Виктор Глебов - Нежилец

– Ваше полное имя? – спросил для начала Самсонов.

– Максим Анатольевич Парфенов.

– Можно взглянуть на какой-нибудь документ, подтверждающий вашу личность?

Парень кивнул и вышел в соседнюю комнату. Он вернулся через минуту и протянул Самсонову паспорт.

Полицейский открыл его и тут же вернул Парфенову.

– Расскажите о вашей последней встрече с Чижиковой.

Макс достал платок, развернул и звучно высморкался.

– Ее что… убили? – спросил он вместо ответа.

– Да. Но подробности мы разглашать…

– И не надо, – поднял руку Макс. – Не хочу знать деталей. Мы встретились у выхода из стрип-клуба, где Саша работала, и поехали к ней. Там… занимались любовью, а потом она сказала, что мне пора. Я ушел около половины двенадцатого, едва успел на метро.

– Вас не удивило, что… Чижикова просит вас уйти на ночь глядя?

Парень коротко пожал плечами:

– Да нет. Это было в порядке вещей. Саша говорила, что иначе ей будет казаться, что у нас серьезные отношения, и это все испортит.

– Почему?

Макс снова пожал плечами:

– Она предпочитала легкость.

Дремин негромко хмыкнул, Самсонов бросил на него недовольный взгляд.

– Вас связывал только секс? – спросил он Парфенова.

Парень кивнул:

– Нам было хорошо вместе, но Саша была права: все это могло продолжаться лишь до тех пор, пока нас не связывали обязательства.

– У меня есть еще один вопрос, – сказал Самсонов. – Довольно интимный.

– Ну давайте.

– Вы занимались садо-мазохизмом?

Макс посмотрел в сторону окна:

– Да. Саше нравилось.

– А вам?

– Ну, так. Для разнообразия.

– То есть вы не бывали инициатором подобных игр?

– Это что, действительно важно? – нахмурился Макс.

– Честно говоря, пока не знаю, – откровенно признался Самсонов. – Но нам нужна полнота картины. Кстати, что вы делали с понедельника по вторник…

– Можете не уточнять время, – покачал головой Макс. – Через два часа после того, как мы с Сашей расстались, меня увезли на «Скорой» прямо отсюда. Я едва успел добраться до дома.

– Что случилось?

– Обострение гастрита. Я три дня валялся в палате. – Парфенов слегка похлопал себя по животу.

– В какой больнице?

– На Костюшко. Можете проверить.

Самсонов записал.

– Получается, последний раз вы видели Чижикову в воскресенье вечером?

Макс кивнул.

– Еще такой вопрос: вы где-нибудь учитесь?

– В БГУ, на философском. А что?

– Саша ничего не говорила вам насчет бала в ГУАПе?

– Где? – Макс нахмурился.

– Давайте так: Чижикова упоминала какой-нибудь бал?

– Не помню такого. Вы мне объясните, почему спрашиваете?

Самсонов встал.

– Не могу, – сказал он, убирая блокнот. – С вопросами пока все, но, если появятся новые, мы с вами свяжемся.

– Хорошо. – Парень встал, засунув руки в карманы кофты. – Хотя не знаю, чем еще могу вам помочь.

Когда через пять минут полицейские вышли из подъезда, у Самсонова зазвонил мобильник.

– Это Коровин, – сказал он, взглянув на экран. – Алло?

– Валер, мы только что закончили обыск квартиры Чижиковой.

– И как результаты?

– Нашли кучу садо-мазоигрушек. Включая наручники и плетки.

– Без подробностей, пожалуйста.

Коровин усмехнулся:

– Больше ничего. Ни писем, ни документов. Квартира словно вылизана – все на месте, никакого бардака. Наша стриптизерша была большой аккуратисткой. По крайней мере вне постели.

– Она жила одна?

– Да, снимала двушку в Купчино.

– Понятно. А фотографии какие-нибудь нашли?

– Нет. Ничего личного, если не считать вибраторов. В ассортименте. – Коровин снова усмехнулся.

– Хватит паясничать! Завтра передашь мне перечень ее вещей.

– Ок, шеф.

– Сделай еще вот что: проверь, когда Максим Анатольевич Парфенов лежал в больнице на Костюшко. Это бойфренд Чижиковой, мы только что от него.

– И как он?

– Утверждает, что о смерти любовницы узнал от нас.

– Убит горем?

– У них были свободные отношения.

– Понимаю.

– Ладно, пока.

Самсонов убрал телефон и взглянул на Дремина:

– Похоже, Анабэль проводила на работе больше времени, чем дома. В ее гримерке мы хоть что-то нашли.

Следак пожал плечами:

– Может, это просто случайность.

– Кто знает.

Дремин подвез Самсонова до дома. Было темно, желтые фонари будто плыли среди редкой листвы тополей и кленов, отражаясь в окнах вторых этажей и маслянистых лужах, покрывавших асфальт там, где жильцы обычно оставляли автомобили.

– До завтра, – сказал Дремин, остановив машину напротив подъезда. – Я позвоню своему человечку, и он подвезет прослушку.

– Давай. – Самсонов вылез из салона и вдохнул густой пряный воздух. Откуда-то тянуло мазутом и затхлостью, и эта вонь примешивалась к вечерней свежести, словно мутный ручеек, вливающийся в родниковый ключ.

– Приятных снов, – махнул из машины Дремин.

Мотор затарахтел, набирая обороты.

Самсонов поднялся к себе и набрал номер Карины.

– Привет! – быстро сказал он, едва щелчок возвестил о том, что трубка снята.

– Привет. – Голос у девушки был сонный и тихий.

– Спишь уже?

– Угу. Вернее, засыпаю.

Самсонов тяжело вздохнул, отведя трубку чуть в сторону.

– Тогда спокойной ночи, – сказал он полувопросительно.

– Поговорим завтра, ладно? – Кажется, девушка зевнула.

– Конечно. Пока.

– Счастливо.

В трубке зазвучали гудки, и Самсонов опустил руку с телефоном. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим. Хотелось поскорее принять душ и упасть в кровать. Но спать было некогда.

Самсонов подумал о том, чтобы перекусить, но мысль о еде вызвала лишь отвращение. Он прошел в гостиную, стянул одежду и отправился в ванную.

Выйдя через десять минут, следователь включил компьютер и открыл браузер. Ввел в поле поисковика «Жертвоприношения в Индии. Мост». Выпали ссылки на сообщения о случаях обрушения мостов в Индии. Ни одна из них не подходила. Нужно было сформулировать запрос иначе. Поразмыслив, Самсонов написал: «Мост, жертвоприношение». Пробежав глазами несколько появившихся ссылок, полицейский задержался на той, где говорилось о произошедшем в середине двадцатого века случае: в Бенгалии была умерщвлена девочка двенадцати лет. Ее принесли в жертву Кали после завершения строительства моста – для того, чтобы он оставался надежным и крепким как можно дольше. Кровь девочки окропила стропила и опоры, а тело было подвешено под центральным пролетом над самой водой.

Самсонов откинулся в кресле и минуты две сидел неподвижно. Если убийца приносит жертвы мостам, чтобы они стояли дольше, значит, у него есть для этого причина. И она должна быть серьезной.

В голову приходило только одно: у преступника кто-то погиб на мосту. Причем не прыгнул в воду или был сбит машиной, а дело наверняка было в конструкции самого моста. Возможно, он рухнул.