Юлия Фалалеева - Рифл шафл

— Повенчаться? Я думала, что эстонцы — лютеране… — беседа успокаивала Зинку.

— Мало ты знаешь о моей стране, — шутливо вздохнула Элен. — У русских извечный «синдром величия», куда нам… Нас меньше — всего миллион… А что касается религии, то Эстония является самой неверующей страной. Пятьдесят четыре процента населения — атеисты. Но мне повезло, мои родители верующие, православные… Православных у нас процентов пятнадцать, лютеран процентов десять, остальных конфессии — и того меньше.

— Буду знать, — ответила Зинка. — Я, между прочим, вообще считаю, что национальности — это нечто условное… Чистокровными могут себя назвать, наверное, только туземцы затерянного в непролазных джунглях племени… А насчёт венчания — здорово! Пригласите?

— А ты приедешь? — вопросом на вопрос ответила эстонка.

— А как же? Если на торжестве будет настоящий эстонский сыр и колбаски! Бегом прибегу!

— «Сыр, колбаски…»! — передразнила Элен. — Эстонцы «Skype» придумали! А ещё у нас есть электронное правительство, электронная школа и электронная дорога… А восемьдесят четыре процента наших граждан имеют удостоверение личности, которое обладает функцией электронной подписи. С помощью этого удостоверения по интернету ты можешь компанию зарегистрировать минут за двадцать…

— Ой-ой! Где моё белое знамя капитуляции?! — Зинка замахала руками.

Девушки расхохотались одновременно, вспомнив свой поход к Цветову.

В начале шестого утра Зинка подскочила с кровати как ужаленная. Дверные роллеты сотрясались от стука.

Элен уже была в прихожей.

— Зинаида Львовна! Зина! Откройте! Это я, Оксана Липкина! — доносился снаружи знакомый визгливый голос. — Господи! Да открывайте же быстрее!

Элен, стоявшая на боевой изготовке, взглядом показала на дверь и прошептала одними губами: «Открывай!».

Зиночка подняла металлические жалюзи.

Несчастная Липкина поверх длинного летнего сарафана почему-то была одета в помятый плащ с поднятым воротом. Её голова была повязана чёрным в разводах платком, а половину лица закрывали солнцезащитные очки, абсолютно не уместные в рассветных сумерках.

Шагнув в прихожую, Оксана сняла очки, плащ и зарыдала в голос. По всему было понятно, что женщина натерпелась лиха: припухший покрасневший глаз, ссадины и царапины по всему телу…

— Он сказал, что через час убьёт Валеру! Он бил меня! Потом проткнул Валере ногу ножом! Валера там, с ним… У нас в коттедже… Мы ночевали… Он же полицейский… Я его узнала и открыла дверь… Он разбил наши телефоны… Он приказал не кричать… Он сказал, что если я позову на помощь — он убьёт Валеру и сожжёт наш дом… Зина, он знает, что ты дома! Он ждёт! Он дал мне час!

— Ждёт?! Он меня ждёт?! — потеряв от страха голос, просипела Зинка.

— Да при чём тут ты?! — завизжала Липкина и рухнула на диван. — Нет! Он ждёт меня! Когда я принесу ему какой-то чёртов перстень! Он сказал, что если ты вздумаешь противится — он подожжёт дом… А тебя найдёт и прикончит…

— Хватит ужас нагонять! — жёстким тоном скомандовала Элен.

— Ида, вот ты только не лезь! Тебе сейчас лучше заткнутся и молчать! — снова завелась Липкина.

— Я сейчас позвоню… — начала Элен.

— Нет! Не смей! Вам плевать на меня! На Валеру! Не смей никуда звонить! Вы что, совсем не понимаете?! У Валеры — кровь! Зина, Христа ради! Отдайте мне кольцо! Мы с Валерой вернём вам деньги… Я предлагала ему кольца, поверьте… Он — маньяк! Ему нужно только ваше!

— Оксана, послушайте меня внимательно! У меня к вам… — Элен даже не успела закончить фразу, как Липкина кинулась на неё и вцепилась в волосы.

Агент «Гольфстрима» не произнесла ни звука. Она стремительно обернулась вокруг своей оси и, резко перехватив руку противницы, нанесла той два коротких удара: один — в область шеи, другой — в область живота.

— Извини, но так будет лучше, — приговаривала она, закидывая на диван бессознательный «скелетик» соседки. — Не бойся, очухается через час или полтора.

— Да не стой как истукан! — это требование относилось уже к Зиночке. — Помоги мне её раздеть.

— Раздеть! Зачем?

— Шевелись! Быстрее!

Они стянули с Оксаны сарафан, сняли с головы шарф.

— Туфли! Не забудь туфли!

Наконец Зинка поняла, что задумала Элен.

— Да ты с ума сошла! Давай позвоним Кольцову!

— Как ты себе это представляешь? Кольцов вызовет полицию, и они окружат коттедж Липкиных? Тогда он убьёт судью, сто процентов! — говорила Элен, закалывая снятой с головы Оксаны заколкой волосы. — Я и тебя прошу никому не звонить… Если не хочешь для меня неприятностей…

Скинув джинсы и футболку, она уже стояла, натягивая на себя слегка маловатый сарафанчик. Надев очки, замотавшаяся в платок Элен сделалась один в один похожей на утреннюю визитёршу.

Зинка кинулась помогать и, аккуратно расправив запутавшийся подол, протянула ей туфли.

— Ну… Ё-моё! Тридцать седьмой! На мой тридцать девятый! — расстроилась Элен.

Зинка с ужасом представила, как почувствует себя Холм, втиснув босые ноги в узкие остроносые туфли. И точно — на подъёме стопы тут же вздулись и налились синевой вены.

— Посмотри, походка похожа?

Она сделала несколько торопливых покачивающихся шагов по гостиной.

— Похожа, — подтвердила Зиночка.

— Теперь тащи эластичный бинт, а лучше — два… — попросила Элен.

Исполнившая и это поручение Зиночка с интересом наблюдала, как Холм приматывает оружие к ногам чуть выше колена и поправляет расклешённую юбку сарафана.

— Всё! Давай кольцо, и я пойду… Пока окончательно не рассвело.

Зинка беспрекословно протянула ей перстень и, чуть помешкав, размашисто перекрестила девушку.

— Если через полчаса не дам о себе знать — можешь будить Кольцова, — та болезненно поморщилась, раздражённо взглянув на впившиеся туфли.

Зинуля стояла за стеклянной дверью и смотрела вслед удаляющейся Элен до тех пор, пока та не скрылась за углом двадцать четвёртого коттеджа.

Вернувшись в гостиную, накрыла пледом Липкину. Прислушалась к дыханию — живая.

«Не нравится мне всё это! Ох, как не нравится», — подумала Зиночка. — «Почему нельзя Фёдору звонить? Он не дурак, чтобы совершать опрометчивые поступки, он не станет зазря рисковать жизнью судьи… Почему Элен запретила вызывать его на подмогу? А вдруг Оксана сейчас очнётся? Что ей говорить, как объяснять?».

От волнения она безостановочно курсировала между комнатой и прихожей, каждый раз, приостанавливаясь у двери, она жадно смотрела в сторону липкинского коттеджа, скрытого от её глаз другими постройками.

Уже полностью рассвело, утреннюю тишину нарушал щебет лесных птиц. Зинка посмотрела на часы: прошло всего десять минут, как Холм скрылась за поворотом, ведущим к дому судьи.