Юрий Корчевский - Фронтовик стреляет наповал

– Согласилась?

– Еще бы, такую выгоду упускать.

– Уже принесли?

– Сегодня обещали, к закрытию.

– Не зря я тебя покрываю. Ты во сколько закрываешься?

– В восемь.

– Лады. Если меня увидишь, вида не подавай.

Андрей опрокинул стакан с пивом в рот, вышел. Все-таки не зря информаторов они озадачили. Информация небольшая, но делу помочь может. Николая в уголовном розыске еще не было, но дежурный сказал:

– Тебя Щеглов искал, зайди к нему.

Грехов за собой Андрей не знал, зашел. Начальство ждать не любит.

– Здравия желаю!

– А, Фролов! Курьер сегодня оружие твое доставил и постановление – в возбуждении уголовного дела в отношении тебя отказать. Забери свой «наган». А впредь думай, прежде чем на спусковой крючок нажать.

– Так точно! – вытянулся Андрей.

Начальство возражений не любит, это давно известно. У них одно мнение правильное – свое.

– Как дела по краже из магазинов?

– Работаем.

– Надо ускорить!

– Постараемся. Сейчас только от информаторов, весь город обегал.

– Давай, трудись, не буду отрывать.

Андрей в кабинете «наган» осмотрел, вычистил и смазал, зарядил. О, другое дело! С оружием почувствовал себя уверенно. Без привычной тяжести в кармане – как не в своей тарелке.

Резко распахнулась дверь, в кабинет ворвался Николай.

– Оружие вернули?

– Ага, только сейчас от Щеглова. Вины в применении оружия не нашли.

– Что информаторы?

Николай явно тоже что-то узнал, поскольку был в хорошем настроении.

– Узнал по расписному. Не из местных, его никто не знает. Кличка Шизо, за спиной куча статей, от краж и грабежей до убийства.

– Серьезный фигурант.

– В пивной ларек, что на Калинина, вчера предложили два ящика водки за полцены. Обещали сегодня к закрытию доставить.

– Проявились-таки! А во сколько ларек закрывается?

– В восемь.

Николай посмотрел на часы.

– Время еще есть. Мне тоже про Шизо сказали. Видели в поселке авиазавода, а где точно – неясно. Где-то там у него лежбище.

– Считаешь, кражи продмагов – его рук дело?

– Наставлял и руководил, полагаю, он. Есть какая-то связь. Появился в городе Шизо, и кражи пошли.

– Для прокуратуры и суда – не факт. На горячем взять надо, с поличным.

– Что думаешь по пивному ларьку?

– Что и ты. Брать их надо.

– Ты внутри ларька был?

– Кроме продавщицы двоим укрыться можно, но не нужно. Увидев посторонних, рванут назад. А кроме того, информатора подставлять нельзя, только полный тупица не поймет, кто навел.

– Сам такого мнения. А вокруг места скрытные для наблюдения есть?

– Перед ларьком пустая площадка, по обеим сторонам частные дома. На лавочку не сядешь, зима. Это летом можно за стол к доминошникам присесть.

– Плохо. Давай думать.

Николай уселся на стул, потом вскочил.

– Есть вариант. У меня шофер знакомый на хлебовозке работает, он выручит. Едем к нему.

Уговаривать водителя долго не пришлось.

– Если для дела надо, помогу. А что делать?

– Подъедешь, постоишь.

– И все?

– По ходу понятно будет.

Пока было время, оперативники пообедали в столовой хлебозавода. Завод по запаху найти можно. Вкусно пахло свежим хлебом уже за квартал от завода. А уж внутри, на территории, слюной подавиться можно. Запах в ноздри бьет, густой, ароматный.

Назад, в райотдел, на мотоцикле за пять минут домчались. Николай за телефон уселся, стал в Москву звонить, знакомым из Главка.

Может, кто-то помнит уголовное дело, где фигурировала кличка Шизо. Кличка редкая, должна запомниться. Но при условии, что дела проходили в Москве или Подмосковье. Уголовник не из местных, балашихинская братва его не знает. Он мог после отсидки приехать с Урала или из Сибири. Разве все города обзвонишь? На это куча времени надобна. Могла бы помочь паспортная служба, но для этого надо знать фамилию. Еще вариант – ГУЛАГ. После освобождения из зоны сидельцам выдавали справки об освобождении. По ним в паспортных столах выдавали паспорта определенных серий. Но кроме ГУЛАГа – Главного управления лагерей, таких управлений было еще десять. Хотя бы знать, где сидел Шизо. А у оперов, кроме клички, больше ничего.

Вечером отправились пешком на хлебозавод. Уже все машины-хлебовозки в гараже. Работа для них начинается рано утром, можно сказать – даже ночью, когда с завода развозят хлеб по магазинам. На машине, на которой работает знакомый Николаю водитель, на борту надпись крупными буквами «Хлеб». Только после оперативники поняли, что сделали ошибку, выбрав такую машину. До войны, во время массовых репрессий, чекисты использовали такие для перевозки арестованных. По ночам, наряду с настоящими хлебовозками, по городу курсировали грузовики НКВД, замаскированные под мирные продуктовые.

Милиционеры об этом знали, на перекрестках старались не останавливать. Позднее узнали граждане. А оперативники упустили из вида.

Водитель вытащил из кузова пустые деревянные ящики из-под хлеба.

– Загружайтесь.

– Да ты что? А наблюдать как будем?

– Спереди окошечко есть с заслонкой, приподнимите. Да и в дверцах щели изрядные.

– Окошечко-то зачем?

– А, не знаете? Хлеб горячим грузят, он потеет, по стенкам кузова изнутри капли текут. Приоткрываем немного для вентиляции, не то буханки в нижних поддонах намокнут.

Николай в кабину с водителем уселся – дорогу показать, место стоянки для наблюдения выбрать. Андрей в кузове устроился, на полу. Все вокруг железное – кузов, пол, полозья для поддонов. Холодно, а сидя на полу, не видно ничего. Полная темнота. Грузовик раскачивает, трясет. Неуютно. Андрей представил себя на месте арестантов. Тем хуже было: везли в полную неизвестность – в тюрьму или на расстрел. Да не уголовников, зачастую цвет нации, людей образованных, при должностях. Сколько сгинуло ученых, конструкторов, инженеров, интеллигенции?

Грузовик остановился. Несколько минут тишины, видимо, Николай оценивал – удобно ли встали? Потом хлопнула дверца кабины, открылась дверца кузова. В кузов неловко взобрался Николай.

– Встали удачно, впереди обзор хороший, справа дома. До ларька пивного десяток метров, лампочка под навесом, где прилавок, горит.

– Они сзади подойдут, к служебному входу.

– Сзади забор, подойдут сбоку, слева или справа.

Николай папиросы достал, закурить не успел. Андрей его остановил.

– Не кури. Запах сразу выдает и дымок из вентиляционного отверстия пойдет. В разведке не один человек так спалился.

– Уголовники – не немцы.

Но закуривать не стал, убрал пачку в карман. В кузове зябко, Николай потопал ногами.

– Да тихо ты, что как медведь себя ведешь?

Время тянулось медленно. Андрей заслонку полностью открыл, но отверстие мало, с ладошку. Ларек виден отлично. Несмотря на вечер, у пивной точки несколько мужичков толкаются. Раздался окрик Антонины: