Юлия Фалалеева - Рифл шафл

— Жрать и спать, — ответил жених. — Еду со вскрытия.

— И чего там?

— Ну, как и предполагали — отравление цианистым калием. Кстати, мы у Ильяса в сторожке твой ключ так и не нашли… Гуляет где-то… Тебе обязательно нужно сменить замок. Ладно, я с этим сам разберусь, а ты пока закрывай роллеты всегда, когда выходишь. Поняла?

— Поняла. А я сейчас к Цветову ходила.

— А я позавчера так до него и не дошёл… А ты зачем ходила?

— Мы с Идой — внучкой Казимирыча — обеспечили его участие в торжественном концерте…

— Чёрт! Праздник же через три дня! А я забыл про дежурство! Там высокопоставленные гости… Хорошо, что напомнила…

— Может, приедешь, я соскучилась!

— А на ужин?

— Так это я мигом, что хочешь?

Миша помолчал.

— Зинка, может… Я за Диной заеду, и с ней к тебе на ужин. Ок?

— Конечно, с Диночкой приезжайте!

Не теряя времени, Зинаида нажала на дисплее отбой и ринулась к холодильнику, доставая мясо, овощи, зелень и на ходу прикидывая чем побаловать будущих родственников.

Мишка с Диной приехали часа через три.

Зинаида как раз вытаскивала из духовки запечённое мясо.

— Как вкусно пахнет! Слюной захлебнусь — с утра не ел, — пожаловался подполковник.

Диночка расцеловалась с Зинаидой, сполоснула руки под кухонным краном и по-свойски принялась расставлять посуду.

С Михаилом трапезничать по-семейному не удалось: у него постоянно звонил телефон, несколько раз он, разговаривая, даже выходил из гостиной.

Зина слышала, как он буквально орет в трубку, возмущаясь на невидимого собеседника:

— Ну не сейчас же мне срываться! Может, можно подождать до завтра? Да я понял! Если это результаты проверки, то почему только сегодня сообщили? — негодовал Миха. — Хорошо, сейчас буду, — подавленным голосом пообещал он.

— Ты сейчас уедешь, — поняла Зина.

— Причём — срочно, — ответил Миша. — Представляешь, объявилась контора по утилизации, в которой пропало несколько тонн отсортированных золотосодержащих радиодеталей. За этой организацией большие люди стоят. Трясут теперь наше начальство, меня вызывают. Читали рапорт о найденном у Раисы в доме… Черт, до завтра, что ли, не подождать? Я Динку у тебя оставлю. Доченька, останешься у Зины? — он ласково потрепал девочку по руке.

Дина согласно кивнула в ответ.

— Я не знаю, во сколько вернусь! Не ждите, ложитесь спать.

Поцеловав обеих, и допивая на ходу чай, Миша спешил вернуться на службу.

— Мне надо тебе что-то рассказать, — сообщила Дина на жестуно, лишь только за Михаилом закрылась дверь.

В ответ Зина кивнула и стала внимательно следить за её жестами.

— Я сегодня утром ходила к озеру фотографировать сосны для конкурса.

Зинаида кивнула в знак того, что понимает.

— Там был художник Юра Синицын, он был с мольбертом и рисовал деревья. Я его тоже сфотографировала. Потом к берегу подплыла лодка, и из неё вылез красивый мужчина.

Высокий или низкий, толстый или худой? — спросила жестами хозяйка.

Динка состроила гримасу, затем показала рост:

— Невысокий, нетолстый. Красивый! — ещё раз показала она.

Дальше она «рассказала», будто художник требовал у мужчины деньги, а тот ему сказал, что с собой таких сумм не носит и велел художнику зайти к нему в обед. Ещё мужчина смеялся над Юрием, говорил, что это Синицын должен ему платить за то, что он ему жизнь устроил…

— Может, пошутил, — настороженно сказала Зина.

— Нет, не шутил, по лицу видно.

— Они тебя видели?

— Нет, я стояла в камышах. Из воды снимала берег и сосны.

— Отцу расскажем?

— Ты расскажи.

Перед сном Зина снабдила Динку чистым полотенцем и отправила в ванную.

В дверь постучали.

Это было странно, так как Миша имел свои ключи, а гостей — тем более, в такое позднее время — она не ждала.

Зинка включила свет на террасе и увидела стоящего за стеклянной дверью Цветова. Поспешно открыла…

— Вот, вы блузку забыли, — он протянул ей свёрток.

— Майка не моя, а Идочки, но я завтра ей передам, — она улыбнулась. — Может, зайдёте чаю попить?

Он мельком взглянул на часы и переступил порог дома.

— Вы не одна? — спросил Святослав, сидя за столом и прислушиваясь к звукам льющейся в ванной воды.

— Нет, я с Динкой, это Михаила дочь, так сказать, моя падчерица, — Зина улыбнулась. — Собираемся пожениться…

— Поздравляю.

— Да вот Динка почему-то этому не рада, не даёт своего благословения, говорит, что лучше так живите.

— Ничего, время пройдёт, все наладится. Вы же с ней мирно живете, не ругаетесь?

— Она у нас глухонемая, ругаться — не ругается, но злиться умеет.

— Извините, я не знал.

— Ничего, всё в порядке.

Вернувшаяся из ванны Динка вздрогнула, увидев Цветова, и знаками показала, что узнала в нём того самого «красивого» мужчину.

— Я поняла, потом обсудим… — дала понять Зинаида и пододвинула ей чашку с чаем.

Динка была одета в ситцевый безрукавный халатик.

Иллюзионист, не отрываясь, смотрел на левое предплечье девушки, где размером с пятирублевую монету у неё был розовый шрам, словно от ожога.

Уже обувая кроссовки в прихожей, он вдруг спросил, не знает ли Зина происхождение этого шрама.

— Нет, не знаю. Мы познакомились около двух лет назад, когда я сюда переехала. Мне в тишине лучше работается. Я — переводчик. Знаю, что девочка стала жить с Мишей незадолго до нашего знакомства. Он со своей женой давно развёлся, она оказалась то ли сектанткой, то ли приверженкой какого-то культа. В общем, по «идейным соображениям» расстались. А через восемнадцать лет без объяснения причин «бывшая» привезла Динку и пропала. Тёмная история. Поэтому никаких подробностей о её детстве я не знаю. Она — девочка хорошая, только… В силу своего недуга — не очень общительная.

— Понятно, — задумчиво произнёс Цветов. — Засиделся, пойду… До свидания. Извините за поздний визит.

— Ничего, все нормально. Идочке майку завтра передам.

Михаил вернулся поздно ночью, злой и вымотанный.

Зиночка, ухаживая за уставшим подполковником, с расспросами не приставала. И только, когда лежали в кровати, спросила про шрам на руке у Динки.

— Слушай, мне когда «бывшая» дочку привезла — у неё на этом месте была татуировка с жучком каким-то. Я даже спрашивать не стал у сумасшедшей что к чему, просто повез Дину к знакомому хирургу в первую областную, он эту мерзость и убрал. А ты, что вдруг спрашиваешь?

— К своему стыду, только сегодня заметила. Мачеха — одно слово.

— Эх, ты, мачеха-злодейка! Ну-ка, иди ко мне… — Миша обнял и притянул к себе Зиночку. — Сейчас я с тобой разберусь…

Про рассказ Динки — подглядевшей диалог между Синицыным и Цветовым — Зиночка к стыду своему забыла. А когда вспомнила — никак не могла улучить момент, чтобы поговорить на эту тему с полицейским в отсутствии дочери.