Владимир Жуков - Зой рок

Следователь оставила в квартире Черенкова и Луцкую. Вместе с сотрудниками оперативно-следственной группы последовала за Ясенем в подъезд, а затем и в подвал.

У эксперта-криминалиста Кочетка нашелся в саквояже фонарик и они, выбирая места суше, спугнув кошку и летучую мышь, пробрались к пакету. Максим расправил края пакета и Марина Юрьевна, зажав пальцами ноздри, заглянула вовнутрь. На нее взирало искаженное гримасой ужаса женское лицо, рядом лежали обрубки рук с посиневшими фалангами пальцев. Женщина невольно вздрогнула и прошептала Шиловой:

– Будьте добры, взгляните.

Та обратила свой взор в глубь пакета и, содрогнувшись, промолвила:

– Да, это голова Даркиной. Бедная, несчастная женщина с такой трагической судьбой. За что ей такая страшная кара?

Провизор почувствовала, как на глаза невольно наворачиваются слезы, закрыла лицо руками. Поняв ее состояние, следователь разрешила ей покинуть подвал, а сама вместе с сотрудниками продолжила осмотр мрачного помещения с изношенными, изъеденными коррозией трубами и утечками холодной и теплой воды.

В дальнем углу подвала они обнаружили на трубах теплосети нижнюю мягкую часть старого дивана с грязным, ветхим тряпьем, очевидно служившим одеялом. Внизу были разбросаны около десятка стограммовых флаконов с красными колпачками из-под медицинского спирта, метко названные любителями горячительных напитков "красными шапочками", штук пять вспоротых консервных банок из-под кильки и тюльки и "завтрака туриста", хлебные корки и пластиковая бутылка с мутной жидкостью, в спичечном коробке соль. На более разнообразное меню обладатель лежака, очевидно, претендовать и рассчитывать не мог из-за дефицита средств. Чревоугодие, обжорство ему не грозило, кормился, чем попало, ради физического выживания.

– Существуют же еще граждане, словно в каменном веке, – посочувствовал Кочеток, фотографируя аппаратом со вспышкой убогое пристанище бомжа. – От такой собачьей жизни он, действительно, мог озвереть и совершить злодейство.

– Зато наслаждается свободой, нет над ним ни жены, ни начальства, – заметил Ясень. – Это прежде, тунеядцев, бродяг и попрошаек отлавливали и по 214 статье УК отправляли на нары в колонию. А теперь демократия, свобода, права человека. Лишь иногда во время оперативных отработок, как сейчас, досаждаем бомжам. Вытаскиваем их из притонов – рассадников преступлений, пьянства, наркомании и других пороков и заразных инфекций.

– Не желала бы я такой свободы, – сделала резюме следователь. – Наверное, у бомжа, кстати, срочно установи его личность, не сложилась судьба. Впрочем, у каждого своя планида, как говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.

– Товарищ майор, я тревожусь, как бы Хорь не дал деру, – высказал сомнения лейтенант. – Заберется "зайцем" в пригородный поезд или остановит попутную машину и ищи ветра в поле. Уголовное дело окажется очередным "сухарем".

– Правильный ход мыслей. – похвалила Журавина. – Я распоряжусь, чтобы дали ориентировки операм, сотрудникам ППС, ГАИ, ДПС и линейного отдела на транспорте.

– Предлагаю в подвале устроить засаду и сам готов дежурить, – вошел в азарт Максим. – Ночью холодно, заморозки и Сидор, если конечно у него нет запасного угла, возвратиться на ночлег. Мы его тепленьким на трубах и повяжем.

– Вряд ли в ближайшие сутки он здесь появиться, – возразила Марина Юрьевна. – Такова психика любого пребывающего в здравом рассудке человека. Он старается держаться подальше от места злодеяния, представляющего угрозу для его спокойствия и бросающему тень подозрения. Включается природный инстинкт самосохранения, действующий интуитивно на подсознательном уровне.

– Возможно, вы и правы, – согласился лейтенант. – Мне бы такие знания, опыт и интуицию.

– Это дело наживное, не Боги горшки обжигают. пройдут годы и станешь настоящим мастером сыска, – с оптимизмом заверила Журавина и строго велела. – Вытаскивай из берлоги полковника, который навел тебя на Сидора, садитесь в УАЗ и вперед по рынкам, свалкам, притонам и другим злачным местам и кровь из носа разыщите и доставьте этого бомжа.

– Будет сделано, – ответил лейтенант и быстро ретировался.

– А вы, Степан, – она обратила взор на эксперта-криминалиста Кочетка. – Свяжитесь с судмедэкспертом и займитесь идентификацией останков, постарайтесь быстрее получить заключение экспертизы по пятнам крови, обнаруженным на лапах кошки, спортивной куртке и плитах у входной двери и на балконе. Срочно необходимо установить ее принадлежность. А также предоставьте результаты дактилоскопии.

– Постараюсь, товарищ майор, – ответил старший лейтенант.

– С вами, Нина Михайловна, я хочу поговорить тет-а-тет.

– О чем?

– Расскажите мне все, что знаете о Даркиной. Важна любая подробность, деталь, которая может послужить ключом к разгадке мотива, причины этого страшного убийства и вывести на злодея или злодеев.

– Но ведь уже установили убийцу, этого бомжа Егора, будь он проклят, такого прекрасного человека погубил, – отозвалась провизор.

– Не торопитесь с проклятиями. Если бы все так просто было, – заметила майор. – В юриспруденции и следственной практике существуют такие понятия6 " презумпция невиновности" и "ошибка в объекте". Никто не вправе называть подозреваемого преступником до того, как суд не вынесет свой вердикт. Да потом не исключена апелляция и пересмотр решения. Поэтому не будем предвосхищать события и вешать на человека, будь он бомж или депутат и министр, позорные ярлыки.

Шилова в знак согласия кивнула головой, не в силах избавиться от застывшего в ее сознании ведения: окровавленной со спекшимися сгустками крови в волосах головы недавней подруги. " Царство тебе небесное, Светочка, отмучилась бедняжка, призвал тебя к себе сынок",– подумала она, невольно защемило сердце.

5

Следом за Журавиной Нина Михайловна прошла в гостиную, но не села в кресло, а аккуратно убрала хрустальную вазу с алыми гвоздиками и сняла со стола скатерть. Закрыла тканью зеркало трюмо.

– Не подумайте, что я суеверная и чрезмерно набожная, – ответила она на вопрошающий взгляд следователя. – Профессия фармацевта, провизора, когда имеешь дело с миллиграммами, научила точности и осторожности. Я – реалистка и доверяю фактам, которые вижу, могу потрогать руками и оценить. А это давний христианский обычай, закрывать зеркала покрывалом в доме, где есть покойник. Поэтому не обессудьте.

– Не переживайте, Нина Михайловна, я знаю, что существует такой обычай и в этом нет ничего предосудительного, – промолвила майор. – Напротив, считаю этот ритуал данью памяти по умершим и погибшим.

– В случае с семьей Даркиных, которой уже не существует на белом свете, невольно поверишь в мистику и злой рок, – продолжила Шилова дрогнувшим голосом. – Я пришла к мысли, что над этой семьей витало родовое проклятие. Возможно, в каком-то их поколении, которое теперь трагически оборвалось, несколько веков назад кто-то совершил страшный грех. И теперь наступила дикая, жестокая расплата. В этом мире ничто не проходит бесследно, за все прошлые прегрешения приходиться расплачиваться невинным людям, спустя столетия.