Кирилл Казанцев - Бункер разбитых сердец

– Чего новенького? – спросила она, приблизившись, но Родин хранил молчание. Некрасиво, конечно, а что делать?

– А я вот тебе пирога кусочек принесла, – положила она на его стол прозрачный пакет с волнующим содержимым, приукрашенным вишней.

– Мм, спасибо, Надя, но не стоит обо мне так заботиться, – не отрывая взгляда от газеты, закивал он.

Вот, казалось бы, хорошая хозяюшка, пироги печет, в доме стерильность, жаждет опекать его. Но не нужна. Не нужна ни разу! И поскорее бы отправилась домой. А ведь он когда-то чуть разума из-за нее не лишился. Только уж очень давно. И не потому она не нужна сейчас, что стала толстой и не совсем молодой, и похожа на коренную жительницу совхоза «Имени Вымени», а потому, что изменила, предала. Так же, как и ее лучшая подруга Галина, ставшая ему женой. А потом и Ольга, и Марина. Нет, лучше не вспоминать. Да все они одним миром мазаны. А что еще ожидать от Светланы? Даже думать об этом не хочется. Просто никогда не надо влюбляться. Интересоваться этим прекрасным полом – да, а вот любить не стоит.

– Как это не стоит? – кокетливо возмутилась Наденька, и он, обуреваемый своими мыслями, подумал, что она их прочитала.

– Что? – посмотрел он на нее.

– Очень даже стоит. Ты вон какой худой. Надо хорошо питаться. Ешь побольше мучного, – улыбнулась она, подталкивая к нему пакетик с пирогом.

– Хорошо, хорошо, спасибо. Я учту твои советы, – закивал Михаил и вновь углубился в статью о хоккейном матче, прошедшем несколько месяцев назад.

Наденька еще немного постояла и, горестно вздохнув, застучала каблучками в обратном направлении. Родин тоже вздохнул. Облегченно. Выждав некоторое время, после того как она покинула территорию склада, пошел закрывать дверь. А затем, больше уже не теряя времени зря, взял пакет с противогазом, стараясь скрыть его от видеокамеры, и направился в глубь зала.

Сначала пришлось отодвигать восемь ящиков. А это почти два с половиной центнера. Но перенос тяжестей для хорошо на этом тренированного Родина не был проблемой. Времени занял немного. И вот он уже стоит над зияющим колодцем, ведущим в неизвестность. Интересно то, что оттуда не веяло холодом, что было бы вполне естественно. Посторонних запахов тоже не чувствовалось, как и в прошлый раз. Но тем не менее он все-таки натянул противогаз и, приладив за ремень фонарик так, чтобы он светил вниз, ступил на первую перекладину железной лестницы. Попробовал на прочность, слегка попрыгав на ней и при этом опираясь руками о край бетонного пола. Ничего. Крепкая. Не гнется, не сыпется. Опустил ногу еще на одну ниже. Тоже испытал. Нормально. И уже спокойно стал спускаться, периодически поглядывая вниз. Пока вокруг него так и были четыре оштукатуренных стены. Никаких тебе изъянов или похабных надписей, какие всегда просятся на такую притягательную поверхность, которая легко крошится от проведенного по ней гвоздика. Холода тоже пока не ощущалось. Михаил в очередной раз посмотрел вверх, где тускло высвечивался прямоугольный проем, и вниз. Кажется, он прошел половину пути. Нет, тут побольше, чем десять метров. Где-то двенадцать-пятнадцать будет. Что же это за сооружение? Кожа под резиной противогаза покрылась испариной, от которой стали запотевать стекла. «Вот суки! – выругался про себя Михаил, в адрес изготовителя. – Понаделают говна! А если военное время?! Даже не увидишь цель, куда стрелять. Зашибись! Ладно, пока смотреть не на что», – решил он и продолжил спуск почти вслепую, проговаривая про себя, как считалочку: мэйд ин чайна, маде ин чина…

И вот он почувствовал, что его правая нога коснулась дна. Даже дрожь возбуждения прошла по телу. Опустил вторую. Попрыгал для уверенности. Все тот же бетон. Чистый, не скользкий. Посветил под ноги фонариком, но из-за запотевших стекол был виден только луч света. Набрав в легкие побольше воздуха, он, и без того запыхавшийся, стянул с себя противогаз, не дыша обтер рукавом лицо, затем стекла, снова натянул на голову и глубоко вздохнул. Теперь он мог оглядеться вокруг себя, осветив пространство. Да, чутье его не обмануло. Внизу прямо напротив лестницы оказался проем. Высотой в человеческий рост. Похожий на небольшую арку. Родин направил свет туда. Луч фрагментарно выхватил нечто похожее на стол, покрытый светлой скатертью. Михаил прошел через арку и стал шарить фонариком по стенам. Справа от себя на уровне плеча обнаружил выключатель. Черный, выпуклый, с торчащими из него двумя кнопками. Черной же и красной. Такие использовались в начале прошлого века. Немного поколебался, но все-таки нажал на красную. Свет, хлынувший сверху из обычной лампочки без плафона, просто болтавшейся на длинном шнуре, заставил на минуту зажмуриться, поскольку глаза за время спуска привыкли к темноте. А когда их открыл и увидел то, что увидел, ахнул про себя, хоть и ожидал нечто подобное.

Это была обыкновенная комната с незатейливой обстановкой тридцатых годов. Возле одной стены, что справа от входа, стоял темно-коричневый кожаный диван с высокой плоской спинкой. На нем пара подушек в простых белых наволочках, похожих на те, которыми и по сей день пользуется, к примеру, армия. Рядом стопка из сложенных простыней и скрученный рулоном клетчатый плед. Явно не китайского производства.

Напротив, возле стены слева – кровать с железными спинками, какую тоже можно встретить в быту деревенских стариков или дачников. Застелена таким же пледом. А сразу перед аркой у противоположной стены как раз стол, который первым попался Родину на глаза. Действительно, покрыт немного пожелтевшей некогда белой скатертью явно из какого-то натурального материала, в которых он не очень разбирался. Возле – два деревянных стула. Но, самое интересное, на столе стоял телефонный аппарат. Естественно, старого образца. Черный, угловатый, с тяжелой трубкой. Провод, шедший от него, терялся за длинной скатертью. Мало того, над ним, подвешенное к стене, находилось радио в виде тарелки. Такие уж Михаил видел только по телевизору. Из них вещал своим знаменитым голосом Левитан: «От Советского информбюро…» Неужели это все работает?! Михаил пока так и не решился до чего-то дотронуться, пока просто осматриваясь вокруг. А вот еще немаловажная деталь! Над диваном почти у потолка высотой в пару метров находится нечто, весьма похожее на вентиляцию. Средних размеров окошко, заделанное частой металлической решеткой. М-да, было бы неплохо, если она функционирует. Михаил достал небольшой перочинный нож, ковырнул им подол своей куртки и выдернул недлинную нитку. Подошел к дивану и, опасаясь, чтоб не лопнула под его ботинками кожа, раскатал плед. Встал на него и поднес нитку к зарешеченному окошку. Нитка слегка заколыхалась. Родин спрыгнул на пол и тут же снял затрудняющий дыхание и видение противогаз. Потянул носом воздух. Никаких острых запахов. Воздух немного тяжелый, но не сырой. Стал всматриваться в детали, которые сразу не заметил. Ага, вот тут в углу какая-то узкая дверь. Заглянул. Оказался санузел с унитазом, похожим на те, что в поезде. Закрыл обратно. А вот тут какой-то шкафчик из натурального дерева с ручками-висюльками из бронзы. Подошел. Открыл одну из створок. Внутри обнаружилось несколько полок. На них так называемый сухой паек. Коробка с комковым сахаром, печенье, чай в бумажной пачке, сгущенка, несколько железных банок тушенки с простенькими этикетками с изображением коровы на розоватом фоне. Он взял одну из них и посмотрел на дату. Темным штампом на бумаге значилось 21 нояб. 1940 год. Ну, вот теперь понятно, в какое время он попал. Даже дух перехватило. До Великой Отечественной войны тогда оставалось практически ровно полгода. Значит, кто-то, предполагая такое событие, постарался себя обезопасить от бомбежки или просто спрятаться на некоторое время от оккупанта. Интересно кто? Вряд ли это можно назвать бункером Сталина, но вот для какого-то местного партийного бонзы или высокого военного чина вполне приемлемо. В другом отделении шкафа обнаружились стеклянные емкости с прозрачной жидкостью, закатанные жестяными крышками, как соленья. На дне был рыжеватый осадок. Похоже, это запасы воды. Ниже – полка с керогазом. На таком можно вскипятить чай или разогреть ту же тушенку. А вот и склянка с керосином. Тут же спички, соль. Какая-то посуда. Разглядывать все более детально не давало стремление ознакомиться с более важными моментами, и следующим действием Родина была проверка весьма заинтересовавшей его телефонной связи. Он снял трубку и прислушался. Тишина. Покрутил диск с отверстиями, в которых были не только цифры, но и буквы под ними. Черным по белому фону. Никакого эффекта. Только жужжащий звук диска в гробовой тишине. Положил трубку обратно на торчащие рычаги и, перегнувшись через стол, потянулся к кнопке радио. Крутанул и вздрогнул. В уши, привыкшие лишь к стуку собственных шагов, с шипением ворвался глухой звук. На минуту показалось, что вот сейчас он услышит голос того самого Левитана. Но, прислушавшись, понял: нехитрое приспособление улавливает какую-то современную радиостанцию, поскольку звучала песня в исполнении известного рэпера. Михаил выключил радио, не желая выходить из той атмосферы, в какую сейчас погрузился. У него создавалось впечатление, что он только что воспользовался машиной времени, попав в прошлое семидесятилетней давности. Даже немного дальше проскочил и, откинув край плотной скатерти, стал изучать, куда же идут провода телефонного аппарата и радиотарелки. В стене примерно на уровне его колена обнаружились два отверстия, в которые были вставлены железные трубы небольшого диаметра. В них-то и уходили электропровода. Скорее всего, перед тем как вывести тут стены, проложили длинные трубы, ведущие наверх, с пропущенными в них шнурами. Просто полет инженерной мысли! Но совсем непонятно, почему в данном помещении не так холодно? Навскидку градусов пятнадцать плюсом. Обычно в таких глубоких колодцах температура будет не выше четырех-шести. Может, тут и отопление имеется?