Александр Звягинцев - Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)

– На мертвых во все времена списывали грехи живых, – будто не услышав генеральского грома, продолжал Савелов. – Мертвые сраму не имут… А о близких, о детях их подумать у нас, как водится, всегда забывали. Расти, мол, юная поросль, не ведая, что все твои настоящие и будущие анкеты давно проштампованы черным клеймом за дела матерей и отцов, якобы изменников, шпионов и врагов народа.

Чтобы скрыть горькую усмешку, Савелов отвернулся к окну, по которому шариками серебристой ртути стекали дождевые капли.

«Эк его несет! – подумал генерал. – Как-нибудь на досуге вправлю ему мозги». Но в душе он вынужден был признать, что не так уж и не прав сынок академика. Сколько их, «детей врагов народа», проштампованных черным клеймом его Конторы, несмотря на образованные светлые головы, не поднялось выше прораба на стройке или эмэнэса в научном институте. Скольким номенклатурным чинушам эти проштампованные эмэнэсики сотворили кандидатских и докторских диссертаций – не сосчитать. Взять хотя бы тестя Савелова, атоммашевского Николая Степановича Пылаева. Пронырливый пермяк вряд ли отличит атомную бомбу от коровьей лепехи, а поди ж ты, доктором физических наук заделался и, говорят, теперь в академики метит. Проштампованных эмэнэсов на век пермяка хватит – любую научную тему по его заказу раскрутят, а когда на того ордена и премии посыпятся, эмэнэсы, памятуя о злой судьбе родителей, будут молчать в тряпочку и даже аплодировать.

– Лето в этом году опять гнилое, – отгоняя дурные мысли, вздохнул генерал. – Весь хлеб на корню пропадет.

– Так уж испокон, Сергей Иванович, – хмуро отозвался Савелов. – То понос у нас, то золотуха…

Генерал хотел было грубо осадить его, но сдержался и даже подстроился под его тон:

– Это точно, Вадим, то пьем, не зная меры, то с похмелья голову суем в прорубь. Такая она, Русь наша святая, да другой у нас нет.

Савелов лишь криво усмехнулся в ответ.

Дача Павла Ивановича Толмачева в номенклатурном дачном поселке стояла подальше от любопытных глаз, в лесу. Была она окружена высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху и стеной из высоченных голубых елей.

Молчаливый офицер охраны, проверив документы, провел гостей на веранду, заставленную плетеной дачной мебелью и кадками с экзотическими растениями. Там их встретил сам хозяин.

Савелова поразила абсолютная непохожесть братьев. Если его шеф, Сергей Иванович Толмачев, кряжист, как дуб, с широкими татарскими скулами и темно-синими глазами, скрытыми под кустистыми бровями, то Павел Иванович Толмачев был высок и поджар, на мощной шее борца надменно покоилась крупная голова с коротким ежиком седых волос. Правильной формы нос, резко очерченные губы и волевой подбородок дополняли портрет старшего Толмачева. Похож на древнего римлянина, подумал Савелов. Но особенно его поразили лишенные ресниц немигающие стальные глаза небожителя. Казалось, их взгляд насквозь пронизывает все, на чем останавливается: и предметы, и людей. От этих глаз Савелову стало как-то не по себе.

Между тем Павел Иванович властным движением подбородка отослал офицера охраны и широким жестом пригласил гостей к столу. Несмотря на то, что он радушно улыбался, стальные глаза его оставались холодными и непроницаемыми.

– Говорят, в Германии ты славно потрудился, подполковник? – кинул он короткий взгляд на Савелова.

– Судить вам, Павел Иванович, – сдержанно ответил тот и протянул ему пакет с фотографиями. – Ознакомьтесь, пожалуйста.

Павел Иванович взглянул на фотографии и, не выказав своего отношения к немецкому замку, спросил:

– Сколько понадобится времени на начинку этой горы камней самыми современными средствами коммуникаций?

– Полгода, – ответил Савелов. – Я консультировался с инженерами и строителями.

– Нет у меня полгода! – Павел Иванович в упор посмотрел на брата. – Три месяца, Сергей, самое большее.

– Ты думаешь? – встревоженно вскинул брови тот и покосился на Савелова.

– Времени думать и гадать больше нет, брат, – усмехнулся Павел Иванович. – С отменой статьи шестой Конституции все покатилось к чертовой матери. Возможно развитие событий по румынскому варианту.

– Как вспомню трупы Чаушесок на снегу, мороз по коже! – зябко передернул плечами генерал. – Но у нас, слава богу, событий по румынскому варианту не предвидится.

– Ой ли?! – скривил губы Павел Иванович. – Но, как говорится, нет худа без добра! Трупы четы Чаушеску многих наших гробокопателей отрезвили и заставили форсировать эвакуацию…

– Эвакуация – упорядоченное отступление из зоны боевых действий…

– Упорядоченное отступление быстро перерастает в паническое бегство, – перебил генерала Павел Иванович. – Будто ты в своей «Конторе» не знаешь, какие деньги в последнее время потекли рекой из России на закодированные именные счета в английские и швейцарские банки?

– Опять ты о своем! – скривился, как от зубной боли, генерал и бросил выразительный взгляд на Савелова.

– Разрешите подождать в машине, товарищ генерал-лейтенант? – поднялся тот.

– Сиди, подполковник! – вперил в него взгляд Павел Иванович. – Сиди и мотай на ус… Я всегда считал, что в мерзкую харю реальности надо смотреть прямо. А при том, что грядет, ничего другого вам, чекистам, и не остается.

– Да что уж такого грядет-то?! – вскинул руки к потолку уязвленный генерал. – Бобик сдохнет, или небо, что ли, обрушится?

– Обрушится очередное пришествие Хама, – жестко ответил ему Павел Иванович. – Вселенский Хам скоро подпишет смертный приговор Империи по имени Союз Советских Социалистических Республик. Запомни, брат: приговор будет окончательный и обжалованию у богини истории Клио не подлежащий.

– Почто шаманишь, брат?! – громыхнул генерал.

– Все уже свершилось, Сергей, – тихо уронил Павел Иванович, и стальные его глаза будто лютая поземка замела. – Пусть так… Пусть через национальный позор и новый наш разор, но заканчивается наконец эпоха великого самообмана, – выдохнул он жестяными губами.

От его слов у Савелова огнем полыхнуло под лопатками. Воцарилась гробовая тишина.

– О каком деле ты по телефону толковал, брат? – первым нарушил тягостное молчание генерал. – Опять свербит втянуть меня в какое-нибудь дерьмо?

– Свербит… Есть дело, которое может принести народу примерно пять миллиардов в твердой валюте.

– Ты серьезно?..

– Вполне. Посол одной из ближневосточных нефтедобывающих стран на днях, на приеме в Кремле, завел со мной крайне любопытный разговор. Его страна готова платить за современное оружие и за срочность его поставки любые деньги, не торгуясь и сразу.

– Пусть посол обратится к Хозяину и решит вопрос, – пожал плечами генерал.