиреневая блузка и черная, стягивающая округлившиеся бедра, юбка. На красивых смуглых ножках простенькие босоножки. В смутных предчувствиях у Кирилла защемило сердце.

– Иду, иду-у!– послышался из спальни веселый голос Веры и она вместе с Анжелой предстали в лучшем свете, словно две топ-модели на подиуме. Новое, специально сшитое к этому событию темно-бордовое платье, облегало по-девичьи изящное тело именинницы. На груди – золотая цепочка с кулоном, в мочках – золотые серьги с аметистом. Темные волосы аккуратно собраны в узел. Кармен и только. Анжела – тоже последний крик моды. Она словно сошла с обложки журнала «Лиза», «Натали» или «Единственная». Черное с глубоким разрезом до самого бедра платье, туфли на высокой платформе. На пальце левой руки золотой перстень с рубином и такие же серьги. Зина в сравнении с ней, грациозной и гордой, выглядела бедной Золушкой.

Этот контраст, резко бросился в глаза Кирилла и сразу же отразился на настроении Алисы и ее дочери. От них напускной веселости не осталось и следа. Алиса сжалась, как пружина, потом побледнела и засуетилась, словно беспокойная курица-наседка.

– Вот тебе Вера, скромный подарочек, – она неловко сунула имениннице в руки пакет с колготками, а Зинка ехидно голосом пропела:

– От Парижа до Находки «Омса» лучшие колготки…

– Будьте еще богаче, – продолжила Алиса.– Мне давеча Толик ожерелье пообещал, а пока хожу, как сирота казанская, в обносках. От секонд-хенда одеваемся. Зинке из старья платья перекраиваю, да драные колготки штопаю. Твоя Анжела, не бойсь обноски не наденет? Ишь, вырядилась, как королева, вся в матушку, и характером, и повадками. Яблоко от яблони недалеко падает…

– Будя тебе тоску нагонять, у людей праздник, – мягко оттеснил жену Анатолий, почувствовав, что она опасно заводит себя на скандал.

– Помолчи адвокат, защитник сирых и убогих,– огрызнулась Алиса, поджав капризные в вишневой помаде губы.

Он подал Вере букет алых, словно кровь, гвоздик и нежно пожелал:

– Будь здоровой и любимой, доброй, нежной и красивой. А это главное в жизни любой женщины.

– Спасибо вам, родные, за подарки и теплые слова,– поблагодарила Вера и губами прикоснулась к щеке Анатолия, затем Алисы и Зины. Жестом пригласила в гостиную:

– Прошу к столу, чувствуйте себя, как дома.

– Что ж вы мать и свекровь Дарью Андреевну не пригласили на именины? – поинтересовалась Алиса.

– Нездоровится матери, поднялось давление, – ответил Кирилл и добавил. – Поэтому она решила своим болезненным видом не портить нам праздничное настроение.

Алиса пристально оглядела интерьер, мебельную стенку.

– О, твоя коллекция пополнилась! Хрустальная ваза и фужеры, новый чайный сервиз, а все, как старый еврей, плачете, что денег нет, живете впроголодь,– упрекнула Алиса, зорко вычислив новые покупки.

– Все подарки от бывших сотрудниц, не забывают о добрых делах,– смутившись, поспешила с ответом Вера.

– Везет тебе на щедрых сотрудниц. А вот мне никто ломаного гроша не подаст,– вздохнула она. – Последнее золото муженек, как вонючий хорек, из дома унес. Хоть обручальные кольца сберегла, а то, он и личное счастье, хотел заложить.

Анатолий молчаливо проглотил «комплимент» острой на язык супруги.

Зазвучали тосты, из магнитофона полилась музыка. Пили шампанское, вино, водку под керченскую селедку, жареный пиленгас, грибы и огурчики, закусывали, но напряжение, возникшее с первой минуты встречи не оставляло их. Алиса пила и ела мало, бдительно наблюдала за ситуацией. Зорко всматривалась в интерьер квартиры, подмечая новые приобретения – люстру, светильники, гобелен с обнаженной девушкой на фоне заката… Тут еще не кстати, Зинка, захмелевшая от нескольких бокалов шампанского, масло в огонь подлила.

– Пап, а пап, – пиявкой прилипла она к отцу.– Хочу такое же платье и туфли, как у Анжелы. Сейчас многие девочки так ходят.

– Доча, не хныч, у тебя завышенные потребности, – отмахнулся Анатолий. – То тебе белое платье подавай, то черное. Пойдешь работать в киоск, как тетя Вера, узнаешь почем фунт лиха, как трудно копейка достается. Вот тогда хорошенько подумаешь, способна ли купить, что душа пожелает?

Дочка капризно поджала пухленькие губки и отложила вилку в сторону, готовая разреветься от обиды на невозмутимого отца и зависти к двоюродной сестрице.

– Не обижай ребенка, – вступилась за нее Алиса.– Если успел наклюкаться, то лучше помалкивай. С таким, как ты кормильцем и поильцем, скоро на панель пойдешь. У других мужей жены в роскоши купаются и сами они на иномарках катаются, а с тобой всю жизнь промучаешься и нищенкой помрешь где-нибудь под забором…

– Алиска, не устраивай сцен, не забывай, что в гостях, веди себя прилично, – сурово велел Анатолий. – Я воровать, мошенничать не научен. Это чиновники и бандиты, да их жены, любовницы, чадо и другие паразиты живут в роскоши, а честные люди страдают, не имея работы и нормальной зарплаты. Не от хорошей жизни мы с Кириллом в торговлю подались, занялись этим бизнесом, будь он неладен. Почему бы и тебе посменно с Верой не поработать в киоске? Заработаешь деньги и вернешь свои цацки из ломбарда.

– Дудки! Для полной радости мне не хватает еще общения с алкашами и проститутками, – решительно, словно отпустили пружину, поднялась Алиса.– Ты мое последнее золото, мою радость и утешение старому и хитрому еврею сдал, сам его и выручай, я горбатиться не желаю.

– Аля, я тебя прошу, умоляю, не заводись, держи себя в руках. У людей праздник, а ты разборки устраиваешь, нехорошо, некрасиво, – попытался ее усовестить супруг.

– Это ты, недотепа, держи себя в руках и прикуси свой длинный язык, когда жена говорит! – резко осадила его Алиса и, изобразив на лице надменную улыбку, обернулась к Вере. – Спасибо за хлеб, за соль, которой было с избытком. Мы пойдем, уже поздно. Анатолий дерзит, на ногах не держится, дорвался до бесплатного пойла. Придется на себе тащить кобеля. На такси деньги не заработали.