Вильям Цветков - Фестиваль

— Не обязательно. Они вполне могли сговориться. Мы же не знаем, о какой сумме идет речь. Если деньги достаточно велики, то можно пойти и на крайние меры.

Архипов поерзал на стуле и снова закурил.

— О чем ты говоришь? — спросил Литвинов, постукивая зажигалкой по столу.

— Представьте себе, что все они, не сразу конечно, сговорились с кампанией. Скорее всего через посредника, который организует все так, чтобы создавалась видимость правдоподобности. Речь идет, видимо, о крупных суммах, иначе игра не стоит свеч. Потом они исчезают. Как и куда, это уже второй вопрос. Через три года по нашим законам они признаются умершими.

Литвинов усмехнулся, но продолжал слушать.

— И страховая компания должна выплатить полную сумму страховки. Вы смотрели недавно «Поле чудес»? Там одного парня застраховали на один миллиард рублей. Здорово, да? Так вот, три года, это крайний срок, это очень долго. Деньги же хочется получить быстро и по возможности все сразу. А теперь самое главное. Письма. В каждом из них инициалы и какая-нибудь часть тела. В последних письмах кровь. Какой суд признает, что женщина жива, если в конверте ее инициалы и часть ее тела? Никакой. Вот и получите страховку намного раньше положенного времени, пока мы ловим убийцу. А достать уши, носы, пальцы — это сейчас не проблема.

Литвинов застыл как покорный генсек и только минуты через две открыл рот.

— А как же все-таки убийца? Ведь его видели… Архипов сидел, склонив голову, что-то обдумывая.

— Возможно, это покажется слишком сложным, но мне кажется, что они вполне могут все это симулировать.

— То есть как?

— А так, что если у нас в деле будут только эти письма и ничего больше, то, скорее всего, мы бы быстро потеряли к ним интерес. Шутка кого-нибудь психопата, да мало ли… так ведь? Литвинов кивнул.

— Но добиться им надо совсем другого. Им нужны свидетельства о смерти. Поэтому они закатили спектакль с убийцей, который подстерегает своих жертв как маньяк, ну и с прочими атрибутами. Кстати, будет совсем неудивительно, если на случай возможного провала они пошли еще дальше. Вдруг, все это раскроется? Такое ведь можно предположить, кто-нибудь сболтнет лишнее, увидит что-нибудь… Тогда пострадает все. И они сами, и компания, в лице посредника. Компания сама по себе может ничего и не знать. А может и знать. Я имею в виду руководство. Так вот, этих женщин помещают к такие условия, которые с виду раем не покажутся и держат там соответственно, чтобы они походили на жертв похищения. В этом случае, все остаются на свободе и с деньгами. Компания не посмеет им не выплатить, да и в договоре, наверняка, есть что-нибудь этакое.

— То есть, — произнес Литвинов, обращаясь словно к самому себе, — закрывая дело, мы ставим последнюю, самую главную подпись.

Архипов кивнул.

— Но это еще из области версий, — сказал он. — Надо проверить страховую компанию, но лично мне кажется, что совпадений, вернее исключений из правил в таких случаях не бывает. Если все дают информацию, а одна скрывает, это настораживает.

Кабинет затянуло стойкой завесой дыма, образующего под потолком причудливые формы. Тяжелые шторы на окнах были раскрыты и пропускали в комнату белесый дневной свет, рисующий на крашенном полу вялые блики. С пыльной полки книжного шкафа красными буквами подмигивал Уголовный кодекс и томик Фридриха Незнанского. Остальное свободное пространство занимали многочисленные стопки разноцветных папок, к которым не прикасались, по крайней мере, последние три пятилетки. Что в них содержалось — оставалось только гадать, может быть, пророчества бывшего хозяина кабинета.

— Знаешь, что, — после некоторого раздумья сказал Литвинов, — пусть Батурин этим и займется. А ты поезжай на птицефабрику и быстренько закончи там все дела.

Архипов покосился на шефа, который не переставал вертеть сигаретную пачку.

— И все-таки, постарайся узнать поточнее, что это за компания, кто директор и так далее, чем больше, тем лучше. А там мы разберемся, в какую сторону ветер дует.

Был уже вечер, когда Макс, покончив с делами, приехал на вокзал. Кишащий бомжами, проститутками и прочими отбросами, вокзал вызывал у него сильное отвращение.

— Дяденька, дай сто рублей, — кто-то тронул его за полог плаща. Он обернулся и увидел грязного оборванного пацана с рукавами навыпуск.

Макс достал из кармана мелочь и с омерзением бросил бомжонку. Тот сразу отстал. Впереди шли цыгане, и Макс предпочел обойти их.

Слева и справа тянулись ряды коммерческих палаток. Вездесущие бабки делали бизнес, расхваливая пирожки, горячую курочку и прочую дребедень.

Возле входа в вокзал стояли девицы неопределенного возраста. Недалеко от них лежал пропитый алкоголик в луже собственной мочи. Милиционеры из линейного отдела не обращали на него никакого внимания и чуть поодаль грызли семечки, помахивая резиновыми дубинками. Им смертельно надоела работа и они ждали окончания смены.

«Тут будет чем поживиться», — подумал Макс, стараясь побыстрее войти в здание вокзала.

Он был одет в светлый костюм, белую рубашку с синим в полосочку галстуком и бежевый плащ. Небольшого размера лакированные туфли и золотые очки довершали картину респектабельного молодого человека…

Макс взглянул на расписание движения поездов.

«19.45 Калининград — Москва № 109 «— прочитал он в самом низу. «Платформа № 3». Это то что надо.

Макс неспеша пересек вокзал, стараясь не бросаться никому в глаза, посмотрел на часы — «19.18». Значит поезд уже должен стоять. Он взбежал по ступенькам на нужную платформу. Поезд, действительно, уже подогнали и проводницы, морщась от осенней прохлады, повылазили из вагонов.

Макс медленно шел вдоль поезда, наслаждаясь вечером. Где-то внутри мозга уже ожил червячок, предчувствуя скорую обильную трапезу. Макс внимательно рассматривал уже подошедших людей, оберегающих свой багаж и наблюдающих за ними безразличных проводниц.

Возле головы поезда пассажиров еще не было, и Макс, ускорив шаг, направился туда. Издали он увидел молоденькую, наверное, только после школы или курсов, проводницу, которая одиноко стояла возле открытого вагона.

Придав себе вин запыхавшегося человека, он широкими шагами подошел к девушке.

— Извините, — Макс старался, чтобы его голос звучал с европейским акцентом. — Это поезд на Москву?

— Да, — ответила проводница, разглядывая его.

— Тогда я к вам. — Макс вынул из кармана бумажку и сделал вид, что читает. — Восемнадцатый?

— Да, восемнадцатый, купейный, — девушка заинтересовалась немного странным пассажиром.

— Слава богу! — Макс засмеялся. — Как это по-русски? Проводница тоже улыбнулась.

— А я поехал на Северный вокзал, и ждал там. Если бы не случайность, опоздал бы.